- В меру необходимости...
Шепча проклятия, Биссонет стянул ботинок. Кратов присел на корточки,
помял его бледный голеностоп, несильно подергал за пятку. Ксенолог
тихонько взвыл.
- Пустое, - сказал Кратов. - Сейчас я отключу нервы, чтобы не мешали.
- Он коротко и сильно надавил на сокровенную точку над внутренней
лодыжкой. - Полчаса полной неподвижности - и потрюхаем дальше.
- Но все еще болит! - сказал Биссонет сварливо.
- У сороки болит, у вороны болит, - пробормотал Кратов. - А у вас
заживет.
- Что вы городите, какая, к черту, сорока?!
Негромко захрустел щебень под чьей-то поступью. Кратов обернулся. Это
был уже знакомый Аафемт с оранжевым гребнем. Он стоял молча, уперев
немигающие стеклянные глаза в моментально притихшего Биссонета.
- Странный повредил ногу, - быстро сказал Кратов. - Нужен отдых.
- Но Знающий может идти, - после небольшой паузы сказал Аафемт. -
Странный отдохнет и догонит.
- Странный не догонит, - возразил Кратов. И, усмехнувшись, добавил: -
Он Странный во всем. Может идти неверно и упасть. Его ум действует иначе,
и конечности не подчиняются уму. За ним нужен присмотр.
- Тогда он не Странный, - сказал Видящий Внутрь, и в его словах
Кратову почудилось скрытое благоговение. - Он Святой и мог бы обрести
имагопревращение до срока, если бы не был Чужим.
Тьморожденный-Тьморождающий Дракон останется подле него столько, сколько
потребуется.
- Тьморожденный-Тьморождающий Дракон - тот, кто говорит со мной? -
осторожно уточнил Кратов.
- Знающий знает, - ответил Аафемт и сел где стоял, подоткнув под себя
полы серой хламиды. И в его словах снова слышалось не менее двух смыслов.
Биссонет, загодя сморщившись, пошевелил больной ступней.
- Не болит, - сказал он удовлетворенно. - О чем вы толковали с этим
аборигеном?
- О вас. Тьморожденный-Тьморождающий Дракон... Тьфу, наградил же
местный бог имечком!
- Ну так окрестите его как-нибудь покороче, - предложил ксенолог. -
Все в вашей власти. Темнород, например...
- По сути верно, но смысл расплывается, - Кратов нетерпеливо пощелкал
пальцами. Аафемт не без любопытства покосился на него и, лениво выпростав
руку из своего тряпья, попытался воспроизвести этот жест. - Ладно, нарекаю
его просто Тьмеон.
- Фу, пошлость! - скривился Биссонет. - Бульварщина! И, разумеется,
вы просто не могли обойтись без нелепых аллюзий.
- Каких еще аллюзий?!
- Бросьте прикидываться поленом! Тьмеон, Археон...
- Мне и в голову ничего подобного не приходило! - попытался
оправдаться Кратов. - Ну, неважно... Так вот, этот Тьмеон пришел к выводу,
что вы святой.
- Вот как? - Биссонет расправил плечи, приосанился. - Что же, не он
первый...
- Впрочем, я мог ошибиться в переводе, - ядовито произнес Кратов. -
Кажется, он хотел назвать вас юродивым.
3
Время исчезло.
Возможно, его течение сохранялось еще по ту сторону тяжкой плиты, что
пролегла между дневным светом и подземной мглой. Сейчас в это верилось с
трудом. Здесь было только пространство. Его можно было преодолевать,
наматывая все новые и новые витки лестницы. Сколько их осталось позади?
Никто не считал, а Тьмеон, добровольный проводник, каждый раз давал
несоразмерные сведения... Пространство это можно было вдыхать, кривясь от
отвращения, но с неизбежностью привыкая к его сырости и склепной
затхлости. Или даже просто ощущать, сидя возле одной каменной стены и
посылая взгляды по-над пропастью в противоположную, точно такую же, возле
которой ты то ли пребывал полчаса назад, то ли спустя те же полчаса еще
пребудешь.
Никто больше не спрашивал: "Куда мы идем?" Хотя бы потому, что ответ
был заведомо не известен. Но иногда на лице Биссонета внезапно проступала
тень смущенной улыбки, и он гнал ее, тряся головой и хмурясь. "Идиот,
самонадеянный болван! - думал он. - На подвиги во имя науки потянуло. Твое
место - за рабочим столом. Да, да, в мягком, черт возьми, кресле! И твой
рабочий орган прежде всего голова, а не ноги..."
Кратов же в такие минуты тоскливо поднимал голову и бурчал себе под
нос: "Эл, должно быть, уже прилетел. Ищет нас, беспокоится". Поначалу он
пытался вызвать корабль по своему браслету - безуспешно. Экран браслета
молча таращился на него мертвенно-мутным бельмом. И Кратов оставил эти
попытки.
Только по лицу Тьмеона ничего нельзя было прочесть, а сам он не
произносил ни слова, если к нему не обращались.
Можно было спускаться еще ниже. А можно было сесть и сидеть вытянув
ноги. Этим ничего не менялось.
Они и сидели сейчас.
- Что это? - спросил Кратов притулившегося неподалеку Тьмеона, тыча
пальцем перед собой.
Тот приоткрыл веки, густо и неряшливо накрашенные синим.
- Палец, - ответил он.
- Перестаньте, Кратов, - сказал Биссонет раздраженно. - Как вам не
надоело?! У меня уже уши заложило от вашего гундежа.
Он устроился на камне, вытянув больную ногу. В данный момент нога,
впрочем, не болела, но и для продолжительной ходьбы не годилась. По лицу
ксенолога, оставляя грязные дорожки, стекали капли пота и пропадали в
бороде. Было жарко, хотя из колодца бил мощный воздушный поток, - этакая
естественная вентиляция, - и растекался где-то под темными сводами...
Кратов сердито отмахнулся. Хотя, следовало признать, у него самого голова
шла кругом.
- На что указывает палец? - уточнил он.
Тьмеон плавно перевел взгляд на призрачный светящийся клубок,
угнездившийся в трещине скалы.
- Вода, - сказал он.
- Вот-вот, - позлорадствовал Биссонет. - А полчаса назад это был
"ветер". А десять минут назад - "покрывало". А спустя пять минут это будет
нечто не произносимое вслух в приличном обществе. Что мешает вам обозвать
эти штуковины "светильниками" и никогда впредь к данной теме не
возвращаться?
- Это не вода, Тьмеон, - настаивал Кратов. - Вода течет. Вода
холодная. А это иное.
- Вы еще приведите ему химическую формулу, - съязвил Биссонет. - Если
вспомните...
- Это течет, - промолвил Тьмеон. - И оно холодное.
Кратов с кряхтением поднялся и подковылял к "светильнику". Приблизил
руку. Ладонь уловила ток прохладного воздуха.
"А если потрогать?" - подумал он бесшабашно.
- Не следует касаться, - сказал Аафемт. - Сначала будет гореть рука.
Потом все остальное. Потушить нельзя. А Знающему это не нужно. Ведь он
Чужой и не возродится после смерти.
Кратов пошарил в карманах брюк и к своему удивлению нашел непонятно
как очутившееся там металлическое стило. Осторожно погрузил его кончик в
трепетавшую субстанцию. Отнял стило - свет медовой струйкой потянулся за
ним.
- Не понимаю, - сказал Кратов. - Это не горение. Ясно хотя бы потому,
что у меня обостренная реакция на всякие экзотермические процессы. Но и не
люминесценция. Кончик стила уже разрушился. Что-то наподобие
ультрахолодной плазмы. Вялотекущая аннигиляция.
- Выбросьте, - сказал Биссонет равнодушно. - Вдруг ваш приятель прав
и эта дрянь хуже напалма?
- Это вода, - раскачиваясь из стороны в сторону, заговорил Тьмеон. -
Она течет, но вверх. Она холодна, но это холод смерти. И нет сосуда, чтобы
удержать ее. Наступит день, и вода просочится до самого верху. И затопит
собою весь мир и растворит его в себе. И рухнут строения, и растает слово,
и закружится водоворот. И не станет никого, но все возродятся.
- Ну, а дальше? - спросил Биссонет.
Кратов транслировал его вопрос Тьмеону.
- Это все, - гордо произнес Аафемт и умолк.
- Изустная мудрость, - прокомментировал ксенолог. - Речения, цитаты.
Местная Дхаммапада.
Кратов подобрал камешек и не глядя метнул его в темное жерло колодца.
Камешек сгинул без звука.
- Как долго нам идти?
- Чужие могут вернуться в любое время, - отозвался Тьмеон. - Видящие
Внутрь могут подниматься вечно.
- Дурацкая планета, - досадливо сказал Биссонет. - Дурацкий контакт.
Троглодиты на руинах Колизея. Вдобавок ко всему, чокнутые троглодиты. И
ненормальные ксенологи, жаждущие с ними общения... Мы можем ползти по этой
идиотской спирали километры и километры книзу и ничего не узнаем. Как
можно изучать их систему понятий, когда она меняется каждые четверть
часа?!
- Вы сами меня сюда затащили, - огрызнулся Кратов.
- Но я же не знал, что эти Видящие Внутрь никакие не мыслители, а
попросту местные сумасшедшие!
- Быстро же вы их развенчали... Здесь что-то не так. Скорее всего, мы
неверно их понимаем. И в этом бреду есть смысл, но от нас он постоянно
ускользает. Ведь понимают же они друг друга!
- Вы уверены? Впрочем, чтобы убедиться в этом, нужно хотя бы два
Видящих Внутрь. И диалог между ними. И чтобы мы понимали каждое слово, а
не через пень-колоду. Налицо же только один...
- ...и общаемся мы с ним на языке, который оба знаем примерно
одинаково. Одинаково паршиво. Он находит неверное слово, а я вдобавок
неверно перевожу.
Биссонет пожал плечами:
- Довольно банальная ксенологическая ситуация. Такое творится сплошь
и рядом... Впрочем, Кодекс о контактах до сей поры не предусматривал
ситуации, когда одна из сторон, участвующих в контакте, не в своем уме.
Возможно, Дилайт уцепился за этот клинический случай только затем, чтобы
пополнить Кодекс новым разделом и так увековечить свое имя.
- Чепуха, - сказал Кратов. - Его интерес в другом.
- Конечно, Дилайт был прав, - мрачно сказал Биссонет, шевеля носком
здоровой ноги. - Такого контакта у нас еще не было. И если когда-нибудь
удастся его раскрутить до конца - во что лично я не верю - мы неминуемо
набредем на какие-то феерические тайны. И все наши модели, в том числе и
ту, которую прямо сейчас в дикой спешке лепит Вилга, можно будет потереть
о голову и засунуть в задницу... В самом деле, этим ступеням не одна
тысяча лет. Кто и зачем их построил? Кто прорыл эту циклопову шахту? Кто
придумал эти механизмы, которые открывают и закрывают чудовищные люки в
земле так, что снаружи не остается никаких следов? Ясно, что не Аафемт.
Тогда кто, дьявол побери?!
- Мне кажется, вскоре обнаружатся еще более занятные механизмы, -
заметил Кратов.
- Ваш мифический протопульсатор?
- Да нет, здесь это сошло бы за игрушку...
- Планета-артефакт? - Биссонет возмущенно фыркнул. - Фантастика...
Впрочем, иногда меня тоже преследует чувство, что с каждым витком лестницы
мы приближаемся к первоистокам Галактического Братства. Но я с ним
героически сражаюсь... Жаль, Дилайту не пришло в голову прибегнуть к
интроскопии местности, это же так и напрашивалось. Одно я знаю точно:
никакие Видящие Внутрь не дадут нам ответа. Вы тоже были правы: они здесь
посторонние и пользуются чужим добром в своих целях. И наверняка не по
назначению. Спросите его об этом. Воображаю, что он вам наплетет.
Кратов покосился на своего собеседника. Тьмеон с отсутствующим
выражением размалеванного лица сидел на корточках, привалившись к стене.
Откуда-то сверху по камню сбегал тонкий ручеек и терялся у него между
лопаток. Тьмеона это не беспокоило. В такой раскраске и с таким петушиным
гребнем на голове он походил на дремлющего гурона из романов Фенимора
Купера. Во всяком случае, Эл Татор со своей косичкой ему в подметки не
годился.
- Кто вы? - спросил Кратов. - Откуда вы пришли? И зачем?
Тьмеон задумчиво скосил рот.
- Этого никто не знает, - сказал он.
Озадаченный Кратов хотел было уточнить свою мысль, но Аафемт вдруг
продолжил:
- Это знают все. И никто не задает вопроса, который не подразумевает
