англичане. Их крики, доносившиеся до нашего убежища, рассеяли последние
сомнения: это были испанцы. Люди, которых как огня следовало бояться и
моим товарищам-индейцам, и мне самому.
Завороженный притягательным видом ружей, я внимательно следил за
поведением испанцев и не заметил, что Арнак тихонько толкает меня в бок.
- Ян, - шепнул он наконец, - посмотри туда, на воду!
- На воду?
- Не видишь?
- Вижу две лодки.
- Правильно, две лодки!
Он произнес это таким возбужденным голосом, что я сразу понял ход его
мыслей. "Толковый парень этот Арнак, ничего не скажешь!" Пока я пожирал
взором соблазнительное оружие, он обдумывал дело куда более важное: как
выбраться с острова. У берега были две оснащенные парусами лодки, из
которых меньшая словно специально была создана для наших целей. Но как ею
завладеть? Наполовину вытащенная из воды на песок, она лежала у самых ног
сидевших на берегу людей. Вторая, большая, шлюпка качалась на якоре
саженях в двадцати от берега.
- Лодка бы пригодилась! - проговорил я скорее самому себе, чем
товарищам. - Но к ней не подобраться.
День клонился к вечеру. На северо-востоке из-за горизонта над океаном
вырастала черная грозовая туча. Пора дождей ежедневно одаривала нас
обильными ливнями.
Как только испанцы заметили приближение грозы, они очень быстро
достали из лодки топоры, тесаки и побежали в заросли. Мы едва успели
скрыться. Раздались удары топоров. Вскоре на берегу лежала целая гора
жердей и веток, из которых пришельцы соорудили три просторных шалаша. Едва
они закончили работу, как первые крупные капли забарабанили по песку и
листьям. Испанцы мигом перетащили в укрытие оружие, всякий скарб и
укрылись сами.
Наступил вечер. Буря разыгралась вовсю. Море ревело, выл ветер. Лодки
остались без присмотра; испанцы не выставили никакой стражи, будучи,
очевидно, уверенными, что остров необитаем. Шалаши стояли не далее чем в
двадцати шагах от берега, но нам благоприятствовал ливень. В быстро
сгущавшемся мраке невозможно было даже на таком небольшом расстоянии
рассмотреть, что делается возле лодок.
Мы ждали только наступления полной темноты в надежде, что все
обойдется как нельзя лучше. При этих обстоятельствах, когда
неосмотрительность испанцев играла нам на руку, похитить меньшую лодку не
составляло особого труда.
Дождь был холодным, и мы основательно продрогли. Медленно ползли
минуты. В терпеливом ожидании мы обдумывали, как поступить потом, после
похищения лодки.
- Испанцы, - обратился я к товарищам, - не поймут, кто увел у них
шлюпку. Буря сотрет все следы. Подумают, что унесло волнами. А что дальше?
Вдруг завтра они начнут искать ее по всему берегу?
- Давайте сразу уйдем в море! - предложил Вагура. - Убежим с острова!
- Не болтай ерунды! - осадил его Арнак. - За полночи мы далеко не
убежим, а при свете испанцы сразу вас заметят. Да и погода видишь какая?
- Что же делать?
- Сразу выйти в открытое море нам не удастся, - мягко прервал я спор.
- Надо сначала научиться обращаться с парусами и веслами. Значит, придется
лодку спрятать...
- Но куда?
- Давайте переведем ее на другой конец острова, - предложил Арнак, -
там испанцы искать ее не станут.
- Зачем так далеко? Я думаю, можно перетащить ее вверх по течению
нашего ручья и там спрятать в зарослях.
- Правильно! Это лучше всего! - обрадовались индейцы. - Затащим ее в
ручей!
- Мне казалось, что испанцы стремятся поскорее выбраться с нашего
острова. А если у них не окажется второй лодки, уплывут ли они тогда?
- Уплывут, Ян, уплывут! Поместятся все в большой лодке!
Я в этом был не особенно уверен. Вопрос: уплывут или не уплывут - был
для нас едва ли не вопросом жизни и смерти. Если испанцы останутся на
острове, они рано или поздно нас обнаружат. Этому надо было
воспрепятствовать любой ценой.
- Единственный выход, - заявил я, - переждать в укрытии завтрашний
день, а с наступлением ночи сразу же покинуть остров.
Тем временем погода стала меняться неблагоприятным для нас образом.
Бури на нашем острове, как я уже упоминал, носили характер сильных, но
непродолжительных шквалов. Так и на этот раз - гроза быстро прошла, небо
стало очищаться, меж тучами заблестели звезды. После шторма ветер вздымал
еще высокие волны, и грохот стоял сильный, но видимость и на земле и на
море стала лучше, чем была прежде, в начале ночи.
Мы приступили к осуществлению своего плана. В операции вместе со мной
принимал участие только Арнак; Вагура должен был ждать на берегу. Сбросив
с себя одежду, в нескольких шагах от шалашей мы вошли в воду, погрузившись
по самую шею, и направились вдоль берега, где по дну, а где и вплавь
преодолевая глубокие места. Я прихватил с собой охотничий нож и почти весь
путь держал его в зубах.
Небо все больше очищалось от туч, и, хотя луны но было, яркий свет
звезд позволял нам ориентироваться. Когда впереди замаячили контуры
шлюпок, мы удвоили осторожность.
Сначала подобрались к большой лодке, стоявшей на якоре вдали от
берега. В ней никого не было, на дне после шторма набралось много воды. В
носовой части возвышалась груда свернутых парусов. Перебравшись через
борт, мы торопливо обшарили всю лодку в поисках чего-нибудь полезного.
- А под парусом? - шепнул я Арнаку. - Пошарь-ка там!
Минуту спустя я услышал радостный возглас.
- О-ей! - ликовал мой юный друг, радостно размахивая в воздухе
найденным топором.
- Отлично! Забирай его с собой! - прошептал я. - Сгодится.
Ничего более не обнаружив, мы осторожно соскользнули в воду и
повернули к берегу. На мелководье нам пришлось встать на четвереньки и
дальше ползком добираться до лодки, лежавшей на берегу.
Издали она казалась нам не особенно большой и тяжелой, но теперь,
когда надо было стащить ее с песка на воду, пришлось немало потрудиться.
Наконец нам удалось ее сдвинуть.
- Посмотри, есть ли в ней весла и парус! - шепнул я Арнаку.
- Есть, - ответил тот, продолжая толкать лодку.
Мы были так поглощены своим занятием, что совершенно забыли о
приближающемся рассвете. И тут я вдруг услышал характерный скрип песка.
Повернув голову, я с ужасом увидел приближающегося к нам от шалаша
человека. Заметив лодку не на своем месте, испанец на мгновение застыл как
вкопанный.
- Каррамба! - закричал он во все горло и еще крикнул несколько
испанских слов, а затем одним прыжком, как ягуар, бросился в воду, чтобы
удержать уплывающую лодку. Нас, вероятно, он до сих пор не заметил и лез
вперед как очумелый. Арнак, изловчившись, хватил его топором по голове.
Испанец охнул и без чувств рухнул в воду. Однако поднятый им перед этим
крик разбудил людей в шалашах. Они выскочили и мчались теперь к нам.
Не оставалось ничего другого, как бросить лодку и спасаться бегством.
Мы нырнули и незаметно быстро отплыли от лодки. Сзади слышались
возбужденные голоса испанцев. Отплыв на безопасное расстояние, мы
остановились, чтобы посмотреть, что делается в лагере противника. Там
разожгли на берегу костер, вытащили на песок лодку, приводили в сознание
лежавшего без чувств испанца. Складывалось впечатление, что о нашем
существовании там не догадываются.
- Прощай, лодочка! - скрипнул я зубами.
Меня разбирала злость: мало того, что не удалось похитить лодку, так
еще вдобавок ко всему я уронил в воду свой охотничий нож, служивший мне
верой и правдой.
Вагуру мы нашли в условленном месте, шагах в трехстах от лагеря
испанцев. Вместе с ним мы снова подкрались к шалашам и, укрывшись в
кустах, стали наблюдать за испанцами.
Оглушенный Арнаком испанец к этому времени пришел в себя, и, как
видно, рассказывал своим товарищам ужасающие подробности нападения на
него, поскольку в лагере поднялось заметное возбуждение. На большую шлюпку
тотчас же выслали двух вооруженных караульных, а меньшую оттащили еще
дальше от воды. Опасаясь, видимо, нападения, остаток ночи никто в лагере
не спал.
- Пронюхали, собаки! - проговорил Арнак. - Как бы утром они не стали
нас искать.
- Побоятся - они же не знают, сколько нас тут.
- И думаешь, оставят нас в покое?
- Конечно.
Все произошло даже лучше, чем я предполагал. Перед рассветом мы
заметили в лагере оживленную беготню и испытали немалую радость: испанцы
готовились к отплытию. Они лихорадочно носились по берегу и спешили так,
словно сам Люцифер наступал им на пятки.
Первые лучи восходящего солнца осветили два развернутых паруса уже
далеко на горизонте. Они двигались курсом на север, в сторону острова,
который мы считали Маргаритой. С облегчением вздохнув, мы тут же
отправились к месту, где недавно лежала на песке лодка, в надежде отыскать
мой нож. Нам повезло: Вагура нашел его на мелководье, и я так обрадовался,
что обнял и крепко расцеловал парнишку.
Но было бы ошибкой считать, что на этом наши приключения окончились.
Оказалось, что вчерашний ливень погасил пожар на испанской бригантине, а
буря выбросила ее остов на одну из пяти скал, близ которых произошло
морское сражение. Нос корабля, сгоревший дотла, развалился, а корма,
казалось, уцелела, хотя из глубины ее все еще валил дым.
В то утро мы занимались обычными делами. Около полудня меня осенила
мысль. Поразительно, как она не пришла мне в голову раньше. Остов! На
останках бригантины, конечно же, немало крайне нужных нам вещей, быть
может, даже доски, молотки и гвозди, с помощью которых можно соорудить
неплохую лодку. До остова, торчавшего в полумиле от берега, нетрудно было
добраться на нашем плоту.
Сразу же после обеда мы все вместе отправились в путь. С собой взяли
топор, нож и несколько пустых корзин. Море было довольно спокойным, и
переправа не представляла трудностей.
Из глубины корпуса через все щели валил еще дым, однако кормовые
надстройки, высоко торчавшие над водой, казались не слишком пострадавшими.
Мы подплыли к самой палубе. Куда ни глянь, всюду печальные следы
опустошения. Однако огонь уничтожил не все. Некоторые балки только
обуглились. Паруса, правда, сгорели дотла, но мачты частично уцелели. Да и
такелаж был уничтожен не полностью.
- Смотри, Ян, сколько здесь всяких канатов! - радовались юноши.
Я не представлял пока себе ясно, чем нам удастся поживиться, но
добыча обещала быть богатой.
Привязав плот к мачте, мы вскарабкались на круто накренившуюся палубу
и, цепляясь за разные поручни и канаты, добрались до кормы. Огонь как-то
пощадил заднюю часть судна, быть может, потому, что путь ему преградили
кормовые надстройки из дуба. В них находились каюты, куда можно было
заглянуть через иллюминаторы. Но чтобы проникнуть внутрь, пришлось
разбивать двери топором. Усилия наши окупились. Здесь, судя по всему, жили
офицеры бригантины, и, спасаясь, они почти ничего с собой не взяли. Все
это валялось теперь в хаотическом беспорядке и казалось мне после года
дикой жизни на острове таким богатством, что я не знал, на чем в первую
очередь остановить свой пораженный взор.
Мы радовались и смеялись как дети. Индейцы напяливали на себя всякие
одеяния, будто на маскараде, я же надел какой-то парадный мундир, богато
расшитый золотыми галунами, а на голову возложил великолепную шляпу
испанского гранда.
- Ты настоящий капитан на параде! - восклицали индейцы, глядя на меня
с восхищением и оттенком страха. Им столько довелось претерпеть от людей,
носивших такие мундиры, что теперь один вид этой одежды пробуждал в них
