Сегодня в зале не было непрошеных гостей и, допив в гостиной
содержимое последнего стакана, Селеста пожелала ему доброй ночи. Взгляд ее
глаз был многозначительным и Чезаре изо всех сил попытался казаться таким
же возбужденным как она.
После того, как она ушла к себе в комнату, он налил себе чистого
виски, небрежно заглотнул содержимое стакана радуясь теплу, которое этот
напиток принес его холодным чувствам. Он подумал, что никогда еще не
презирал себя так сильно и сердито закурил сигару, шагая по гостиной
взад-вперед как зверь в клетке.
Дверь за ним щелкнула, он повернулся и увидел, что в комнату вошла
Эмма. Он многозначительно посмотрел на часы. Было почти два часа ночи.
- Я знаю, что уже поздно, - сказала она затаив дыхание, - но Антонио
встретил своих друзей и мы выпили, наверное, с десяток чашек кофе в кафе
на площади Святого Марка, - она улыбнулась, вспоминая вечер. - Там было
весело, там столько всего происходило, а освещение такое словно в
сказочной стране.
- Понимаю, - пожал плечами Чезаре. - Твое плечо. Оно все еще болит?
- Немного, - призналась Эмма, наклоняя голову. - Я... я думала оно
воспалилось... но теперь мне кажется, что все в порядке.
- Воспалилось? - Чезаре выругался. - Ты должна была сказать мне! Ты
сама говорила мне, что надо быть осторожным!
- Знаю, знаю, - покраснела Эмма. - Я говорила, все правильно. - Она
отвернулась. - Я устала, синьор, спокойной ночи.
Прежде чем Чезаре успел задержать ее, она выскользнула в свою спальню
и он выругавшись пошел к себе. Он погасил сигару и снял пиджак, затем
расстегнул рубашку. Ему все еще приходилось быть осторожным, чтобы не
совершать резких движений рукой, и потребовалось некоторое время, прежде
чем он смог небрежно бросить рубашку на стул. Он размотал бинт,
удерживавший повязку на месте и снял ее. Рана заживала, но все равно
представляла собой отвратительное зрелище. В местах соединения плоть
немного сморщилась, но ему следовало благодарить бога за то, что нож не
скользнул чуть-чуть левее.
Раздался стук в дверь и он раздраженно повернулся. Селеста, подумал
он, сжав кулаки, и произнес: "Войдите".
К его изумлению в комнату вошла Эмма, закрыла за собой дверь и
прислонилась к ней спиной. Ее лицо было бледным и она выглядела немного
испуганной.
- Что случилось? - спросил он, встав под углом, чтобы она не увидела
его рану.
Эмма провела языком по сухим губам. Она не ожидала, что он уже начал
раздеваться, и вид его обнаженной загорелой груди, покрытой густыми
волосами, вызвал у нее в ногах слабую дрожь.
- Я... я подумала, может быть, вы посмотрите мое плечо, - начала она.
- Вы единственный человек, которого я могу попросить, а я хотела бы
убедиться. Я... я прошу прощения за то, что была груба с вами только что,
но я очень устала.
Чезаре прищурился.
- Очень хорошо, снимай блузку.
Она выглядела особенно привлекательной в темно-синей блузе и узкой
бежевой юбке, но Чезаре прогнал от себя эти мысли и подождал пока она
расстегнет блузку и сдвинет ее с одного плеча.
Он подошел к ней, размотал бинт и Эмма увидела его руку с уродливыми
шрамами.
- О, Чезаре! - воскликнула она. - Как ужасно!
- Мне жаль, что это вызывает у тебя отвращение, - начал он натянуто,
снимая повязку так, чтобы пальцы не прикасались к ее коже. - Я как раз
собирался наложить чистую повязку.
- Это не вызывает у меня отвращения, - запротестовала она. - Но это
должно быть ужасно больно!
Не задумываясь над тем, что она делает, она погладила его руку возле
шрама, почувствовав упругость плоти и сухость кожи.
- Ради бога, Эмма, не прикасайся ко мне, - произнес он резко.
Рука девушки упала словно обожглась, но теперь ее дыхание было
быстрым, а кровь застучала в висках. Его реакция была такой сильной, что
Эмма поняла - она ему совсем небезразлична и эта ситуация была мучительно
опасной.
Он освободил ее плечо от повязки и дрожащими руками повернул ее к
свету, чтобы лучше рассмотреть рану.
- Все в порядке, - сказал он хрипло. - А теперь уходи отсюда.
Эмма подняла на него полный муки взгляд. Она знала, что должна уйти,
но не могла сдвинуться с места. Минуты проходили, затем с глухим стоном он
притянул ее к себе крепко прижимая к своему сильному телу. Его жадный
горящий рот нашел ее и Эмма скользнув руками по гладкой коже его груди,
обняла его за шею.
Он целовал и целовал ее, долгие страстные поцелуи, сказавшие ей как
она была нужна ему и которые совершенно лишили ее способности
сопротивляться. Когда он наклонился и не обращая внимания на боль в руке
поднял ее и понес к кровати, на которой спали все Чезаре с незапамятных
времен, Эмма едва осознавала это. Она потерялась в мире тепла и любви, из
которого не было пути назад.
Один раз он посмотрел на нее потемневшими глазами и сказал с
отчаяньем:
- Эмма, ты сошла с ума. Ты должна остановить меня!
- Почему? - спросила она, широко открыв глаза от недоумения и он
больше не протестовал, только спрятал лицо в ее шелковистых волосах.
В эти мгновения Эмма поняла, что обманывала себя, воображая, что не
любит его. Она знала, что она без ума от него и что это началось в тот
миг, когда она впервые увидела его. То, что она делала, было безумием, но
она не могла отказаться от Чезаре.
И тут, без предупреждения, дверь открылась и на пороге появилась
Селеста, которая стояла, схватившись рукой за горло и глядя на них
изумленными глазами.
- Ах, ты, маленькая сучка! - закричала она разъяренно. Глаза ее были
полны ненависти.
Казалось, Эмма вдруг пришла в себя, потому что она освободилась от
объятий графа и соскользнула с огромной кровати, застегивая блузку. Чезаре
перекатился на спину и сел.
- Ну, Селеста, - сказал он холодно, - как всегда вовремя.
- Ты можешь это объяснить, Видал? - спросила она едко с трудом
сдерживая себя.
Он покачал головой и сам соскользнул с кровати, протянув руку за
синим шелковым халатом, лежавшем на краю и надел его.
- Ты скажи мне, - сказал он насмешливо и Эмма вздрогнула. Она не
понимала, что Чезаре сердится именно на нее за то, что она ведет себя, как
служанка, которую поймали в спальне хозяина, когда единственное, что ему
хотелось сделать, так это отправить Селесту упаковывать вещи и удержать
Эмму возле себя. Как бы там ни было у нее был виноватый вид, и он злился
на Селесту за то, что она думала, будто может являться к нему в спальню
без приглашения.
Эмму одолевали мысли совсем другого рода. Почему Селеста вошла таким
образом? Не постучав? Ее ждали? Были ли они любовниками? Было ли это
всего-навсего еженощным ритуалом? При данных обстоятельствах мысль об этом
вызвала у нее отвращение и она с приглушенным криком выбежала из комнаты,
натолкнувшись на графиню.
- О, синьора, - пробормотала она. - Прошу прощения.
- Успокойтесь, дитя мое, успокойтесь, - произнесла графиня тихо. - Но
останьтесь. Чезаре, что здесь происходит? Двери постоянно открываются и
закрываются... Селеста!
Селеста была вне себя от ярости. Видал не только не смутился, но и
казалось, не переживал об осложнениях в их отношениях, которые могли бы
последовать после этого, а Селеста не выносила, когда ею пренебрегали.
- Графиня, - произнесла она с рыданием в голосе и доставая из кармана
своего стеганого халата носовой платок. - Я только что пережила ужаснейшее
потрясение! Я услышала... голоса, и отправилась искать Эмму, но ее не было
в своей комнате. Затем я поняла, что звуки доносятся отсюда!
Во рту у Эммы пересохло.
Селеста продолжала:
- Я... я должна сказать вам, графиня. Ваш внук... и Эмма! - ее голос
убеждающе оборвался. - Они занимались любовью...
- Это неправда, - сказал Чезаре холодным твердым голосом.
Графиня пришла в ужас, а Чезаре тяжело вздохнул.
- Сядь, бабушка, а то ты упадешь, - сказал он нетерпеливо. - Ты что
собираешься стоять там и выслушивать этот сущий вздор или ты хочешь узнать
правду?
Графиня взглянула на перекошенное белое лицо Эммы.
- Конечно, правду, - ответила он неуверенно. - Но Селеста не станет
мне лгать...
- Конечно, нет... - начала Селеста, но тут же замолчала под взглядом
Чезаре.
- Эмма действительно пришла ко мне в комнату, я признаю это, - сказал
он. - И я также признаю, что потерял голову. Я выпил. Она привлекательная
девушка, а я всего лишь человек как вы это очень хорошо знаете.
- Они были на кровати! - торжествующе произнесла Селеста.
- Да, были, - согласился Чезаре, - но ничего не произошло. Совсем
ничего!
- Неужели ты действительно считаешь, что твоя бабушка поверит всему
этому? - голос Селесты звучал насмешливо.
Графиня нахмурилась.
- Должна признаться, Чезаре, зная тебя так, как знаю я, вся история
звучит неправдоподобно.
- Неправдоподобно, но не невозможно, - возразил граф. - О, господи,
почему я спорю обо всем этом? Мне совершенно все равно верите вы или нет!
- Чезаре! - Казалось, бабушка обиделась.
- Ладно! Уходите все! Мы обсудим это утром.
Он выставил Селесту за дверь и с шумом захлопнул ее. Все услышали как
ключ повернулся в замочной скважине. Графиня посмотрела сначала на Селесту
потом на Эмму.
- Я согласна, - произнесла она. - Это надо более подробно обсудить
утром. Эмма, дитя мое, вы не поможете мне дойти до моей спальни?
- Конечно, - согласилась Эмма, пытаясь собраться с мыслями и беря
старую леди под руку.
Спальня графини была меньше, чем у Селесты, но там было очень чисто и
аккуратно. Эмма помогла графине лечь в кровать, затем спросила:
- Вам что-нибудь еще надо, синьора?
- Не совсем, - ответила графиня, но ее пальцы сжали запястье Эммы,
когда та хотела уйти. - Эмма, милое дитя, вы не заблуждаетесь насчет моего
внука?
Щеки Эммы вспыхнули.
- О, моя дорогая, разве вы не видите как все это глупо? - Она
вздохнула. - Несмотря на огромную разницу в возрасте, он не тот человек,
который... ну как бы это сказать?.. который может сделать счастливой одну
женщину. - Она повернулась и посмотрела на выражение лица Эммы. - Моя
дорогая, если он женится на Селесте, их брак будет удачным. Она не станет
заставлять его давать клятвы, которые он не сможет сдержать, и я не
сомневаюсь, что она сумеет воспользоваться свободой, которую он
предоставит ей. Мой внук женится на ней ради денег. Селеста знает это и
готова с этим согласиться, потому что ей нужен титул. Наша семья - одна из
старейших. Она получит свою часть в сделке.
Эмма начала слабо протестовать, но графиня покачала головой.
- Нет, дайте мне закончить. Иногда может показаться, что я старая и,
возможно, немного глупая, но дни, которые Селеста прожила здесь, кое-что
открыли мне. Я поняла, что она эгоистичная и алчная натура и совсем не
такая, какой я ее себе представляла. Но в данном случае речь идет о
Палаццо... Вот что важно и... - она устало откинулась на подушки... я
становлюсь слишком стара, чтобы заниматься делами теперь, когда деньги
здесь.
Эмма забрала руку и неловко потерла ее.
- Графиня, вы любите своего внука?
- Люблю ли я Чезаре? Дитя мое, нет ничего такого, что я не сделала бы
ради него.
- Тогда как вы можете хотеть, чтобы он женился на Селесте? -
вздохнула Эмма. - Деньги - еще не все.
- Брак по расчету обычно бывает удачным, - ответила старая леди
устало. - Мой собственный брак тоже был браком по расчету и мы были
счастливы, Витторио и я. Я не обманывала себя, думая, что всегда была
единственной женщиной в его жизни. У него были свои слабости, но он всегда
