вызревал мучительный вопрос! Растения - растения! - звали на помощь при
близости огня, сворачивая листья или модулируя биополе...
- Удивительно, но я никогда не слышал того, о чем вы рассказываете.
- Твои родители еще не зачали тебя, когда рациоген был испытан,
запрещен и разрушен. Мы наивно полагали: окончательно и навек. Ошиблись...
Он был построен в нескольких модификациях, и одна из них уцелела до сих
пор. Либо ее воссоздали. Мы еще станем выяснять, кто и как сделал это.
Тогда, хотя большинство академиков-президентов осудило рациоген, нашлись и
сторонники такой страшной забавы - раздаривать разум. Гораздо больше, чем
мы предполагали, и не те, от кого ожидали. Конечно, всякому приятно иметь
власть над неразумной материей! Господь тоже хлопал в ладоши, сотворив
Адама и Еву...
- Так что же вам не нравится? - терпеливо спросил Костя.
- А вот что: воздействие рациогена на уже сформировавшийся интеллект.
Те, кто создал его впервые, об этом не подумали.
- Странно!
- Что странно? То, что мне это не нравится?
- Нет, то, что они не подумали об этом.
- Они не успели... А вот новое поколение "творцов" сообразило. В
нашем мозгу около сотни триллионов синапсов. И эти триллионы почти не
используются. Рациоген же дарит мозгу власть над ними. Объединять и
распределять по своему усмотрению. Увеличивать их число. Быть может, и
уменьшать, если понадобится. Строить интеллектуальные субструктуры и
метаструктуры. Средний человеческий мозг, довольно хаотичное скопище
клеток, внезапно обращается в сверхмощный, ни на что во всех природах не
похожий мыслительный прибор. Я уже говорил, что он изменяет себя. Но при
этом он изменяет и самого хозяина!
Несмотря на жару, Кратов внезапно почувствовал сильный озноб. Уже не
впервые за эти дни земного покоя и благополучия им овладели глухие
отголоски необъяснимой, дремлющей где-то в подсознании тоски. В такие
минуты он замыкался, прятался от друзей, а бессонными ночами уходил
плавать далеко в море совершенно один, если не считать высокой и ко всему
равнодушной Луны.
Но сейчас уйти он не мог. Как бы ему того ни хотелось.
- Тебе, наверное, доводилось встречаться с людьми-два, - продолжал
Большой Дитрих. - Нет? Значит, доведется. Развелось их... Я всегда был
противником конструирования живых существ, а тем паче проектов
управляемого антропогенеза. Ни к чему хорошему это не ведет. Но люди-два
все же плоть от плоти нашей, и они - слабая тень того, что делает рациоген
с человеком. При всех своих отличиях они были и остаются людьми. Эти
биороботы разумны и, как ни странно, человечны! В них каким-то чудом
воспроизведены человеческие добродетели. Совесть, стыд, стремление к добру
и неприятие зла... Как это удалось их создателям? Ведь там были и те, кто
строил первый рациоген! Должно быть, божественную искру невозможно
погасить в человеческом материале. И хотя со всякой доступной мне
возвышенности я мечу громы и молнии на их головы, наедине с собой я
возношу хвалу Господу за то, что он не оставил их своей благодатью.
- Вот видите, - сказал Костя с удовлетворением.
Ему было приятно любое сомнение, любое противоречие в длинных тирадах
Гросса. Он вряд ли мог хоть как-то возразить и поэтому рад был
предоставить старцу возражать самому себе.
- Но рациоген не таков, - сердито сказал Большой Дитрих. -
Добродетель для него - миф. Нравственно то, что эффективно. Нравственно
то, что позволяет оптимально решить поставленную задачу... Под
воздействием рациогена человек становится машиной, хотя продолжает считать
себя человеком. И не то страшно, что он превращается в машину со стертыми
за ненадобностью нейронными программами стыда и совести. Страшно то, что,
полагая себя человеком, он всех остальных видит недочеловеками. И способен
их растоптать, если они перейдут ему дорогу.
- Откуда вы знаете, как это бывает... с человеком? - пробормотал
Костя, краснея.
- Знаю. Были добровольцы. Да и ты знаешь. А я знаю, что ты знаешь. И
я виноват перед тобой в том, что позволил впутать тебя в наши взрослые
дела.
- Но я не ребенок, - сказал Кратов с оттенком обиды.
- А кто ты для меня?... Пазур отдал тебя рациогену, как младенца
Молоху. Чтобы спасти... нет, не корабль, не вас, ни даже себя. Чтобы
спасти сам рациоген! И он не прогадал. Правда, он втайне надеялся, что ты
не вернешься. А ты каким-то чудом вернулся, хотя почти обо всем забыл -
так было угодно рациогену. Он расколол твою память вдребезги, и ты никак
не можешь склеить ее наново. Ты помнишь, что работал в гравигенной секции,
не не помнишь как. Ты был счастлив в те минуты, но сейчас тебе стыдно за
это счастье, как нормальному человеку с живой совестью... Только неясно
мне, как же ты оттуда, из-под энергетических полей и лучевых ударов, не
защищенный ничем - в том числе и чарами рациогена, вернулся. И какие силы
восстановили твою необратимо стертую человеческую совесть.
- Мне это тоже неясно...
- Или ты только притворился человеком? - Старец с неожиданной силой
сгреб опешившего Костю за плечи, развернул к себе и заглянул в лицо. -
Тогда сам Сатана движет тобой!
Костя потрясенно молчал, пытаясь совладать с охватившей его нервной
дрожью.
- Еще я бессилен понять, что там приключилось с третьим навигатором,
- сказал Большой Дитрих, так же внезапно отстраняя его от себя. - Выйдя в
экзометрию, он был обречен. По всем законам физики внемерного
пространства. То, что вы там нафантазировали - бред безумца. Он ДОЛЖЕН был
погибнуть. Но он спасся. И этот ваш артефакт... Такие загадки мне не по
зубам. Но запомни одну истину, сынок. У любого сундука есть ключ. У любой
загадки есть ответ. Нужно только подождать. Хотя иной раз жизни на это
ожидание маловато. Я наверняка не дождусь. Быть может, тебе повезет...
Почему ты молчишь?
- Мне пока нечего вам сказать, - промолвил Кратов. - Я могу только
слушать и размышлять. Когда наступит мой час, я буду говорить и
действовать.
- Это хорошо. Я рад, что ты молчалив. Еще я рад, что рациоген
похоронен на мертвом корабле и вряд ли удастся его разыскать. В том районе
Галактики после астрархов не скоро еще можно будет что-то найти. Хотя
некоторый шанс остается, и он не даст мне покоя до последнего моего часа.
- Они напрасно потащили его в космос.
- Напрасно? Ха! Они не глупее тебя, сынок. Рациоген хранился на
Земле, в полной тайне и бездействии. А мы не можем возродить сыск, чтобы
обнаружить то, что бездействует. Шпионить, подглядывать - это не для
взрослых людей. В наших силах было расставить силки, чтобы не дать
рациогену уйти с Земли. Оживи он здесь - и мы выловили бы его. А затем, в
соответствии с решением президиума Академии Человека, разрушили бы. В
бескрайней же Галактике он имел возможность затеряться. И всплыть на
какой-нибудь тихой, бесконечно удаленной планетке. Его ждали на базе
"Антарес", чтобы перебросить дальше. Но не дождались.
- Кто ждал его на "Антаресе"?
- Мы называем этих людей "Уязвленными". Они и в самом деле считают,
что их обидели. Что человеческая раса занимает неподобающее место в мнимой
галактической иерархии. Что там не спешат воздать ей почести за ее
достоинства и заслуги. Хотя единственной реальной нашей заслугой можно
признать лишь то, что, на протяжении всей истории занимаясь
самоистреблением, мы все же уцелели... Им кажется, что человек явился в
этот мир повелевать, что он должен и может повелевать. А его на эфирных
просторах теснят и унижают всякие нелюди. Ящеры, орнитоиды, плазмоиды...
- Здорово! - удивился Костя. - По-моему, даже своим выходом в
Галактику человек обязан именно этим самым... нелюдям.
- Ты не читал Гобино? А Геббельса или Герцля? А Формана или
Анастасьева?.. - Кратов отрицательно мотал головой на каждое имя. -
"Уязвленные" были на Земле во все времена. А в роли нелюдей выступали
инородцы. Для белых - черные, для желтых - белые, для нас, да и вас,
русских, евреи, для евреев - арабы... Эгоцентризм сначала внутривидового,
а теперь и вселенского масштаба. "Разве не человек владыка природы?!"
- Еще чего! - фыркнул Костя.
- Но самое занятное, что умом-то они сознают: нет, не владыка. И
наука его, и культура, и сам он далеки от совершенства. И даже от среднего
галактического уровня. Но примириться с этим они не желают. И вместо того,
чтобы развивать необходимые достоинства естественным путем, по объективным
общеизвестным законам, они ищут окольный путь. Он же "особый". И не
гнушаются брать на вооружение всякие дьявольские побрякушки. Например,
рациоген. Искусственно устроить мозговой прорыв. Превратить человечество в
расу интеллектуальных машин. О том, что это будет уже не человечество, они
не задумываются. И уходят от ответа на вопрос, как эти машины поступят с
людьми, которые откажутся стать похожими на них... Главное - воздать
человеку выше его заслуг, добиться его превосходства любой ценой!
- Неужели Олег Иванович тоже?..
- Пазур? Один из миллионов стихийных радетелей за человеческий род.
Он не писал книг, не произносил горячих проповедей. Он тот, кто действует.
Прямо, умело и честно в рамках своих убеждений. Достигая при этом
высочайшего накала фанатизма. Он взялся вывезти рациоген с Земли на базу
"Антарес" и почти сумел это. То, что ему помешало, находится за пределами
предсказуемости. Форс-мажор... Но он сражался до конца, расчетливо жертвуя
второстепенными фигурами.
- На игру это походило и вправду очень сильно, - согласно кивнул
Костя.
- Сначала он отдал третьего навигатора на пожрание экзометрии. Потом
тебя - во власть рациогена. Последним отдал бы себя. Но ты совершил
невозможное и спас корабль. И лишь астрарх все сгубил. Пазур сломался.
Никому не дано безнаказанно глумиться над божественным началом в себе.
Пазур попробовал поднять ношу не по плечу и надорвался. Галактики ему
больше не видать.
- Это наказание?
- У нас нет нравственных прав наказывать человека за его убеждения.
Пазур сам разрушил свою психику. Он жертва, а не преступник.
- Учитель, - сказал Кратов задумчиво. - Неужели вам никогда не было
обидно за то, что человек оказался в пангалактической культуре на третьих
ролях?
- Всему свое время, - сказал Большой Дитрих. - Рано или поздно, но
прямыми дорогами - мы добредем до галактических высот. Будут еще и
люди-тектоны, и люди-астрархи. Не через сто и даже не через тысячу лет...
Мы как вид неплохо приспособлены для жизни на своей планете. Мы еще как-то
годимся для обитания в других, не похожих на Землю, мирах. Но до Галактики
мы не доросли.
Костя вспомнил гигантского серебристого паука, ткущего металлическую
паутину среди звездной пустоты.
- Ничего, дорастем, - словно прочитав его мысли, сказал Гросс. -
Сами! И человек вольется в пангалактическую культуру, как ручей в океан, и
растворится там. Обидно ли ручью сгинуть в океане? Конечно, расовая
исключительность тешит самомнение. Приятно сознавать себя ни на кого не
похожим, хотя бы внешне. Одеваться иначе, говорить на непонятном для
прочих языке. И бороться за свою непохожесть, тешить ее и лелеять. Даже в
ущерб собственным детям. "Пусть я буду сидеть в дерьме, но и дети мои
будут сидеть в моем дерьме, потому что это НАШЕ дерьмо. Лучшее дерьмо во
всем Млечном Пути, и запах его тешит мое обоняние пуще всяких чужих
фимиамов!.." Ложь, самообман. Глупец ищет, в чем отличие, умный - в чем
единство. А роднит нас общее поле Разума - ноокосм. Поэтому человечество
