постукивали по полу.
Костя резко крутанул кресло к себе.
Отшатнулся, не сдержав крика.
Со всхлипом набрал полную грудь воздуха - воздух сопротивлялся, никак
не желал проходить сквозь передавленное спазмами горло.
Чтобы не упасть, оперся рукой о заваленный бумагами стол. Ноги
подсекались, как если бы в них разом лопнули все сухожилия. От пальцев на
белой бумаге пролег жирный красный след.
То, что находилось в кресле, Фростом уже не было. Бесформенный
обломок черепа, без лица, в лохмотьях кожи и тканей, каким-то чудом
державшийся на шее. Вмятая, расплющенная грудная клетка с вывернутыми
наружу кусками ребер, словно она взорвалась изнутри, и левое плечо с
совершенно уцелевшей рукой... Все остальное обратилось в комья
окровавленного мяса.
И повсюду, даже на потолке - брызги крови.
В дальнем углу снова послышалось негромкое постукивание.
Заледенев от ужаса, Костя буквально отодрал взгляд от кресла и
медленно переместил его на источник звука.
Серая пчела возилась в герметическом керамитовом боксе. Ей было
тесно. Она негромко шуршала крыльями, нервно перебирала передними лапами,
стучала коготками по прозрачной, в кровавых потеках, стенке.
Костя попятился к выходу, лихорадочно отирая пальцы о свитер, не имея
сил повернуться спиной ко всему этому кошмару.
Кто-то разглядывал его. Пристально, тяжело, примериваясь к нему как к
очередной жертве.
Но в каюте никого не было. Лишь останки Фроста, пчела, да еще
неподалеку от бокса громоздилось знакомое чучело стрелохвоста с угрожающе
воздетыми клешнями. Клешни были сомкнуты, с них свисали какие-то спутанные
лохмы.
Костя захлопнул дверь. Прислушался - тишина. Он привалился к двери, с
несообразной силой сжимая пальцами ее рукоятку.
- Нет. Нет...
Смертельный холод сменился выжигающим все на пути жаром, который
толчками поднимался из самых недр души и никак не мог вырваться на
свободу. Какая-то невидимая преграда, перепонка мешала ему. Костя стоял, с
овечьим смирением прислушиваясь к этому клокотанию внутри себя. Сознавал,
что нельзя теперь вот так просто стоять и ждать, что произойдет с ним,
вокруг него или на значительном от него удалении. Что не осталось ни крохи
времени на переживания, и нужно действовать, действовать, действовать...
Он вдруг обнаружил, что в такт этим внутренним толчкам давно уже
бьется затылком о стену и не имеет воли прекратить эту бессмыслицу.
- Не-е-ет!..
Вот и случилось то, чего он ждал.
Ничего уже не изменить, не исправить, не переиграть. Ничего уже не
будет по-прежнему. Через неразрывность времен пролегла трещина. Между
прошлым и будущим, через настоящее. И каждое новое мгновение вонзается в
нее очередным клином. Взломанный улей... пчела в прозрачном узилище...
уничтоженный Фрост... Это необратимо, это навсегда.
Но что следом?..
10
- Сергей Эдуардович, - позвал Кратов.
Он не узнал своего голоса.
Варданов выглянул из центрального поста.
- Что еще? - спросил он недовольно. - Надеюсь, Курт нашел доводы,
доступные вашему восприятию?
- Он мертв, - сказал Кратов. - Убит.
- Как убит? - Варданов нахмурился. - Что вы несете? Я десять минут
назад... - Он помолчал. - Как это могло случиться?.. - И снова осекся.
- Курт убит, - повторил Костя. - Это страшно. Там все в крови.
Варданов наконец отклеился от двери центрального поста и подошел,
отчего-то на цыпочках.
- Убит, - сказал он ровным голосом. - Убит. Я должен это видеть.
Он потянулся к дверной рукоятке и наткнулся на костины пальцы, все
еще сомкнутые на ней вмертвую.
- Нельзя входить, - без выражения промолвил Кратов. - Убийца еще там.
- Убит, - сказал Варданов. - Курт убит. - Его лицо вдруг сделалось
похоже на гипсовую маску. - Кто же?.. Пчела? Вырвалась из бокса?
- Может быть, - пробормотал Кратов. Он чувствовал, что от него
ускользает какая-то важная деталь. И никак не мог сосредоточиться: перед
глазами все плыло. - Да нет, что я говорю... Пчела на месте. Убивала не
пчела, Сергей Эдуардович.
- Тогда кто?
- Стрелохвост.
- Откуда он там взялся?!
- Чучело. Курт вчера добыл стрелохвоста и сделал из него чучело. И
напугал меня в коридоре... Я вспомнил: тогда клешни у стрелохвоста были
разжаты. Сегодня они сомкнуты.
- Это ничего не значит. Велика важность - клешни сомкнуты!.. Курт мог
сам, по своей прихоти, изменить позу чучела.
- Конечно, мог. Но больше там некому на него напасть.
- Вы хотите сказать, что выпотрошенный стрелохвост внезапно ожил и
убил Фроста?!
- Да, так и было. Но стрелохвост был только орудием...
- ...которым управляла пчела? Этаким местным зомби?
Костя кивнул.
- Как это возможно?!
- Я не знаю.
- Серая пчела ДЕЙСТВИТЕЛЬНО неразумна.
- Не знаю...
Варданов задумчиво оборотил лицо к видневшемуся в дверном проеме
центрального поста краешку видеала, демонстрировавшего шабаш среди песков.
Волны красных тел, с тупым автоматизмом накатывавшие на корабль. И серые
гудящие тучи в небесах.
- Вы правы, - сказал он медленно.
- В чем? - горько спросил Костя.
- Во всем, драйвер, во всем.
- И что же нам теперь делать?
Ксенолог посмотрел на него долгим взглядом.
- Я предупрежу Маони. Он должен вернуться на корабль. Нам с вами,
драйвер, предстоит еще придумать, как помочь ему сделать это. А вы тем
временем наденьте "галахад". Не забудьте фогратор.
- Фогратором я спалю полкорабля, - поспешно сказал Костя.
- Это на крайний, безвыходный случай. Если вдруг обнаружится, что
"галахад" вам не помогает... Попробуйте уничтожить эту нечисть чем-нибудь
тяжелым. Или острым. Ее нельзя оставлять рядом с Фростом.
- А пчела? Как поступить с ней?
- Пчелу трогать не надо, - после паузы сказал Варданов. - Как
поступить с пчелой - это для нас троих будет следующей задачкой...
11
"Он ничего не может мне сделать. Будь он хоть кто, хоть сам дьявол.
Звездоходы рассказывали: случалось и такое. Но и дьявол пасовал перед
"галахадом". Если, конечно, освятить его перед использованием..."
Костя неуклюже протиснулся в каюту и тут же закрыл за собой дверь. На
всякий случай, с трудом орудуя пальцами в толстенных перчатках, закрыл ее
на замок.
"Если кто и выберется отсюда, так только я один. Зарубите себе это на
носу. Вернее, я вам зарублю. Вот этим самым мачете".
Снова тот же взгляд. То же спокойное, расчетливое внимание. Никаких
эмоций. Одна лишь оценка его как возможной мишени.
И страшное кресло прямо перед ним.
Кратов набросил на шлем светофильтр. Цвета исказились, стерлись,
красное стало серым...
- Вы ничего мне не сделаете, сволочи! - громко сказал Костя, выставив
перед собой бритвенно-острый мачете, позаимствованный из набора средств
специальной экипировки. Тех, что до сей поры ни разу не сгодились на этой
планете.
Но ничего и не происходило.
Пчела в боксе продолжала возиться и скрестись. Чучело стрелохвоста
торчало на прежнем месте, никак не проявляя заключенной в нем зловещей
силы. Да и взгляд этот неприятный, похоже, попросту мерещился.
Костя перевел дух. Расслабил напряженные плечи, переложил мачете в
левую руку. Поискал глазами что-нибудь подходящее - простыню либо
скатерть, чтобы укрыть Фроста...
Стрелохвост бесшумно возник рядом. Словно красная молния чиркнула в
неподвижном воздухе.
Очевидцы так и описывают: вот он за десятки метров, а вот он уже
здесь. И готов убивать, полосовать своими стальными клешнями, сечь
ядовитой стрелой... Неудивительно, что Фрост был застигнут врасплох. Любой
на его месте был бы обречен.
Растопыренные клешни скребнули по нагрудной броне "галахада".
Костя вскрикнул, покачнулся, но устоял. А затем обрушил на голову
твари свой мачете. Лезвие прошло насквозь, почти не встретив
сопротивления: хитиновые пластины легко расступились, под ними обнажилась
пустота.
"Зомби, самый настоящий зомби!.."
Обезглавленное тулово, такое же пустое, уже вслепую размахивало
клешнями, по-скорпионьи выгибало хвост, чтобы зацепить противника
иззубренной стрелой. Кратов с размаху рубил по нему, содрогаясь от
омерзения, смешанного с жутковатой оторопью. Потом догнал корчащийся
хвост, который еще жил и пытался уползти под кресло, и растоптал его.
Пчела прекратила возню, подобрала лапы и застыла.
Кратов шагнул к ней, поигрывая мачете.
- Как бы я хотел... - сказал он непослушными губами. - Если бы можно
было...
Он остановился на полдороге.
"Нельзя, - подумал он. - Ничего тебе нельзя. После того, что ты
натворил. А ей можно все. Справедливость на ее стороне. И это не ты будешь
мстить ей за Фроста, а она тебе. И за улей, и за себя. Да и за Фроста,
кстати, тоже. Господи, смилуйся над нами".
12
Варданов, по-прежнему на цыпочках, появился за его спиной.
- Ну как, успешно? - спросил он негромко.
Костя кивнул. В огромном "галахаде", едва вписывавшемся в тесный
коридор, с мачете наперевес он ощущал себя чрезвычайно нелепо.
- Теперь я могу туда зайти?
- Да... если хотите.
Варданов отстранил его и, потоптавшись на пороге, вошел в каюту
Фроста. Кратов молча наблюдал за ним - отчужденно, будто из зрительного
зала. Светофильтр, все еще надвинутый на шлем, лишь усугублял его
отстраненность от происходящего. Ксенолог потерянно бродил между
разбросанными вещами, с опаской поглядывая под ноги. Возле пчелы он
ненадолго задержался.
- Идиотское положение, - сказал Варданов, выходя наконец.
Он был бледен. Когда его рука дернулась, чтобы машинально
помассировать виски, видно было, как мелко дрожат пальцы.
- Нужно что-то предпринять, - продолжал он. - Нельзя оставлять все
как есть. - Варданов криво усмехнулся. - Помните, у Шекспира: "Средь поля
битвы мыслимы они, а здесь не к месту, как следы резни..." А я даже не
знаю, что нужно делать.
- Я тоже, - признался Костя. - Может быть, поместить ЭТО в
холодильную камеру?
- Да, конечно, - кивнул Варданов. - Но прежде следует освободить
камеру от всевозможных экспонатов. Курт использовал ее для своих целей. И,
очевидно, не совсем по назначению. Займитесь этим, а я здесь... приберусь.
Камера и в самом деле была загромождена прозрачными капсулами, общим
числом десятка полтора, в которых Фрост хранил добытых им ранее местных
тварей. Тут были и небольшой красный равноног, и парочка красных
шипоносов, и диковинный красный же рогатый щитоголов, и еще какие-то
красные инсектоиды, названий которых Костя не знал... Избавившись от
скафандра, он сгружал покрытые изморозью капсулы на тележку и переправлял
их в жерло утилизатора, где они пропадали без следа. И уже ни при каком
стечении обстоятельств уже не могли вдруг обратиться в убийц-зомби.
На некоторое время Кратов сумел раствориться в этой работе. Ему было
зябко, руки горели от прикосновения к холодному, но груз болезненных
воспоминаний отошел куда-то на второй план.
Однако камера быстро пустела, и все неминуемо возвращалось на круги
своя...
Он вышел к Варданову, который дожидался в коридоре. У ног его стоял
прикрытый белой материей керамитовый бокс, вроде того, в котором маялась
серая пчела. В каюте все было расставлено по местам, свет притушен, по
полу хлопотливо шныряли черепашки-уборщики.
- Вот и все, - сказал Варданов, дергаными движениями сдирая с рук
