разведку. Он должен был тщательно и осторожно осмотреть место происшествия.
Верной включил тяжелый караульный фонарь, который при необходимости мог
послужить в качестве оружия, и направил яркий сноп света на почерневшие руины,
громоздившиеся по всей территории.
Работодатели не пожелали раскошеливаться на специальный автомобиль, зато
обеспечили Вернона форменной одеждой, нагрудным знаком и заряженным
револьвером. Столкнувшись со стайкой расшалившихся подростков, гоняющихся
друг за другом среди обугленных останков лабораторного здания, он должен был
проявлять уверенность и твердость. За полторы недели, миновавшие со времени
взрыва, Вернону уже несколько раз доводилось выдворять незваных гостей -
юнцов, которые скрывались в ночи, заливаясь смехом. Верной так и не сумел
поймать никого из них.
Между тем дело было нешуточное. Шаткие развалины в любой момент могли
обрушиться, их предполагалось снести в самое ближайшее время. На территорию
уже завезли огромные цистерны с горючим, подогнали скреперы, бульдозеры и про-
чую технику, установили запертый на висячий замок контейнер с капсюлями и
взрывчаткой. Судя по всему, кому-то не терпелось сровнять с землей руины
медицинского исследовательского центра.
А пока лаборатория по-прежнему представляла опасность, и несчастье могло
произойти в любую минуту. Вернону Ракмену вовсе не хотелось, чтобы это
случилось в его дежурство.
Сияющий конус света, вырывавшегося из фонаря, проникал сквозь туман в
глубь лабиринта накренившихся перекладин, обугленных деревянных брусьев и
обвалившихся потолочных балок. Лаборатория "ДайМар" более всего напоминала
декорацию из старомодного фильма ужасов, и Верной воочию представлял себе
фигуры целлулоидных монстров, выходящих из руин, в которых они прятались.
После пожара участок обнесли сетчатым забором, и Верной увидел, что
входные ворота приоткрыты. Неподвижный воздух всколыхнуло легкое дуновение,
сетка чуть слышно загудела, а ворота скрипнули; ветер тут же утих, словно
затаенное дыхание.
Вернону показалось, что он уловил внутри здания движение, шорох мусора и
скрип дерева. Он чуть приоткрыл ворота, только чтобы пройти самому, и,
подчиняясь требованиям инструкции, замер, внимательно прислушался и осторожно
двинулся вперед. Левая рука сжимала фонарь, правая лежала на рукоятке тяжелого
полицейского револьвера, пристегнутого к поясу.
Кроме револьвера, на кожаном ремне Вернона висел маленький футляр с
наручниками, и он прекрасно знал, как ими пользоваться, хотя и не поймал до сих
пор ни одного нарушителя. Служба ночного патруля по большей части состоит из
чтения газет, лишь изредка прерываемого сигналами ложной тревоги.
Подружка Вернона была типичной совой. Она училась в колледже на отделении
английской литературы и сама писала стихи, посвящая долгие ночные часы
ожиданию музы либо проводя время на своем рабочем месте в кафе, открытом
круглые сутки. Вернон подстроил свои биологические часы к ее привычкам, и
должность ночного охранника оказалась именно тем, что надо, а ощущение
усталости и сонливость прошли за первую же неделю службы.
Но теперь, когда Вернон входил в сгоревший лабиринт, ему было не до сна.
В лабораторию и впрямь кто-то вторгся.
Под ногами шелестела зола, скрипели осколки разбитого стекла и бетонные
крошки. Вернон прекрасно помнил, как выглядело прежде это здание, символ эры
высоких технологий с чертами северозападной архитектуры - эдакая смесь
футуристического блеска стекла и стали со старомодным массивным деревом,
добытым в прибрежных лесах Орегона.
Лабораторию спалили дотла защитники окружающей среды, выступление
которых началось поджогом, а закончилось взрывом.
Вернон ничуть не удивился бы, окажись сегодняшний поздний гость не просто
хулиганом, а членом общества по охране прав животных, взявшим на себя
ответственность за поджог Может, это кто-нибудь из активистов, собирающий
военные трофеи, свидетельства кровавой победы.
Вернон не знал, кто забрался в лабораторию, лишь чувствовал, что ему следует
быть начеку.
Он еще продвинулся вперед и наклонил голову, пытаясь уберечься от
столкновения с поваленным деревянным столбом, черным, покрытым бо-
родавчатыми наростами серо-белого пепла и лопнувшим под воздействием сильного
пламени. Пол в главном здании основательно прогорел и грозил рухнуть в
подвальное помещение. Стены кое-где обвалились, перегородки закоптились,
оконные стекла полопались.
Услышав крадущиеся шаги, Вернон повел фонариком вокруг, и белый свет
вонзился во тьму, отбрасывая черные тени, которые наскакивали на него с самых
неожиданных сторон и бегали по стенам. Вернон никогда не жаловался на боязнь
замкнутых пространств, но теперь ему казалось, что здание готово его проглотить.
Он остановился, посвечивая фонарем, и вновь услышал тот же звук, тихое
шуршание, словно кто-то рылся в обломках, пытаясь что-то отыскать. Звук
доносился из дальнего угла. До пожара там находились конторские помещения, и
хотя потолок в углу отчасти просел, укрепленные перегородки выдержали натиск
огня и взрыва.
Вернон увидел темную фигуру, которая копалась в обломках, расшвыривая
мусор. Проглотив застрявший в горле комок, он подошел ближе и рявкнул:
- Эй вы там! Здесь частная собственность Посторонним вход запрещен!
Пальцы Вернона легли на рукоять револьвера. "Не вздумай показывать страх и
не дай чужаку улизнуть".
Верной осветил человека лучом фонаря. Огромный широкоплечий мужчина
поднялся на ноги и медленно повернулся к нему лицом. Он не испугался, не
побежал, и это обстоятельство лишь усугубило беспокойство охранника. Тело
незваного гостя прикрывали не подходящие друг к другу предметы одежды,
покрытые пятнами копоти; казалось, их вытащили из забытого кем-то туристи-
ческого рюкзака или сдернули с веревки для сушки белья.
- Что вы здесь делаете? - осведомился Вернон, направляя луч света в глаза
мужчине. Тот был грязен, нечесан и выглядел хуже некуда. Только этого не хватало,
подумал Верной. Бродяга копается в развалинах, разыскивая что-нибудь, что можно
украсть и продать. - Здесь нет ничего, что могло бы вас заинтересовать, - добавил
он.
- Кое-что есть, - отозвался мужчина. В его голосе прозвучали сила и
уверенность, заставшие Вернона врасплох.
- Вам нельзя здесь находиться, - повторил Верной, теряя терпение.
- Можно, - ответил мужчина. - У меня есть разрешение. Я... я работал в
этой лаборатории.
Верной шагнул вперед. Слова мужчины оказались для него полной
неожиданностью. Он не отрывал луч фонаря от лица чужака, полагаясь на фактор
воздействия яркого света, бьющего в глаза.
- Меня зовут Дорман, Джереми Дорман. - Мужчина сунул руку в карман, и
Вернон схватился за револьвер. - Я лишь хотел показать вам свое удостоверение
сотрудника "ДайМар", - сказал Дорман.
Вернон сделал еще шаг и в мощном свете фонаря разглядел болезненное лицо,
по которому стекали капли пота.
- Похоже, вам нужно обратиться к врачу.
- Нет. То, что мне нужно, находится здесь, - сказал Дорман, ткнув пальцем.
Только теперь Вернон увидел, что нарушитель сдвинул с места кучу бетонных
обломков, за которыми пряталась дверца несгораемого шкафа.
Наконец Дорману удалось выудить из кармана мятую, исцарапанную карточку с
фотографией - пропуск в здание "ДайМар". Действительно, он работал в
лаборатории... но это не давало ему права рыться среди ее сгоревших обломков.
- Ваш документ мне ровным счетом ни о чем не говорит, - заявил Вернон. -
Я заберу вас с собой, и мы выясним, есть ли у вас надлежащие полномочия.
- Нет! - воскликнул Дорман с таким пылом, что с губ сорвались капельки
слюны. - Вы отнимаете у меня время! - Казалось, кожа на его лице шевельнулась,
теряя ясные очертания, потом вернулась на место. Вернон вздрогнул, стараясь не
выдать испуга.
Дорман отвернулся, не обращая на охранника ни малейшего внимания.
Возмущенный Вернон шагнул вперед и достал оружие.
- Этот номер не пройдет, господин Дорман. А ну-ка встаньте лицом к стене, и
поживее!
Внезапно он заметил толстые бугры, которые перекатывались под испачканной
рубахой мужчины. Казалось, они движутся по собственной воле, подергиваясь и
колеблясь.
Дорман посмотрел на Вернона сузившимися темными глазами, и тот взмахнул
стволом револьвера. Не выказывая и следа страха или почтения к представителю
властей, Дорман шагнул к уцелевшей стене, покрытой сажей и почерневшей от огня.
- Я же сказал, вы отнимаете у меня время, - проворчал он. - А у меня его не
так уж много.
- Времени у нас хоть отбавляй, - возразил Вернон.
Дорман вздохнул, раздвинул руки, уперся ими в закопченную стену и замер.
Кожа у него на ладонях напоминала то ли воск, то ли пластмассу. Казалось, она
покрыта слизью. Вернон подумал, что его пленник, вероятно, в свое время подвергся
воздействию отравляющих веществ - кислоты, например, или промышленных
отходов. Вернон чувствовал себя не в своей тарелке, хотя и был вооружен.
Уловив краешком глаза судорожное сокращение одного из бугров под рубахой
Дормана, охранник сказал:
- Пока я буду вас обыскивать, стойте не шевелясь.
Дорман скрипнул зубами и впился взглядом в стену, словно пытаясь сосчитать
осевшие на нее частицы сажи.
- Не могу, - заявил он.
- Не надо меня пугать, -быстро произнес Вернон.
- А вы не трогайте меня, - парировал Дорман. В ответ Вернон сунул фонарь
под мышку и быстро охлопал нарушителя одной рукой, обыскав его от шеи до пят.
Кожа Дормана оказалась горячей и пупырчатой; потом рука Вернона коснулась
чего-то влажного и липкого, и он быстро отдернул пальцы, воскликнув:
- Что это, черт побери?
Посмотрев вниз, Вернон увидел, что его ладонь испачкана какой-то слизью.
Внезапно кожа Дормана начала трястись и корчиться, как будто по его телу
пробежала орава крыс.
- Я же предупреждал: не надо меня трогать, - сердито сказал Дорман,
оглядываясь.
- Что это за штука? - повторил Вернон, пряча револьвер в кобуру и брезгливо
рассматривая ладонь, пытаясь очистить ее о брюки от слизи. Потом он отступил на
шаг, с испугом взирая на хаотическое движение бугров на теле Дормана.
И вдруг ладонь Вернона запылала, словно облитая едкой кислотой.
- Эй! - крикнул он, отшатываясь назад и скользя башмаками по каменной
плитке пола.
По руке растеклось жгучее болезненное покалывание, как будто крохотные
пузырьки, миниатюрные горячие дробинки пронизывали нервы запястья, ладони,
плеч и груди Вернона.
Дорман опустил руки и повернулся к охраннику, внимательно наблюдая за ним.
- Я же говорил, не прикасайтесь ко мне, - напомнил он.
Верной Ракмен почувствовал, как все его мышцы немеют, тело корчится в
судорогах, а в голове взрываются крохотные фейерверки. Теперь он не видел ничего,
кроме всполохов огня, плясавших перед глазами. Руки и ноги Вернона затряслись,
мускулы конвульсивно сжались.
Он услышал треск ломающихся костей. Своих костей.
Он вскрикнул и повалился на спину. Казалось, все тело превратилось в
сплошное минное поле.
Караульный фонарь, продолжая ярко светить, упал на пол, покрытый пеплом и
обломками.
Несколько мгновений Дорман наблюдал за извивающимся телом охранника,
потом перевел взгляд на несгораемый шкаф, наполовину заваленный обломками
бетона. Кожа охранника подергивалась и пузырилась, а на поверхности умирающей
плоти проступили красно-черные пятна. Караульный фонарь заливал пол ярким
белым светом, и Дорман ясно видел набухающие опухоли, пустулы, бугры и
метастазы.
Обычные симптомы.
Дорман вырвал из стены остатки арматуры, раскрошил гипсовую штукатурку и,
наконец, освободил сейф. Он прекрасно помнил шифр замка и быстро набрал
комбинацию, прислушиваясь к щелчкам валиков, входивших в гнезда. Потом ударил
по сейфу тяжелой мясистой рукой, выбивая из щелей затекшую туда почерневшую
краску, и распахнул дверцу.
Сейф был пуст. Кто-то извлек оттуда содержимое, записи и устойчивые
прототипы.
Дорман рывком повернулся к мертвому охраннику, как будто Верной Ракмен
каким-то образом мог быть причастен к похищению материалов. Тело Дормана
