Они вошли в комнату Джоди. Перегородка была разрушена - вероятно,
искавшим пришло в голову исследовать стыки стен. Кровать мальчика оказалась
перевернута, с матраца сдернуты простыня и матерчатый чехол.
- Бессмыслица какая-то, - проворчала Скалли. -Такой топорный... и вместе
с тем очень тщательный обыск.
Малдер поднял с пола разбитый пластмассовый макет инопланетного
космического корабля из фильма "День независимости". Скалли представила себе, с
какими любовью и тщанием собирал его двенадцатилетний мальчуган.
- Очень напоминает налет на "ДайМар" две недели назад, - заметил Малдер.
Он взял в руки обломок гипсолитовой перегородки и повертел его в пальцах.
Скалли рассматривала модель реактивного самолета, которая ранее висела на
рыболовной леске, а теперь валялась на полу. Ее пластмассовые иллюминаторы
треснули, а фюзеляж был взломан, как будто кто-то хотел заглянуть внутрь.
Дана поднялась на ноги, чувствуя, как по спине побежал холодок. Она думала о
подростке, который и без того был приговорен к смерти недугом, безжалостно
терзавшим его тело. Джоди Кеннесси и так немало настрадался, а теперь ему при-
шлось пережить еще и это.
Скалли повернулась и вышла в кухню, осторожно обходя осколки стаканов,
рассыпанные по полу и буфетной стойке. Вряд ли незваные гости искали что-то в
стаканах, они попросту наслаждались разрушением.
Малдер приблизился к холодильнику и наклонился, рассматривая оранжевую
пластмассовую собачью миску. Он поднял ее, повернул и прочел имя пса, "Вейдер",
начертанное толстым фломастером. Миска была пуста, в ней остались лишь
засохшие крошки.
- Взгляни-ка, Скалли, - произнес Малдер. - Если с Патрицией и Джоди что-
то случилось... то где же собака?
Скалли нахмурилась.
- Может быть, там же, где ее хозяева. - Она обвела разгромленную кухню
медленным долгим взглядом, проглотила комок в горле и добавила: - Похоже, круг
наших поисков расширяется.
7
Кост-Рейндж
Штат Орегон
Вторник, 14:05
Никто и никогда не отыщет их здесь, в этом крохотном коттедже, затерянном в
чащобе прибрежных гор Орегона. Никто не придет им на помощь, никто не спасет.
Оказавшись в одиночестве, Патриция и Джоди Кеннесси старательно и безуспешно
пытались создать хотя бы видимость нормальной благополучной жизни.
Патриции, во всяком случае, такая жизнь была не по нраву. День за днем они
проводили в страхе, шарахаясь от теней, от незнакомых звуков... но у них не было
иной возможности выжить, а Патриция дала себе слово, что Джоди перенесет этот
кошмар.
Подойдя к окну коттеджа, она раздвинула выцветшие занавески и выглянула
наружу. Джоди стучал теннисным мячиком о стену. Он был на виду, но в двух шагах
от двора начинался густой лес, окружавший поляну, и каждый удар мяча отдавался в
ушах Патриции ружейным выстрелом, направленным ей в сердце.
Когда-то уединенность этого глухого уголка казалась Патриции неоценимым
преимуществом. В ту пору она проектировала этот самый коттедж для своего деверя
Дарина, который хотел иметь возможность время от времени смываться из
"ДайМар" и залегать на дно. Дарин всегда был большой мастак залегать на дно,
подумала Патриция. Вдали на пологих холмах виднелись разбросанные тут и там
прогалины, следы деятельности лесорубов, которые несколько лет назад валили
здесь акр за акром деревья твердых пород, оставляя на склонах квадраты оголенной
земли, похожие на шрамы.
Коттедж замышлялся как место отдыха и одиночества. Дарин намеренно
отказался устанавливать телефон или хотя бы почтовый ящик, а строители
пообещали сохранить местоположение участка в тайне. Теперь никто не знал, где
находится домик, и его уединенность служила Патриции и Джоди крепостными
стенами. Никто не знал, где они прячутся. Никто и никогда их здесь не найдет.
Над головой прожужжал маленький двухмоторный самолет, едва видимый в небе.
Потом он исчез, и гудение затихло.
Отчаянное положение, в котором они оказались, каждый день ставило Патрицию
на грань нервного срыва. Джоди держался молодцом - всякий раз, когда Патриция
думала об этом, к ее горлу подступали слезы, - но ему довелось так
много пережить... погоня, разгром лаборатории, а еще раньше - приговор
врача, острая форма лейкемии, считанные месяцы жизни. Казалось, к шее Джоди
стремительно приближался неумолимый нож гильотины.
Теннисный мяч отскочил от стены дома и угодил в заросли высокой травы.
Джоди кинулся за ним, тщетно пытаясь развлечь самого себя. Патриция
переместилась к краю окна, чтобы не упускать его из виду. С того страшного дня,
когда лаборатория подверглась нападению и сожжению, Патриция делала все
возможное, чтобы не спускать с сына глаз.
Сейчас мальчик казался намного крепче, чем раньше, но Патриция не решалась
поверить, что выздоровление будет продолжаться дальше. Джоди полагалось
находиться в клинике, но Патриция не могла отвезти его туда. Боялась.
Мальчик нехотя ударил мячом о стену и вновь побежал за ним в траву. Он
миновал критический рубеж.- теперь, две недели спустя, скука переборола его
страхи, и ощущение опасности стало привычным, потеряло остроту.
Двенадцать лет - очень важный возраст для мальчика, порог юношества, когда
все, что связано с наступлением половой зрелости, приобретает особое,
всеобъемлющее значение. Но Джоди не был обычным мальчиком, и никто не знал,
переживет ли он этот переломный момент.
Патриция открыла сетчатую дверь и, оглянувшись через плечо, шагнула на
крыльцо, стараясь придать своему лицу беззаботное выражение.
Впрочем, к этому времени Джоди уже наверняка свыкся с беспокойными
взглядами, которые то и дело бросала на него мать.
Серая облачная пелена над штатом Орегон рассеялась, даруя земле ежедневную
часовую порцию солнца. Поляна сияла умытой свежестью после ночных ливней; во
время дождя из-за окна доносился шелест падающих капель, напоминавший чьи-то
крадущиеся шаги, и Патриция несколько часов провела без сна, глядя в потолок.
Теперь, во второй половине дня, высокие сосны и осины бросали длинные тени на
мокрую тропинку, уходившую вверх по склону прочь от далекого шоссе.
Джоди слишком сильно ударил по мячу, и тот улетел к подъездной дорожке,
отскочил от камня и плюхнулся в густую зелень поляны. Мальчик выкрикнул что-то
со злостью, выдававшей его раздражение, и швырнул вслед мячу ракетку, а сам,
насупившись, замер на месте.
Порывистый и импульсивный, подумала Патриция. С каждым днем Джоди все
больше напоминал своего отца.
- Эй, Джоди! - позвала она. Мальчик поднял ракетку и побрел к матери,
уставившись в землю. Весь день напролет он был мрачен и беспокоен. - Что тебя
тревожит? - спросила Патриция.
Джоди поднял глаза и, не ответив, покосился в сторону густой сосновой
поросли, залитой солнечным светом. Патриция услышала надсадный
рев тяжелогруженого трейлера, мчавшегося по шоссе по ту сторону стены
деревьев.
- Боюсь за Вейдера, - наконец признался Джоди и посмотрел на мать, ища
сочувствия. - Вчера он не пришел домой, да и сегодня я его что-то не вижу.
Теперь она поняла причину беспокойства сына, и ее захлестнула волна
облегчения. Еще мгновение назад Патриция опасалась, что мальчик увидел кого-
нибудь постороннего или услышал по радио что-нибудь о себе и о ней.
- Наберись терпения, - посоветовала Патриция. - С Вейдером все будет в
порядке. Как всегда.
Вейдер и Джоди родились в один год и были неразлучны. Вот и теперь,
вспомнив о добродушном и умном черном Лабрадоре, Патриция невольно
улыбнулась вопреки своим горестям и отчаянию.
Одиннадцать лет назад мир казался ей раем. Их годовалый сын, выбравшись из
пеленок, ползал по полу, исследуя окружающее. Его не интересовали игрушки, он
предпочитал возиться с собакой. Он знал два слова - "ма" и "па" и все время
старался произнести "Вейдер", хотя вместо клички собаки у него получалось какое-
то придушенное "дррр!". Наблюдая за тем, как Вейдер играет с мальчиком,
Патриция и Дэвид не могли сдержать улыбок. Пес носился взад и вперед, скользя
лапами по натертому до блеска паркету, и Джоди заходился радостным смехом.
Вейдер гавкал и бегал вокруг ребенка, а тот старался повернуться вслед за псом.
Это было тихое, счастливое время. Теперь у Патриции не было и минуты покоя
- с той самой злополучной ночи, когда муж позвонил ей из осажденной
лаборатории.
До этого звонка самым страшным мгновением в жизни Патриции была минута,
когда она узнала о том, что ее сын умирает от рака.
- А если Вейдер лежит сейчас где-нибудь в канаве, истекающий кровью и
беспомощный? - спросил Джоди. Патриция заметила слезы в уголках глаз
мальчика и поняла, что тот едва сдерживает рыдания. - Что, если его застрелил
охотник, или он попал в капкан?
Патриция покачала головой, пытаясь отвлечь сына от тягостных мыслей.
- Вейдер вернется домой живой и здоровый, - сказала она. - Вейдер всегда
возвращается.
И вновь Патриция почувствовала, как ее охватила невольная дрожь.
Вейдер действительно всегда возвращался домой. Живой и здоровый.
8
Благотворительная клиника Портленд
Штат Орегон
Вторник, 14:24
Даже сквозь грубую резину она ощущала слизистую податливость внутренних
органов трупа. Толстые перчатки раздражали ее, стесняли движения, но Скалли
вовсе не хотела подцепить инфекцию, погубившую Вернона Ракмена.
Насос респиратора нагнетал в дыхательную маску холодный спертый воздух,
бивший в лицо. Глаза подсохли и болели. Скалли очень хотелось протереть их
рукой, но пока не закончилось вскрытие трупа охранника, приходилось мириться с
неудобствами костюма биологической защиты.
Диктофон Скалли лежал на столе, готовый записать ее слова и впечатления по
поводу увиденного. Что ни говори, случай незаурядный. Уже в ходе беглого осмотра
Скалли обнаружила множество аномалий, которые ставили ее в тупик, а по мере
того, как она продолжала тщательное исследование, выявлялись все более
загадочные, зловещие подробности.
Да, скрупулезное выполнение всех этапов процедуры вскрытия отнюдь не было
пустой формальностью. Скалли еще не забыла, как она преподавала методы
аутопсии студентам Квантико в ту пору, когда материалы под грифом "Икс" были
закрыты, и им с Малдером некоторое время пришлось работать порознь. Кое-кто из
ее учеников уже окончил курсы академии ФБР и стал таким же агентом по особым
поручениям, как она сама.
И все же Скалли сомневалась, что кому-нибудь из них доведется хоть раз в
жизни столкнуться со случаем, подобным этому.
В такие минуты точное следование заведенному порядку оказывалось
единственным средством сосредоточиться и сохранять ясность мышления.
- Проверка записывающей аппаратуры, - произнесла Скалли, и ее диктофон,
включавшийся от звука голоса, мигнул красным огоньком.
- Имя: Верной Ракмен. - Скалли продолжала диктовать размеренным
голосом, который слегка приглушала толстая резиновая маска. - Возраст: тридцать
два года. Вес: приблизительно сто восемьдесят пять фунтов. Общее состояние нор-
мальное. Судя по всему, до заболевания, которое обусловило смертельный исход,
испытуемый находился в хорошей физической форме...
Может быть, когда-то он и был здоров, но теперь создавалось впечатление,
будто все клетки его организма разом пришли в негодность.
Скалли взглянула на покрытое синяками тело, осмотрела кожу, вспученную
вязкими сгустками крови. Лицо трупа было искажено предсмертной агонией, губы
раздвинулись, обнажая челюсти.
- К счастью, люди, обнаружившие тело, а также исследовавший его
патологоанатом своевременно изолировали труп. Никто не прикасался к нему
незащищенными руками...
По мнению Скалли, это заболевание, чем бы оно ни оказалось, было
чрезвычайно заразным.
- Внешние признаки - синюшные пятна, подкожные узлы - напоминают
симптомы бубонной чумы. - Произнеся эти слова, Скалли вспомнила о том, что
