ничего страшнее альганцев: у них же там в каждом дворе цакка стоит! А у нас,
в Эльройн-Макте, это считается дурным тоном.
- Я столько раз слышал это слово, но так и не понял - что это такое? -
Оживился я.
- Что - цакка? Да ничего особенного, такая специальная кормушка для
домашней птицы и заодно колодка для непокорных слуг. Эти болваны,
хурмангара, почти не чувствуют боли, так что лупить их можно от рассвета до
заката - они и не почешутся. А вот когда питуп клюет их в зад, их пронимает.
- Понял! - обрадовался я. - Так я ее видел! В замке Таонкрахта я спал в
комнате, под окном которой как раз стояла эта дрянь. И каждое утро на
рассвете меня будили вопли очередного бедняги.
- С чем тебя и поздравляю, - расхохоталась она. - Не очень-то вежливо с
его стороны - поселить гостя в такой комнате. Ну да что с него взять -
альганец, он и есть альганец!.. Ладно, Ронхул, что это мы все о ерунде
говорим? Пошли в дом. Не знаю, как ты, а я есть хочу.
У меня не было никаких возражений против такой программы действий, и я
мужественно нырнул вслед за ней в темноту замковых коридоров. Зал, куда
привела меня Альвианта, был гораздо больше таонкрахтовского - просто стадион
какой-то! - но гораздо скромнее. Эти древние стены явно нуждались в
косметическом ремонте. Древний пол и древний потолок - тем более. Впрочем,
среди этих исторических достопримечательностей обнаружился небольшой оазис -
в дальнем углу зала был постелен неземной красоты ковер, окруженный
напольными вазами, в которых стояли живые цветы вперемешку с искусственными
- некоторые из них показались мне настоящими шедеврами ювелирного
мастерства, а другие были похожи на неумелые детские самоделки. В центре
ковра стоял небольшой изящный столик, у столика приютились уютные кресла -
не такие помпезные, как в гостиной Таонкрахта, зато куда более удобные, в
чем я немедленно убедился, разместив в одном из них собственную задницу.
Альвианта села напротив и испытующе заглянула мне в глаза. Она молчала целую
минуту, потом заговорила хрипловатым взволнованным шепотом - таким голосом
женщины обычно говорят о любви. Впрочем, ее вопрос действительно имел самое
непосредственное отношение к любви:
- Ты любишь солено-квашеную умалу, Ронхул? По-улльски, с салом?
Я не выдержал и рассмеялся - от неожиданности.
- Не знаю, - сквозь смех выговорил я. - Никогда ее не пробовал.
- Сейчас попробуешь, - таким же волнующе воркующим голосом пообещала
она. И тут же пронзительно завопила: - Мама, сколько можно возиться?! Мы уже
полчаса сидим за пустым столом! Мне перед гостем неловко!
- Так уж и полчаса! Вот выдумщица... - в дальней стене зала бесшумно
отворилась маленькая дверца, и оттуда вынырнула самая настоящая классическая
старая ведьма: спутанные седые кудри, заостренный профиль хищной птицы,
темный балахон, ветхий, но украшенный изумительной вышивкой. Вот только
глаза у старухи были совсем не ведьмовские: тусклые усталые глаза пожилой
женщины - печальное зрелище... Она принесла довольно объемистый бочонок, с
явным усилием поставила свою ношу в центре стола, окинула меня равнодушным,
но заведомо неодобрительным взглядом и обреченно спросила: - Чего еще
подать-то?
- И ты еще спрашиваешь! - Возмутилась Альвианта. - А блюдо? А вилки? Я
же не одна за столом, чтобы руками есть! А кубки? А хомайское вино? Только
не говори, что все выпито: вчера вечером я сама спускалась в погреб: там
стояло еще несколько кувшинов, из тех, что в прошлом году привозили
бунабские купцы... И где хлеб, фрукты и сладости? Ты же видела, что у нас
гость!
- Вот уж воистину великое событие! - пробурчала старуха, выходя из
комнаты.
- Ну вот что с ней делать?! - Альвианта комично приподняла брови. - Не
убивать же, в самом деле... Все-таки мама!
- Это была твоя мама? - удивленно уточнил я.
- Ну да, - затараторила Альвианта, - в свое время отец выгнал ее из
замка, поскольку она довольно неумело пыталась его отравить: у нее был роман
с кем-то из моих дядюшек, или с обоими сразу, и они, ясное дело, ее
уговорили. А после смерти отца, когда я усмирила своих родичей:
придурковатого дядю Эфольда и этого хитрющего склочника, дядю Бикантномьена,
и всем стало ясно, что я - хозяйка в своем доме и на доброй половине земель
области Макт, и об этом было торжественно объявлено на совете всех руи
Эльройн-Макта, она пришла ко мне и попросилась обратно. Я ее пустила, и мы
договорились: я даю ей кров и еду, а она прислуживает мне за обедом, шьет
мне одежду, точит мой меч и рассказывает новости, когда мне становится
скучно - все лучше, чем постоянно видеть перед собой рожи этих болванов,
слуг...
- А ты не боишься, что она и тебя попытается отравить? - усмехнулся я.
- От некоторых вредных привычек очень трудно избавиться!
- Знаешь, я об этом тоже думала, - серьезно согласилась она, - и пришла
к выводу, что ей это невыгодно. Что она будет без меня делать? Кому она
нужна? Если замок достанется кому-то из моих дядюшек, ее тут же выгонят
прочь: они до сих пор злятся на нее за эту неудачу с отцом, и за то, что она
ему во всем призналась, а еще больше - за то, что она меня родила, я
полагаю... Нет, мама - вполне ничего, но иногда ей начинает мерещиться, что
она все еще юная и прекрасная хозяйка Хапс Дюэльвайн Гаммо, и ей тут все
позволено... Вот так мы и живем, Ронхул Маггот! - неожиданно добавила она с
такой изумительной иронией, словно рассказывала мне не о собственной жизни,
а о каких-нибудь забавных болванах - героях новой кинокомедии, или просто о
соседях...
- А что это за "руи", о совете которых ты говорила? - с вялым
любопытством спросил я. Не могу сказать, что мне было по-настоящему
интересно, скорее это просто сработал условный рефлекс: спрашивать о
значении любого непонятного слова.
- Ой, а ты и этого не знаешь? О чем же с тобой говорил Таонкрахт, если
он не рассказал тебе самого главного? - искренне удивилась Альвианта. - Руи
- это самые знатные люди в земле Нао, высшая каста. Я, например, из руи.
Только руи может быть Вандом - и только после того, как его изберут прочие
члены касты. И Великих Ранданов выбирают из руи...
- А Ванда именно выбирают? - Удивленно переспросил я. Вообще-то, к
этому моменту я уже решил, что Ванд - это что-то вроде короля. А со слов
Альвианты выходило, что Ванд - местный аналог президента.
- Ну да, выбирают, - кивнула она. - Но только руи, и только одного из
своих. Это очень красивый ритуал, Ронхул, и мне жаль, что ты - не руи, и
никогда не сможешь принять участие в этом обряде: чужим не разрешается при
нем присутствовать, даже демонам... А есть еще хиурра, вторые по важности
после руи: из них выбирают Эстеров. А третьи по значимости - шархи. Эти по
большей части совсем голодранцы, но все-таки какая-никакая, а знать: из них
выбирают Пронтов, к тому же, если бы не шархи, Ванд быстро остался бы без
войска: с одними избалованными младшими сыновьями, э-руи-хагами и
эхиурхагами, не очень-то повоюешьxxiv...
Тебе еще интересно?
- Сам не знаю, - честно сказал я. - Мне все интересно - все
понемножку...
- И ничего не интересно по-настоящему, да? - понимающе спросила она. -
Знаешь, мне тоже! Всю жизнь ощущаю какое-то странное равнодушие, немного
похожее на холод в сердце: как будто все, что со мной происходит - не на
самом деле. Как будто я просто сплю, и все равно прийдется просыпаться -
поэтому не стоит слишком интересоваться подробностями сна... У тебя тоже
так?
Я неуверенно кивнул. Альвианта не переставала меня удивлять: какая-то
гремучая смесь неправдоподобной, почти дикарской наивности и пронзительно
ясного разума. Только что она с сокрушительной прямотой сформулировала мою
основную проблему: мне всю жизнь не очень-то удавалось поверить, будто все,
что со мной происходит действительно имеет какое-то значение - кроме, разве
что, редких случаев, связанных в основном с физической болью, смертельной
опасностью, и прочими неприятностями в таком роде...
Пожилая отравительница, тем временем, вернулась с ужасающих размеров
подносом и принялась проворно расставлять на столе многочисленные блюда и
кувшины. Потом она в очередной раз смерила меня подозрительным взглядом и
неторопливо удалилась, демонстративно волоча за собой пустой поднос.
Очевидно, мы должны были понять, какой он тяжелый, и посочувствовать
несчастной старухе. Альвианта проворно вскрыла бочонок, небрежно отшвырнула
крышку куда-то в дальний угол зала с восторженным воплем: "Йох! Унлах!" - и
проворно наполнила одну из пустых глубоких мисок аппетитно пахнущей смесью
из каких-то мелких кусочков, не поддающихся идентификации.
- Попробуй, Ронхул. Это солено-квашенная умала по-улльски, -
торжественно сказала она. - Здесь, в земле Нао, никто так не готовит умалу.
Можешь считать, что тебе повезло!
- Договорились: буду считать, что мне повезло! - миролюбиво согласился
я.
Смесь оказалась чертовски вкусной, но, пожалуй, чересчур сытной. Я
быстро понял, что буду ковыряться в своей миске до наступления ночи. Такая
перспектива меня совершенно устраивала: кресло было удобным, мои ноги сладко
ныли от усталости и пока не горели желанием снова накручивать занудные
километры по лесной дороге, а прекрасная хозяйка дома казалась мне старинной
подружкой - чем-то вроде бывшей одноклассницы. Довольно странно, если
учесть, что она была обитательницей совсем чужого мира, в котором я провел
чуть больше двух недель, и пока даже не начал понимать, как он устроен...
Впрочем, одно разительное различие между нами все-таки существовало: пока я
мучился над своей тарелкой, это хрупкое существо навернуло свою порцию с
пугающей скоростью, удовлетворенно вздохнуло и потянулось за добавкой.
Мне-то всегда казалось, что такие изящные барышни питаются чем-то вроде
цветочного нектара, да и то в катастрофически малых дозах...
- Хочешь выпить, Ронхул? - промычала она с полным ртом. Я вспомнил
чудовищную попойку с Таонкрахтом, внутренне содрогнулся и помотал головой.
- Дело хозяйское, - согласилась она, - не люблю уговаривать. Скажу
только, что ты много теряешь. Хомайские вина - это нечто! Грех не
попробовать, если предлагают...
- Ну, разве что, попробовать, - нерешительно кивнул я.
- А я о чем говорю?! Напиваться здесь, хвала Ургам, никто не
собирается! В моем замке другие традиции, - гордо провозгласила Альвианта.
Что бы она там не говорила о традициях, у нее оказались странные
представления о том, сколько вина требуется человеку, чтобы его попробовать:
в кубке, который она для меня наполнила, вполне можно было искупать
новорожденного младенца. Я не стал дискутировать по этому поводу, а
осторожно пригубил ароматную ярко-голубую жидкость. Это было вкусно и не
слишком крепко, но я дал себе слово, что буду осторожен и ограничусь
несколькими глотками за весь вечер: в глубине моей души жила жутковатая
уверенность, что еще одного похмелья я просто не переживу!
- А ты можешь рассказать мне еще что-нибудь, Ронхул? - внезапно
спросила Альвианта. Она все еще жевала, но уж не с таким яростным
энтузиазмом. - Как ты попал в Альган, и как потом добрел до моих земель, я
уже знаю. Но мне интересно: а что было с тобой прежде? Когда еще у меня
будет случай узнать, как живут демоны...
Я обреченно вздохнул: мне не очень хотелось в очередной раз проходить
курс воспоминаний о прежней жизни, возможно закончившейся раз и навсегда, но
