вспомнить, но и многое другое. Средство это действует не только на
заблокированные отделы мозга, на глубоко спрятанную информацию, но и на всю
ассоциативную память, отчего в сознании, кроме нужных воспоминаний,
всплывают также всякие образы, не имеющие никакого отношения к делу. Это
могут быть и сновидения, сопровождающие реактивацию в собственном смысле
этого слова.
-- И что же в этих сновидениях правда?
-- Я не знаю, как средство подействовало на тебя и что именно ты видел
во сне. Но я, конечно, могу сказать тебе, что там правда: ведь почти само
собой разумеется, что в такой системе, как эта, снова и снова находят друг
друга люди, которые не хотят примириться с диктатурой компьютера. К таким
людям принадлежал и ты -- так же, как Харди, Джонатан и Барбара...
-- Я видел это во сне... -- прошептал Бен.
-- Что ты имеешь в виду? -- и Гунда умолкла на мгновение. -- Ты
вспомнил все, что с тобой было? Это и видел ты в своих снах?
-- Да, возможно. -- Словно желая избавиться от тревожащих его мыслей,
Бен провел рукой по лбу. -- Ну, хорошо. Может быть, все так и есть, как ты
говоришь. Может быть, все это где-то во мне еще живет... кое-что я увидел,
пережил заново. Что ж, если все это правда, тут уже все равно ничего не
изменишь. Но что будет теперь?
-- Ты еще спрашиваешь? Ты снова присоединишься к нам. Сможешь занять
ведущее положение. Мы с тобой будем работать вместе -- ты бы этого хотел?
Гунда снова к нему придвинулась. Но он сейчас думал о другом.
-- Все это звучит очень логично. Но не кажется ли тебе, что другие
могут посмотреть на это по-иному? Для меня все те события остались далеко
позади. И даже если все они произошли на самом деле, что они значат для меня
теперь? С какой стати должен я к вам присоединяться? Почему ты вообще мне
обо всем этом говоришь?
-- Но послушай же, Бен! -- Она схватила его за локоть. -- Тебе только и
остается, что работать вместе с нами. Ты ведь знаешь, людей в нашем
государстве сковывают не только физические, но и духовные ограничения. Поле
зрения у них искусственно сужено. Подавлена целая гамма естественных
побуждений, некоторые ликвидированы вообще. Ты думаешь, это в природе вещей,
чтобы люди беспрекословно подчинялись всем приказам? Нормально, по-твоему,
когда мужчин отделяют от женщин только потому, что хотят держать под
контролем какие-то там абстрактные генетические данные? Самое естественное,
что есть в мире, объявлено извращением! Не вернее ли другое: извращено
общество, в котором мы живем? -- В голосе Гунды звучала ненависть. Он
становился все громче, и, заметив это, она опять перешла на полушепот. --
Нам говорят, что у всех у нас равные права, что исчезло различие между
богатыми и бедными. А ведь ты сам убедился, что это вовсе не так. Ты видел,
как живут граждане высших категорий. Все, о чем нам твердят, ложь. По сути,
правда заключается в том, что очень немногие живут в роскоши и изобилии за
счет многих. И ты еще спрашиваешь, почему ты должен к нам присоединиться!
Есть люди -- их немного, -- чей психологический горизонт сузить не удается.
Мы с тобой принадлежим к их числу. А кто хоть раз посмотрел открытыми
глазами вокруг, тот уже не сможет жить, как все остальные. И тот, у кого
сохранилась хоть искорка инициативы, готов отдать борьбе против этой системы
все свои силы.
На мгновение Бен задумался. Потом сказал:
-- Ну, хорошо. Допустим, я буду работать в твоей группе. Что я буду
делать? Как вы представляете себе борьбу против этого государства? Ты не
хуже меня знаешь, что все у нас идеально организовано, руководимо и
контролируемо. Что могут сделать несколько человек, даже если они умны и
деятельны? Что могу сделать я?
Гунда как-то странно на него посмотрела. Конечно, она взволнована,
наверное, все это для нее очень важно, но сейчас во взгляде ее появилось
что-то еще -- голод, жадность? Бен напряженно ждал ответа: быть может, из
него он узнает больше, чем Гунда готова ему сказать.
-- Все очень просто, Бен. Средство есть. И ты поможешь нам им
воспользоваться. Ты знаешь, что я имею в виду? Бумаги, записи. Да, мы
узнали, что только одному человеку известно, где они спрятаны, и этот
человек ты. Вот почему ты для нас так важен. Дай мне эти бумаги, нужно,
чтобы ты отдал их мне сейчас -- и все будет хорошо.
-- А какова цель? Зачем вы хотите все это применить?
Словно в отчаяньи от того, что ее не понимают, Гунда затрясла головой.
-- Да разве не понятно? Мы нарушим функционирование системы, мы ее
уничтожим! Создадим хаос -- ты знаешь, что теперь мы в состоянии это
сделать. Где бумаги?
-- Я спрашиваю не о конкретных действиях: я достаточно хорошо знаком с
центральной системой управления и контроля и знаю, как можно вызвать
определенные последствия. Я спрашиваю о цели. Что мы этим изменим? Вообще,
какая у вас цель?
Гунда была ошеломлена.
-- Разрушение системы, разумеется! Мы станем руководить сами. Дадим
людям свободу. О Бен, только подумай, как изменится для нас с тобой этот
мир! Мы сами станем теми, кто живет в высоких домах, высоко над городом, над
всеми остальными! Тогда мы сможем быть вместе, Бен --ты и я!-- выберем себе
любой из этих роскошно обставленных этажей, будем жить без забот... Что ты
на это скажешь? Разве это не прекрасно?
Да, это прекрасно! Только представить себе, что у тебя просторное
жилье, что ты дышишь хорошим воздухом, что пища у тебя вкусная, а чистой
воды сколько хочешь. Представить себе жизнь без твердого распорядка дня, без
очередей перед окошком выдачи пищи, без форменной одежды, без новостей дня и
разъяснений политической программы. Без физических упражнений, без
психотренинга, без занятий по сравнительной истории. Без хождения на работу,
без контроля, без ограничений...
Картины, нарисованные Гундой, не произвели бы на него впечатления,
только если бы он был начисто лишен фантазии. И сама Гунда: он почти не
знает ее, но разве это так важно? Он всегда спал только со своей куклой и
только один раз с настоящей девушкой, Барбарой. Разве не все равно, с кем из
них двоих он зажил бы вместе? А Гунда не только хороша собой, она, кажется,
еще и умна -- совсем не такая, как люди, с которыми он до сих пор имел дело.
Может, все-таки, это осуществимая мечта? Беззаботность, привольная жизнь,
нескончаемый отдых намного прекраснее, чем даже в деревнях-пансионатах.
Но кроме этого было что-то еще. Хотя он далеко не нашел пути к своему
прошлому, хотя ему еще неясно, что правда, а что ложь, все равно что-то в
нем снова обрело жизнь, что-то, чего он никогда раньше не выражал словами,
что описать и выразить было труднее, чем приятную жизнь, но что, однако,
было гораздо существеннее и реальнее: цель, которую он когда-то перед собой
поставил. Теперь он знал ее снова, и ему снова хотелось ее достичь. И с
целью этой все, чем пыталась соблазнить его Гунда, было несовместимо.
Резко, так что рука Гунды соскользнула с его локтя, он встал.
-- Нет, -- сказал он. -- Я все обдумал: действовать вместе с вами я не
буду. Это мое последнее слово.
Гунда вскочила, будто ее хлестнули бичом. Лицо ее выражало безграничное
изумление.
-- Как? Ты отказываешься действовать с нами заодно? Боишься, или
слишком ленив, или слишком глуп? Хорошо, пусть будет так! Пусть грязную
работу делают другие -- ради всех, в том числе и ради тебя. Но дай нам
записи! Отдай их! Где они?..
Она вцепилась в Бена, потом бросилась к лежащим на столе перед пультом
листкам с заметками, стала лихорадочно их просматривать, метнулась к
стенному шкафу, распахнула его... Казалось, она на грани истерики. Шагнув к
ней, Бен крепко, так, чтобы она не могла двинуться с места, взял ее за
локти.
-- Ты сошла с ума! Успокойся! Ведь ты можешь привлечь к себе внимание!
Возьми себя в руки!
Бен подождал, и напряжение вдруг покинуло ее тело. Тогда он добавил:
-- По-моему, мы все сказали. Уходи!
Она безвольно дала ему подвести ее к выходу из отсека. Там он
остановился, а она деревянными шагами, как неживая, пошла дальше.
Смысл услышанного дошел до Бена не сразу. Он не был уверен, что все
сказанное Гундой соответствует истине, однако кое-что подтверждалось его
воспоминаниями. Но самое главное теперь он знал: кто-то кроме него понимает
ценность записей и хочет ими завладеть -- если понадобится, любой ценой. Он
задумался ненадолго, потом при помощи генератора случайных чисел дал себе
новое кодовое число, закрепил его посредством трюка, о существовании
которого узнал час назад, и зарезервировал за этим новым кодовым числом зону
машинной памяти. К зоне этой, не уничтожив хранящихся в ней данных, никто
другой не мог бы получить доступа, и в нее он ввел все, что содержалось в
записях. Удостоверился еще раз, что при помощи нового кодового числа,
которое он выучил наизусть, материал можно затребовать. После этого извлек
листки из ящика, на дне которого они были закреплены, и сжег.
Тезисы об использовании обработки данных
в социальной сфере
Решающей предпосылкой для использования автоматической обработки данных
в социальной сфере является равновесие между улучшением социального
обеспечения, осуществляемым при посредстве более полной обработки
информации, с одной стороны, и охраной информации, которой обмениваются
между собой социальный тренер и гражданин, -- с другой.
Компьютер является единственным вспомогательным средством социо- и
психотренера, которые, служа пациенту и Обществу, стремятся при формировании
психологических и социальных установок добиться наилучших результатов.
Конечной целью развития в этом направлении должны быть максимально
полные сбор и обработка информации; чтобы это стало возможным, каждый
гражданин, среди других своих ежедневных обязанностей, должен неукоснительно
сообщать сведения. Другими средствами сбора данных являются экзамены и
тесты, часть которых проводится открыто, а часть (для того чтобы испытуемый
сохранял в своих реакциях непосредственность) маскируется. Психологические
данные в сочетании с результатами очередного медицинского обследования дают
достаточно полное представление о личности. В соответствии с принципом
тождественности государства и гражданина для ведомств, которым вменено в
обязанность осуществлять сбор информации, не существует никакой частной
сферы или права на тайну. Согласно информационно-позитивистским принципам,
личность есть не что иное, как сумма всех поддающихся учету данных. Право
гражданина на обеспечение и защиту может быть гарантировано ему лишь в
случае, если структура личности целиком доступна наблюдению. Соответственно
обязанность быть открытым введена в статью первую Основного Закона как
неотъемлемая ее часть.
16
Остаток рабочего времени Бен потратил на то, чтобы внести несколько
изменений в свое собственное, записанное в электронной памяти личное дело.
Особое внимание он уделил событиям, зарегистрированным в последнее время, и
стер все, что могло вызвать подозрения. Он был ошеломлен, когда обнаружил,
какое глубокое знание предмета стоит за методами, зафиксированными в
записях. Так знать предмет могли только профессионалы. И наверняка им
пришлось потратить немало времени и сил, чтобы выявить и поставить на службу
своему делу все слабые места системы. И он увидел также, что особенно слабым
местом является как раз то обстоятельство, что в результатах обработки
данных государство видит единственную свою опору. А ведь вмешательство в
