кружевные фермы уходили в серую мглу, словно бесконечный туннель.
Для Джереми Дормана это был лишь путь через Уилламет-ривер, отрезок
долгой дороги, уводящей прочь из города в лес - туда, где он рассчитывал
отыскать Патрицию и Джоди Кеннесси.
Пошатываясь, Джереми сделал шаг, потом еще один. Он не чувствовал своих
ступней, которые представлялись ему чем-то вроде мясистых наростов на концах его
ног; они и сами по себе казались резиновыми, как будто тело Дормана видоизмени-
лось, отрастив на самых неожиданных местах дополнительные конечности.
Добравшись до верхней точки арки моста, он почувствовал себя так, словно его
подвесили в воздухе, хотя темная пелена тумана не давала разглядеть реку,
катившую свои воды далеко внизу. Огни города, небоскребов и уличных фонарей
казались отсюда призрачными искорками света.
Дорман продолжал плестись вперед, сосредоточив свое внимание на точке, где
мост уходил в туман. Его цель была проста - перебраться по мосту на другой берег.
Шаг за шагом. А как только Дорман выполнит эту задачу, он поставит себе другую,
потом еще одну - и так далее, пока не выберется из Портленда.
Ему казалось, что поросшие лесом прибрежные горы и драгоценный пес
находятся на неописуемо далеком расстоянии отсюда.
Утренний воздух был влажный и холодный, но Дорман его не чувствовал, не
замечал даже своей промокшей насквозь липкой одежды. Он весь покрылся гусиной
кожей, но это не имело ни малейшего отношения к температуре и было лишь еще
одним проявлением свирепой болезни, охватившей организм Дормана до последней
клетки. Как ученый он должен был отнестись к своему нынешнему состоянию с
интересом, но как жертва недуга считал его ужасающим.
Дорман с усилием сглотнул. Ему казалось, что горло забито липкой слизью,
сочившейся изо всех пор. Когда Дорман стискивал зубы, они свободно шатались в
деснах. Поле зрения окружало черное кольцо слепоты.
Дорман двигался вперед. У него не было иного выбора.
По настилу моста прогрохотал тяжелый пикап. В ушах Дормана зазвенело эхо
ревущего двигателя и скрипа шин. Он смотрел вслед красным габаритным огням,
исчезавшим во мгле.
Внезапно желудок Дормана сжался в комок, а позвоночник изогнулся, словно
рассерженная змея. Он испугался, что его организм вот-вот развалится на части,
превратившись в лужицу распавшейся плоти и судорожно подрагивающих мышц, в
желатинообразную массу, которая медленно потечет по решетчатой пешеходной
дорожке моста.
Дорман издал яростный нечеловеческий вопль, расколовший утреннее
безмолвие.
Вытянув слизистую, словно покрытую воском руку, он уцепился за поручень,
пытаясь удержать равновесие и заставить тело прекратить биться в конвульсиях. Он
опять потерял власть над собой.
Ему становилось все труднее справляться с собственным организмом.
Биологические системы отказывались подчиняться разуму и начинали жить
собственной жизнью. Дорман ухватился за поручень обеими руками и стискивал его
до тех пор, пока ему не показалось, что металл вот-вот согнется.
Должно быть, сейчас он был похож на самоубийцу, который перегнулся через
ограждение моста, вглядываясь в туманную дымку и шелестящую внизу воду, но
Дорман и не думал сводить счеты с жизнью. Все, что он делал, было подчинено
одной цели - сохранить себя любой ценой.
Дорман не мог обратиться в клинику - на свете не существовало врачей,
способных исцелить его недуг. И если бы ему пришлось называть себя, он мог бы
привлечь к своей персоне нежелательное внимание. Он не смел рисковать. Он дол-
жен был собраться с силами и терпеть.
В конце концов спазм прошел, и Дорман, чувствуя слабость и дрожь, вновь
отправился в путь. На сей раз ему удалось совладать с телом, сохранить над ним
власть. Теперь Дорману предстояло сосредоточиться и освежить в памяти свою
цель.
Он должен найти эту проклятую собаку.
Дорман сунул пальцы в нагрудный кармашек рваной куртки и достал оттуда
мятую закопченную фотографию, вынутую из разбитой рамки, что лежала в столе
Дэвида Кеннесси. Со снимка ему улыбались юное прекрасное лицо Патриции с
тонкими чертами, обрамленное светлыми рыжеватыми волосами, и худощавый
растрепанный Джоди, всем своим видом показывая, как они счастливы, - это были
добрые времена, когда Джоди еще не болел лейкемией, а у Дэвида не было
безрассудного, отчаянного стимула к продолжению исследований.
Дорман сузил глаза, накрепко впечатывая изображение в собственную память.
Он был близким другом Кеннесси, он заменял Джоди дядю и был, по сути дела,
членом семьи, куда более родным, нежели капризный и грубый Дарин. Хорошо зная
Патридию, Дорман имел вполне отчетливое представление о том, где она могла
скрываться. Вероятно, Патриция считает,
что она в безопасности, ведь Дарин так любил хранить свои тайны.
Внутренний карман куртки Дормана, словно свинцовый кистень, оттягивал
тяжелый револьвер, взятый у погибшего охранника.
Добравшись в конце концов до противоположного конца Россайлендского
моста, Дорман свернул на запад. Где-то вдали маячили покрытые туманом лесистые
прибрежные горы.
Дорман рассчитывал найти Кеннесси и увести с собой пса, не попавшись на
глаза Патриции и Джоди. Ему претила сама мысль об убийстве - черт возьми,
парень и так уже стоял одной ногой в могиле, лейкемия превратила его в настоящий
скелет, - но если придется, Дорман застрелит их, и собаку тоже. Сейчас, когда речь
шла о жизни и смерти, его отношение к семейству Кеннесси не имело никакого
значения.
Его руки и без того были по локоть в крови.
Он еще раз проклял Дэвида и его наивность. Дарин оказался умнее и смылся,
забравшись в пещеру и завалив вход камнями. Дэвид же, вспыльчивый и
неосторожный, охваченный стремлением помочь Джоди, в своей слепоте никак не
желал понять, кто и зачем финансирует его работу. Неужели он действительно
думал, что в лабораторию "ДайМар" вкладывают миллионы только для того, чтобы
Дэвид Кеннесси мог пораскинуть мозгами и отыскать морально оправданный способ
применения своего открытия?
Дэвид забрел на минное поле политики, дав ход всем тем событиям, которые
привели к столь ужасающим результатам, в том числе поставив Джереми Дормана
перед необходимостью сделать первый шаг для собственного спасения.
Шаг, который закончился неудачей. Хотя прототип и сохранил на первых порах
его жизнь, тело Дормана постепенно превращалось в биологический кисель, и
теперь он ничего не мог с этим поделать.
Во всяком случае, до тех пор, пока не отыщет собаку.
18
Побережье штата Орегон.
Четверг, 12:25
Малдер подкатил к колонке маленькой обшарпанной бензозаправки и, выйдя из
машины, бросил взгляд в сторону стеклянной будочки с эмблемой "Континентал-
ойл". В глубине души он рассчитывал увидеть старичков, сидящих в креслах-
качалках на крылечке, или хотя бы служащего, который выскочит из конторы с
выражением фальшивой сердечности на лице.
Скалли тоже выбралась из салона, чтобы размяться. Они с Малдером несколько
часов кряду мчались по шоссе номер 101, разглядывая суровый ландшафт
побережья, проносясь мимо крохотных деревушек и одиноких домов, прятавшихся в
складках лесистых холмов.
Где-то неподалеку обитала группа "вольных дикарей", к которым ушел брат
Дэвида Кеннесси, и где-то в этих же местах черный Лабрадор попал под машину. По
мнению Малдера, это не было случайным совпадением. Он намеревался отыскать
Дарина и получить от него исчерпывающую информацию о работах, проводившихся
в "Дай-Мар". Если Дарин знал о взрыве в лаборатории, он мог также знать о том,
где скрывается Патриция.
Однако сведения об "отшельниках" были неясны и расплывчаты. Сам принцип,
который их объединял, заставлял общину держать свое местонахождение в секрете,
отказываясь от услуг телефонной и электрической компаний. Вероятно, найти лагерь
будет ничуть не проще, чем отыскать Патрицию и Джоди.
Малдер отвинтил пробку бензобака и снял с колонки заправочный пистолет. В
тот же миг дверь конторы распахнулась, едва не слетев с петель, и оттуда выскочил
приземистый седовласый мужчина с брюшком. По-видимому, он не имел никакого
понятия об "обслуживании с улыбкой".
- Эй, убери свои лапы от пистолета! - рявкнул он, наливаясь гневом. - Тут
тебе не самообслуживание!
Малдер посмотрел на патрубок, который держал в руках, потом перевел взгляд
на транспарант, предлагавший посетителям самим заправлять свои машины. Толстяк
подскочил к нему и вырвал из его пальцев шланг, словно это была опасная игрушка,
попавшая в руки ребенку. Он сунул сопло в бак и нажал рукоятку, после чего
горделиво отступил в сторону, как будто эту деликатную операцию можно было
доверить только опытному профессионалу.
- В чем дело, мистер? - осведомилась Скалли.
Толстяк бросил на нее сердитый взгляд, потом посмотрел на Малдера так,
словно клиенты представлялись ему непроходимыми тупицами. Глянув на номерной
знак машины, взятой ими напрокат, он качнул головой и пробурчал:
- Тут вам не Калифорния, а Орегон. Мы не позволяем дилетантам накачивать
себе бензин.
Малдер и Скалли переглянулись поверх крыши автомобиля, и Малдер полез во
внутренний карман пальто.
- Вообще говоря, мы не калифорнийцы. Мы федеральные служащие, работаем
в ФБР, и смею вас заверить, заливка горючего в бак - не самая трудная из тех наук,
которые нам преподавали в Квантико. - Он взмахнул удостоверением, указал в
сторону Скалли и добавил: - Между прочим, моя напарница не уступает мне в
умении заправлять машину.
Толстяк скептически воззрился на Малдера. Его рваная фланелевая рубаха была
покрыта масляными пятнами, а щеки выбриты полосами, придавая ему неряшливый
неопрятный вид. Судя по всему, этот человек за всю жизнь ни разу не осквернил
свои пальцы завязыванием галстуков.
Скалли показала ему фотографию Патриции и Джоди Кеннесси.
- Мы ищем этих людей, - сказала она. - Женщину лет тридцати пяти и ее
двенадцатилетнего сына.
- Впервые вижу, - отозвался толстяк и вперил взгляд в заправочный
пистолет. На счетчике колонки, сменяя друг друга, щелкали цифры.
- У них есть собака, - добавил Малдер. - Черный Лабрадор.
- Впервые вижу, - повторил толстяк.
- Вы даже не посмотрели на снимок, - сказала Скалли, вытягивая руку с
фотографией над крышей автомобиля и поднося ее поближе к глазам заправщика.
Тот тщательно изучил снимок и вновь отвернулся.
- Впервые вижу. У меня есть более важные занятия, чем разглядывать всякого
проезжающего.
Малдер приподнял брови. По его мнению, этот человек принадлежал к тому
типу людей, которые очень внимательно рассматривают любого клиента и любого
незнакомца, попавшегося им на глаза. Малдер ничуть не сомневался, что еще до
захода солнца воя-округа в радиусе десяти миль будет знать о федеральных агентах,
рыщущих по просторам орегонского побережья.
- Не доводилось ли вам слышать о поселении "вольных дикарей" в этом
районе? - спросил он. - У нас есть основания полагать, что люди, которых мы
разыскиваем, могут укрываться там у своих родственников.
На лице толстяка появилась удивленная мина:
- Да, есть такие. Эти придурки прячутся в горах, в самой чащобе, и ни один
человек, у кото
рого найдется хоть капля здравого смысла, нипочем не решится приблизиться к
их лагерям.
Скалли протянула ему свою визитную карточку.
- Если вы что-нибудь узнаете, позвоните нам, пожалуйста, - попросила она.
- Мы не собираемся арестовывать этих двоих. Они не совершили ничего
противозаконного. Им нужна помощь.
- Буду рад выполнить свой гражданский долг, - отозвался толстяк и, догнав
показания счетчика до круглой суммы, в приступе внезапной щедрости слил в бак
остатки горючего в шланге еще на несколько центов.
Малдер расплатился, получил квитанцию, и они со Скалли уселись в машину.
- Здешний народ предпочитает уединение, особенно вдали от городов, -
сообщил Малдер. - Штат Орегон дает прибежище всевозможным отшельникам,
