- Но в нем нет ничего ненормального, - возразила матушка Мастиф. - Он
совершенно обычный здоровый молодой человек. Может, более тихий, чем
остальные, но это все. Неужели он стоит всех этих затрат? О, я признаю,
что он время от времени способен на салонные фокусы. Но я знаю сотни
уличных волшебников, которые делают то же самое. Почему бы вам не взять
их?
Ньясса-ли улыбнулась своей невеселой холодной улыбкой.
- Ты лжешь нам, старуха. Мы знаем, что он способен не просто на
трюки, и ловкость рук тут ни при чем.
- Ну, хорошо, - продолжала матушка Мастиф, пытаясь подойти
по-другому, - зачем было похищать меня? Зачем утаскивать меня их моего
дома? Я старуха, как ты только что сказала. Я не могу помешать вам, не
могу причинить вред. Если вас интересует Флинкс, почему вы не похитили
его? Я не могла бы вам помешать.
- Потому что он может быть опасен.
Да, они совсем спятили, эти трое, решила матушка Мастиф. Ее мальчик,
Флинкс, опасен? Вздор! Он чувствительный мальчик, это правда; иногда он
знает, что чувствуют другие, но очень редко и вряд ли сам этого хочет.
Возможно, он способен немного подтолкнуть эмоции других. Но опасен? Это
ему угрожает опасность со стороны этих инопланетных глупцов и сумасшедших.
- К тому же, - продолжала маленькая восточная женщина, - мы должны
продолжать очень осторожно, чтобы не принести дальнейшего вреда Обществу.
Число наших членов и так уже сократилось, отчасти из-за слишком торопливой
попытки обрести несколько лет назад контроль над другим ребенком, нашим
объектом. Мы не можем допустить ту же ошибку с Номером Двенадцатым.
Большинство наших коллег убито, заключено в тюрьму или подвергнуто
промывке мозга.
Тревога матушки Мастиф удвоилась от этого бесстрастного признания.
Она не понимала слов этой женщины о генетических изменениях и
усовершенствовании человечества. Но вот насчет промывки мозгов она поняла.
Преступление должно быть особенно отвратительным и жестоким, чтобы
преступника подвергли этому наказанию. У него навсегда стирают память, всю
прошлую жизнь, саму личность, и весь остаток своих дней он приживет с
мучительно пустой черной дырой в сознании.
- Оставьте его в покое! - закричала она, удивленная силой своей
реакции. Неужели она так привязалась к мальчику? Ведь чаще всего она
воспринимала его как помеху, навязанную ей несчастливой судьбой. Правда ли
это?
- Не причиняйте ему вреда! - Она вскочила на ноги и обеими руками
колотила женщину, которую другие называли Ньясса-ли.
Седовласая и совсем не молоденькая, Ньясса-ли была, однако, гораздо
моложе и сильнее матушки Мастиф. Она схватила старую женщину за руки и
снова усадила в кресло.
- Мы не собираемся причинять ему вред. Разве я не объяснила важность
нашего дела? Неужели мы захотим повредить тому, кто так для нас важен?
Конечно, нет. Мы видим, как ты привязана к своему воспитаннику. По-своему,
мы также привязаны к нему.
Что за бездушные люди, думала матушка Мастиф, беспомощно падая в
кресло. Не люди, а далекие мертвые тени людей.
- Я обещаю тебе, что мы не будем заставлять мальчика делать что-то
против его воли и ничем ему не повредим.
- Но что вы тогда с ним хотите сделать?
- Мы хотим управлять его взрослением, - объяснила женщина, - помочь
ему развить до предела его необычные способности. Маловероятно, чтобы он
достиг этого без соответствующих инструкций и тренировок; именно поэтому
его способности до сих пор не очень проявились. Но наш опыт показывает,
что, достигнув половой зрелости, наши объекты не соглашаются на такую
тренировку и управление. Поэтому мы должны руководить им так, чтобы он сам
этого не сознавал.
- Как вы можете это сделать?
- Через третье лицо, чьи предложения и указания он примет охотно, -
сказала женщина. - И вот тут становишься важна ты.
- Вы хотите, чтобы я заставляла его делать то, что докажет успешность
вашего эксперимента?
- Правильно, - согласилась Ньясса-ли. - Все нужно делать так, чтобы
он не догадался, что им руководит какая-то сила извне. - Она указала на
дальний конец комнаты, где за прозрачной дверью находилась операционная. В
тусклом зеленовато-голубом свете приборов стерильная операционная слегка
блестела.
- Мы не можем допустить вмешательства, которое уничтожит наши усилия,
и не должны рисковать обнаружением, потому что агенты Сообщества
продолжают нас преследовать. Поэтому нам необходимо поместить тебе в мозг
небольшие приборы, которые обеспечат твое полное подчинение нашим
указаниям.
- К дьяволу! - выпалила матушка Мастиф. - Я сто лет заполняла свою
голову. Знаю все, что там запасено. И не хочу, чтобы кто-то там все
разбросал. - Взглянув в сторону операционной, она не добавила, что никогда
не лежала под ножом или лазером и смертельно этого боится.
- Послушайте, - в отчаянии продолжала она. - Я буду рада помочь вам.
Буду говорить мальчику все, что захотите, не позволю ему делать то, чего
вы не захотите. Но оставьте мою бедную старую голову в покое. Разве не
полезнее я вам буду как добровольный помощник?
Брора сложил руки на столе и бесстрастно разглядывал ее.
- Это правда. Однако есть факторы, которые этого не допускают.
- Во-первых, потребуются такие действия, к которым ты не способна в
силу недостатка умственного развития, но которые можно осуществить под
руководством импланта. Во-вторых, нет никакой гарантии, что когда-нибудь в
будущем ты не возмутишься и не расскажешь объекту все, что знаешь. Это
имело бы катастрофические последствия для нашего эксперимента. В-третьих,
хотя внешне ты будешь руководить мальчиком добровольно, он способен
почувствовать твое внутреннее сопротивление и понять, что что-то неладно.
А вот импланты, механические устройства, он почувствовать не сможет. И
наконец последнее. Я думаю, ты лжешь, говоря, что станешь добровольно
помогать нам.
- Но я не хочу операции! - воскликнула матушка Мастиф, стуча кулаками
по ручкам кресла. - Говорю вам, это не нужно! Я сделаю все, что захотите,
если оставите мальчика в покое и скажете, что мне делать. Зачем мне лгать
вам? Вы сами сказали, что он ведь не настоящий мой ребенок, всего лишь
приемный. Я буду рада вам помочь, - с хитрой улыбкой сказала она, -
особенно если заплатите.
Но Брора покачал головой.
- Ты лжешь убедительно, но недостаточно убедительно, старуха. Мы
большую часть жизни имели дело с изменниками в собственном кругу. Еще
одного мы себе позволить не можем. Прости. - Его внимание привлекли двое
вошедших. Он кивком указал на матушку Мастиф.
- Ограничьте ее подвижность. Она знает теперь достаточно много, чтобы
сделать с собой какую-нибудь глупость.
Один из вновь прибывших взял правую руку матушки Мастиф и посмотрел
на Брору.
- Анестезия, сэр?
- Нет, пока не нужно. - Матушка Мастиф в ужасе смотрела на этого
страшного маленького мужчину. А он негромко обратился к смуглой: - Как ты
считаешь, Хейтнес?
Она взглянула на матушку Мастиф.
- Завтра. Я устала. Нужно отдохнуть. Нам всем придется поработать.
Брора согласно кивнул, и двое младших связали матушку Мастиф.
Позже в тот же вечер за едой Ньясса-ли сказала Хейтнес:
- Меня по-прежнему беспокоит возраст женщины.
- Она не настолько стара, - ответила высокая женщина, набирая в ложку
что-то искусственное, но очень питательное. - У нее впереди не менее
двадцати лет жизни, если мы будем осторожны.
- Знаю, но все же у нее нет силы пятидесятилетней. Хорошо, что мы не
сказали ей, какая сложная предстоит операция, и не объяснили, что мозг ее
изменится безвозвратно.
Хейтнес согласно кивнула.
- Не нужно еще больше расстраивать ее. Меня удивляет твоя забота о
ней.
Ньясса-ли промолчала и начала есть, но Хейтнес не отказывалась от
темы.
- Сколько наших друзей погибло от рук правительства? Сколько
подверглось промывке мозга? Конечно, если эта старуха умрет, мы утратим
важный инструмент в эксперименте, но не единственный. Мы ведь согласились,
что имплантирование - лучший способ продолжения.
- Я с этим не спорю, - сказала Ньясса-ли, - только напоминаю вам, что
нужно быть готовыми и к неудаче.
Брора откинулся в кресле и вздохнул. Он не был голоден: слишком
возбужден перспективами, открывающимися после операции.
- У нас не будет неудачи, Ньясса-ли. Это наша лучшая возможность за
все годы работы. Неудачи не будет. - Он взглянул на Хейтнес. - Я проверил
импланты перед едой.
- И что же?
- Больше ничего делать не нужно. Не могу выдержать ожидание. Все
приборы готовы, криогенная иннервация продолжается. Не думаю, чтобы нас
ждали неожиданности при соединении синапсов. - Он посмотрел на Ньяссу-ли.
- Возраст женщины не имеет значения.
- Конечно, кое-что в этой операции она утратит. - Он пожал плечами. -
Я изучал вопрос. Это неизбежно. Но какая разница? Она примитивна и
невежественна. Имплант даже пойдет ей на пользу.
- Ее лучшие добродетели, кажется, сварливость и упрямство, -
согласилась Хейтнес, - наряду с поразительным невежеством и
незаинтересованностью в том, что выходит за пределы ее ближайшего
окружения.
- Типичный образец, - сказал Брора. - Ирония судьбы: такой низкий
представитель человечества служит ключом к нашему величайшему успеху и
полному оправданию.
Ньясса-ли оттолкнула пищу. Слова коллег ее расстроили.
- В какое время завтра?
- Достаточно рано, я думаю, - ответила Хейтнес. - И для старухи, и
для нас будет лучше, если мы отложим философствования и рассуждения.
Брора уловил тайную мысль.
- Ты думаешь, может появиться мальчик?
- Лучше не думай о нем как о мальчике.
- Ну, вряд ли его можно назвать взрослым.
- Вряд ли - этого сомнения вполне достаточно. Он не продемонстрировал
пока особых Даров, но настойчивое преследование приемной матери
показывает, что вдобавок к своим Дарам он обладает еще и острым умом. -
Она слегка улыбнулась Ньяссе-ли. - Видишь ли, дорогая, хоть я и не
разделяю твоей склонности паниковать в этом случае, я уважаю и ценю твое
мнение.
- Значит, ты ожидаешь его?
- Нет, - ответила Хейтнес. - Но нежелательно, чтобы он каким-то чудом
объявился тут до успешного завершения операции. А когда она будет
завершена, мы, естественно, установим с ним связь через его мать. Он
увидит, что она невредима и внешне не изменилась и успокоится.
- Но что если он появится до того, как мы возвратим старуху в
Драллар?
- Не волнуйся, - сказала Хейтнес. - У меня подготовлено стандартное
объяснение, и персонал обучен всему до мелочи.
- Ты думаешь, он поверит? - спросила Ньясса-ли. - Нашему рассказу о
каком-то альтруистическом обществе, помогающем старикам и больным?
- Конечно, мы эту маскировку уже использовали в разных случаях, но
для нашего объекта она будет новой, - напомнила коллеге Хейтнес. - К тому
же, как говорит Брора, он еще не взрослый, а его воспитание не
предполагает никаких осложнений. Думаю, он нам поверит, особенно когда мы
вернем ему мать. Одно это его удовлетворит. Разумеется, следов операции
заметно не будет.
- Лучше хорошенько выспаться. - Брора встал из-за стола. - Предстоит
сложная работа.
Все встали и разошлись по своим комнатам, Брора продолжал обдумывать
предстоящую операцию, Хейтнес - шансы на успех, и только Ньясса-ли в
последний раз взглянула в глаза матушке Мастиф.
12
Должно быть, они у цели: их добыча неподвижна уже больше часа. И тут
