и наполняли каждый уголок этих джунглей своим громким плеском и
бульканьем. Когда Хейм обходил вокруг фонтана, ему показалось, будто в
темноте над головой прошумели крылья.
Лорды, завоеватели уже ждали, стоя опираясь на хвосты и костистые
лапы. В общей сложности их было полдюжины. Никаких знаков отличия или
звания на них не было, но свет красиво блестел на одежде из металлической
сетки, на глянцевых волосах и серебристом седом мехе. Ангельские лица были
абсолютно спокойны, изумленные изумрудные глаза.
Офицер преклонил перед ними колена, а воины опустили ружья. Было
пропето несколько слов. Затем охранники отступили в темноту, и люди
остались одни.
Один из властителей алеронов вдруг выгнул спину и зашипел, однако
почти мгновенно справился с собой. Он сделал несколько мелких шажков
вперед, так чтобы его лицо хорошо было видно, и рассмеялся низким теплым
смехом.
- Итак, капитан Гуннар Хейм, - промурлыкал он по-английски. -
Странно, как судьба сводит нас вместе. Вы еще не забыли Синби рю Тарена?
Глава 7
Вселенная Хейма с такой скоростью закружилась вокруг него, что он
едва отдавал себе отчет в происходящем. Красноватая мгла наполнилась
трелями - это алероны переговаривались между собой. Один из них ощетинился
и выкрикнул какой-то приказ охране. Синби отменил этот приказ
повелительным жестом. Сквозь шум в ушах и бешеный стук сердца Хейм слышал,
как адмирал пробормотал:
- Вас следовало бы немедленно уничтожить, - но этого не будет.
Правда, мы не можем вас освободить, и теперь мы - почетные военнопленные.
За этим последовали почести, и наконец людей отвели назад, в их
апартаменты. Но Хейм остался.
Синби удалил всех военных предводителей и охранников, кроме четверых.
К тому времени пот, покрывавший кожу Хейма, испарился, сердце колотилось
уже не так сильно и первый приступ всепоглощающего отчаяния прошел,
уступив место суровой настороженности. Он молча ждал, сложив руки на
груди.
Лорд алеронов крадучись приблизился к фонтану, на фоне которого его
силуэт выделялся, словно на фоне жидкого пламени. Некоторое время он играл
цветущей лианой. Единственными звуками вокруг были звуки музыки, падающей
воды и невидимых парящих в вышине крыльев. наконец Синби произнес
нараспев, мягко и не глядя на человека:
- Я прибыл сюда для того, чтобы охотится на вас, охотника. Я лелеял
надежду, что мы встретимся в космосе и выразим свою любовь друг другу
посредством наших орудий. Что привело вас на эту скучную землю?
- Вы и в самом деле полагаете, что я отвечу? - проскрежетал Хейм.
- У наших с вами наций есть много общего. Сожалею, что я вынужден
нарушить данное мною слово и взять вас в плен. Хотя ваше присутствие
говорит о том, что эти переговоры фикция.
- Отнюдь. Просто случилось так, что я смог принять в них участие. И
вы не имеете права удерживать здесь хотя бы новоевропейцев.
- Давайте не будем торговаться. И вы, и я выше этого. Если я освобожу
остальных, они пошлют сообщение на ваш корабль. И не исключено, что он
нападет. А у нас здесь нет ничего, кроме моего крейсера "Юбалхо". Не имея
сведений о том, что случилось с вами - его душой - "Лис" будет выжидать, а
я тем временем выиграю время для того, чтобы вызвать сюда свою эскадру.
Хейм с шумом выпустил сквозь зубы воздух. Синби круто обернулся.
Глаза его впились в человека, словно пронзающие лучи лазера.
- О чем это вы подумали?
- Ни о чем! - рявкнул в ответ Хейм.
Однако в голове у него с молниеносной скоростью пронеслось:
- Он считает, что я посадил "Лис". Что ж, это вполне естественно. Не
догадываясь о нашем трюке с метеоритом, он должен прийти к выводу, что
только очень маленькое или очень быстрое судно могло проскользнуть мимо
его охраны. А с какой стати мне было прилетать сюда на тандере? "Лис" мог
бы произвести на поверхности чудовищные разрушения, мог бы уничтожить
ракетами эту базу и обстрелять его флагман из позиции лягушки, сидящей в
болоте.
Не знаю, какую пользу можно извлечь из этой дезинформации, но извлечь
нужно. Держи ухо востро, парень. Сейчас у тебя нет ничего, кроме твоих
старых ржавых мозгов.
Синби некоторое время изучающе смотрел на Хейма.
- Я не отваживаюсь слишком долго ждать, прежде чем начать
действовать, - пропел он. - А мои корабли далеко.
Хейм заставил себя сделать язвительное замечание:
- Практический предел лазерного луча составляет около двадцати
миллионов километров. При этом погрешность в вычислении позиции корабля
чересчур велика, не говоря уже об остальном. И нет никакой возможности
зацепиться за ускоряющее судно до тех пор, пока оно не окажется так
близко, что вы сможете пустить в ход обыкновенный передатчик. Координаты
корабля меняются слишком быстро, к тому же всегда может случится нечто
непредвиденное, например, хитрый трюк с метеоритом. Так сколько у вас
соединений на известных орбитах в радиусе двадцати миллионов километров?
- Не надо меня оскорблять, - спокойно ответил Синби. Он величаво
прошествовал к стене, раздвинул живой занавес из цветов и нажал на кнопки
инфотрива. Машина защебетала и вытолкнула перфокарту. Адмирал склонился
над символами.
- Крейсер "Айнисент" и улан "Севайдж" находятся в пределах
досягаемости; остальные, не имея сведений, будут продолжать следовать
своим курсом до тех пор, пока не вернутся один за другим в режим
торможения и не обнаружат лишь пепел сражения.
- А каковы моменты тех двоих? - осведомился Хейм. Он сказал это в
основном для того, чтобы не дать окрашенному в кровавый цвет безмолвию
вновь воцариться. Оно раздражало его - правда не настолько чтобы ему
хотелось забивать свой мозг какими-то цифрами - но тут Синби пропел
по-английски все орбитальные данные и точные координаты обоих кораблей.
- Итак я посылаю своих собратьев вызвать их сюда, - продолжал алерон.
- При наибольшем ускорении, продолжительном и отрицательном, "Севайдж"
совершает орбитальный облет вокруг Новой Европы за восемнадцать часов, А
"Айнисент" - за двадцать три часа. Я не думаю, чтобы экипаж "Лиса" так
скоро начал беспокоиться за вас. Когда все три корабля будут в воздухе, мы
обыщем всю эту планету. Стоит вашему кораблю едва шевельнуться - и он
немедленно будет уничтожен. Но если даже он затаится, все равно мы найдем
его логово, расставив повсюду детекторы.
В голосе Синби не было и намека на угрозу. Он стал еще мягче, когда
алерон сказал:
- Я говорю вам все это, лишь питая слабую надежду, что вы добровольно
выдадите "Лиса". Этот корабль был слишком отважен, чтобы теперь погибнуть
вот так, на суше, а не среди звезд.
Хейм крепко сжал губы и покачал головой.
- Что я могу предложить вам в обмен на добровольную капитуляцию? -
печально спросил Синби. - Разве что вы согласитесь принять мою любовь и
расположение?
- Какого черта? - воскликнул Хейм.
- Мы так одиноки - и вы, и я, - пропел Синби. в первый раз за все
время в его голосе послышались насмешка, когда он резко дернул хвостом в
сторону воинов, стоявших с застывшими ничего не выражавшими лицами,
полускрытые густыми сумерками.
- Вы думаете, у меня с ними много общего? - Синби скользнул ближе.
Светотени причудливо переплетались на сверкающих локонах и волнующе
прекрасном лице. Большие глаза алерона остановились на человеке.
- Стара наша планета Алерон, - пропел он. - Стара, стара, долговечные
красные карликовые звезды, и поздно появляется жизнь в такой ничтожной
радиации. Однажды мы появились, наша раса, на планете, где моря
испарились, реки превратились в слабые ручейки среди пустыни, где не
хватало воздуха, воды, металла, жизни - прошли неисчислимые поколения, а
мы все влачили жалкое существование, медленно, очень медленно выбираясь из
первобытной дикости. Ах, не скоро появилась у нас первая машина. Того, что
вам удалось сделать за несколько веков, мы добились в течение десятков
тысячелетий, и когда это было достигнуто, миллион лет тому назад выжить
сумело лишь одно общество, поглотившее все остальные, и машинная мощь дала
ему возможность связать нас узами, разорвать которые невозможно. Странники
отправились к звездам. Интеллектуалы совершили величайшие открытия, но все
это вызвало лишь едва заметную рябь на поверхности цивилизации6 корни
которой уходят в вечность. Земля живет для непрерывно сменяющихся целей.
Алероны - для сохранения постоянства. Понимаешь ли ты это, Гуннар Хейм?
Чувствуешь ли, насколько далеки вы от нас?
- Я вы... имеете в виду...
Пальцы Синби коснулись запястья Хейма, словно легкое дыхание. Он
почувствовал, как встали дыбом волоски на коже, и непроизвольно начал
искать, за что бы ухватиться: мир вокруг внезапно покачнулся и поплыл
перед глазами.
- Вообще-то... э... также предположения высказывались. Точнее говоря,
некоторые люди считают, что все ваши действия по отношению к нам - это
просто реакция на то, что мы угрожали вашей стабильности. Но в этом нет
никакого смысла. Мы могли бы достичь компромисса, если единственное, чего
вы хотите - это чтобы вас оставили в покое. Вы же пытаетесь выдворить нас
из космоса.
- Мы должны это сделать. Здравый смысл, благоразумие, логика - что
это, по-вашему такое, если не орудия единого наиболее древнего инстинкта?
Если расы, менее могущественные, чем наша, изменяются, то это значит для
нас не больше, чем простое размножение насекомых. Но вы, вы появились за
какие-то десять или двадцать тысяч лет - почти мгновенно. Вы вышли из
пещер с боевыми каменными топорами в руках, но они в мгновение ока
превратились в оружие, способное потрясать планеты. Вы облетели
близлежащие звезды, и теперь ваши мечты распространились уже на всю
галактику, на весь космос. Этого мы терпеть не можем! Инстинкт
подсказывает, что нам грозит гибель, если мы допустим, чтобы наша планета
превратилась в жалкий клочок, окруженный чужими владениями, беззащитный и
отданный на милость покорителей галактики. А сами вы разве стали бы, разве
смогли бы доверять расе, которая обрела могущество благодаря тому, что
питалась и питается живыми существами, тоже имеющими мозг? Алероны больше
не в состоянии доверять расе, алчные стремления, которой не знают
пределов. Вас следует отбросить назад, к вашим планетам, а может быть
даже, к вашим пещерам или вашей первобытной грязи.
Хейм стряхнул мягкую руку Синби, со своего запястья, сжал кулаки и
прорычал:
- И вы еще говорите о какой-то дружбе между нами и вами?
Синби твердо взглянул прямо в глаза, но в голосе его твердости не
было.
- До сих пор, говоря "мы", я имел в иду всех алеронов. Но это,
безусловно не так. Поскольку когда впервые возникло ясное понимание вашей
угрозы, стало также ясно, что алеронам, у которых веками воспитывалась
застойность сознания, превращавшая их в различные части единого механизма
Конечного Общества, не устоять перед вами - теми, кто обладает гибким
сознанием и не боится нового. Я принадлежу к тому классу, который был
создан для того, чтобы мыслить и действовать как люди и в конечном итоге
превзойти их.
Синби сцепил руки.
- Одиноки, одиноки!
Хейм смотрел на него, прекрасного и несчастного, и не находил слов.
Алерон вдруг спросил с необычной страстностью в голосе:
- Неужели вы не догадываетесь, насколько одиноким я должен себя
чувствовать, я, чей образ мышления похож на человеческий так, как ничей
другой, за исключением тех немногих, которые были созданы подобно мне?
