происходит теперь в Цурануани.
- Но Империя всегда расширяла свои границы! - запротестовал
Хочокена.
- Но экспансия - это не развитие. Армии одерживают
блистательные победы и присоединяют к Империи все новые и новые
земли, а тем временем ваши наука, искусство и литература
деградируют самым жалким образом! Даже в Ассамблее предпочитают
не обращаться к новым темам, не начинать новых исследований и
разработок, а лишь расширять и углублять прежние. Да ведь и ты
сам, вспомни-ка, узнав, что я пишу трактат о природе и
свойствах космических коридоров и характеристиках энергии,
участвующей в их образовании, назвал это бесполезной тратой
времени и переливанием из пустого в порожнее. А между тем
вопрос этот представляет отнюдь не только академический, но и
вполне практический интерес, ведь рифты пока не вполне
управляемы! Что же говорить о новых направлениях в живописи и
литературе, в архитектуре, в музыке! Их попросту не существует.
А это означает стагнацию, друг Хочо! Ярким примером тому может
служить и война с Мидкемией. Ведь она ведется только для того,
чтобы определенные политические силы могли упрочить свои
позиции в Высшем Совете. Но какой ценой! Тысячи жизней каждый
год приносятся на алтарь этого безумия, жизней тех, кто
составляет нашу Империю, ее граждан! Цурануани - это каннибал,
поедающий свой народ!
Картина, нарисованная Миламбером, потрясла старого
волшебника своей правдивостью. Сам он никогда прежде не
рассматривал положение дел в стране с подобных позиций. Там,
где ему виделись процветание и мощь, на деле, как он понял лишь
теперь, царили хаос и произвол.
- Третье, - уверенно продолжил Миламбер. - Поскольку моим
долгом является служение Империи и забота о ее благе, а
нынешний социальный строй вызывает стагнацию в стране, я обязан
любой ценой изменить этот строй.
Хочокена всплеснул пухлыми руками. Он не мог найти изъяна в
логике рассуждений Миламбера. Все сказанное им было правдой,
которую никто не взялся бы оспаривать. И все же вывод,
сделанный другом, не на шутку встревожил его. Ведь речь шла о
возможности безжалостного уничтожения всего, чем он дорожил,
что составляло незыблемую основу жизни многих миллионов его
соотечественников.
- Не слишком ли ты... резок и прямолинеен, Ми-ламбер? -
неуверенно спросил он.
Миламбер рассмеялся.
- Ты реагируешь на мои слова так, будто я вознамерился сию
же минуту стереть Империю с лица Келевана. А ведь я только
поделился с тобой своими мыслями. Выводы, к которым я пришел,
сделаны мной на основании некоторых исторических изысканий. Но
они еще не завершены. Я намерен продолжать работу в архивах
Ассамблеи. Возможно, через некоторое время взгляды мои
претерпят изменения.
- Имей в виду, - посуровел Хочокена, - что в архивах ты
можешь обнаружить сведения сомнительной исторической
достоверности, а также материалы, не подлежащие огласке, с
которыми дозволено работать только членам Ассамблеи.
- Мне все это ведомо, друг Хочокена.
- Я очень прошу тебя, Миламбер, - старый чародей покачал
головой, - не говори о своих изысканиях никому из Всемогущих,
кроме Меня и Шимони.
- Обещаю. Но имей в виду, Хочокена: придя к окончательным
выводам, я стану действовать!
- Мне нужно время, чтобы как следует осмыслить твои слова,
- вздохнул Хочокена. - Я не могу пока ни полностью согласиться
с тобой, ни опровергнуть твои доводы. Кстати, сейчас я должен
покинуть тебя, чтобы присутствовать на заседании Совета
Ассамблеи.. Не хочешь ли ты составить мне компанию?
- Отчего же? Я был так занят строительством дома и научными
трудами, что и не припомню, когда появлялся там в последний
раз.
Переместившись в большой зал Ассамблеи, волшебники
направились к Шимони, стоявшему со скрещенными на груди руками
у одной из колонн.
- Приветствую вас! - воскликнул он. - Я рад, что вы прибыли
на сегодняшний совет. Иначе мне пришлось бы разыскивать вас.
- Неужто вопросы, которые Ассамблея намерена сегодня
обсудить, не могли быть решены без нашего участия? - усмехнулся
Хочокена.
- Да нет же, дело вовсе не в этом. Просто я решил, что
вопрос, вынесенный на сегодняшнее голосование, представляет
немалый интерес для вас обоих.
- И о чем же пойдет речь? - спросил Миламбер.
- О просьбе Стратега, с которой тот обратился к Ассамблее.
Докладывать о ней поручено Ходику. Но давайте-ка лучше
поторопимся, чтобы не опоздать к началу слушаний.
Они быстро прошли в огромный зал собраний, где вокруг
открытой арены амфитеатром располагались скамьи, и уселись на
самую нижнюю из них.
- Давненько тебя здесь не было, - сказал Шимони,
наклонившись к Миламберу.
- Я был занят. Ведь мне пришлось руководить всеми работами
по строительству особняка, в котором я теперь поселился.
Хочокена негромко засмеялся.
- Твой дом стал притчей во языцех. Все только о нем и
говорят. Сегодня я убедился, что это и впрямь удивительное, ни
на что не похожее сооружение. Теперь, чтобы окончательно
прослыть чудаком и оригиналом, тебе осталось лишь одно - взять
себе жену.
- Ты угадал, друг! - с улыбкой кивнул Миламбер. - Именно
это я и намерен сделать в ближайшем будущем.
Глаза Хочокены едва не вылезли из орбит.
- Ты шутишь?!
- Вовсе нет.
- Миламбер, одумайся, пока не поздно! - нахмурился Шимони.
- Пусть печальный опыт нашего друга Хочокены послужит тебе
предостережением.
- Неужто ты женат? - изумился Миламбер и удивленно взглянул
на дородного весельчака Хочокену. - Но ведь ты никогда и словом
об этом не обмолвился...
- Это потому, что я встречаюсь со своей женой только в
праздничные дни, да и то не всегда. А живем мы врозь. Всякая
встреча с ней - это серьезное испытание для моих нервов, - с
тяжким вздохом ответил Хочокена.
- А кто твоя нареченная? - поинтересовался Шимони. -
Надеюсь, она знатного рода?
- Она - рабыня в поместье Шиндзаваи.
Шимони и Хочокена переглянулись, затем разом посмотрели на
Миламбера, проверяя, не разыгрывает ли он их. Но лицо его
оставалось серьезным.
Конец их разговору положило появление на арене Фумиты,
которому было поручено вести нынешнее собрание. Зал стих, и
несколько сотен Всемогущих, присутствоваших на совете,
обратились в слух.
- Вопрос, который выносится на обсуждение, будет
представлен Ассамблее нашим братом Ходику, - произнес
председательствующий.
На арену вышел низкорослый, щуплый Всемогущий с бритой
головой и крючковатым носом.
- Я пришел сюда, чтобы говорить о насущных делах Империи, -
произнес он предписываемую правилами фразу и приступил к
изложению сути вопроса: - Стратег обратился к нам за помощью.
Ему необходимо форсировать наступление наших войск на
мидкемийском фронте. Он как никогда прежде нуждается в нашем
вмешательстве.
Со скамей раздались негодующие крики:
- Ни слова о политике! Убирайся с арены! Не желаем слушать!
Фумите ценой немалых усилий удалось восстановить порядок в
зале. Ходику возвысил голос:
- Мы с вами однажды уже обсуждали вопрос, касавшийся
политики государства. Вспомните, как пятнадцать лет тому назад
Ассамблея вынесла постановление о прекращении войны с
Конфедерацией Турила.
Один из волшебников вскочил со своей скамьи и выпалил:
- Если бы та война продолжилась, это ослабило бы оборону
северных земель, и Зетак, да и Священный Город могли бы
подвергнуться нападению тюнов. А теперь нашим рубежам ничто не
угрожает. Ситуация в корне иная, чем пятнадцать лет назад!
Некоторые из собравшихся стали выкрикивать слова одобрения
в адрес говорившего, другие пытались оспорить его утверждения.
Фумита вскинул руки вверх, и, когда в огромном зале вновь
установилась тишина, жестом предложил докладчику продолжить
выступление.
- Я прошу Ассамблею, - с нажимом проговорил Ходику, -
дослушать меня до конца и затем уже приступать к прениям.
Полагаю, что те из Всемогущих, кто желает и впредь помогать
Стратегу в этой войне, вольны поступать, как им
заблагорассудится. Ведь всем нам хорошо известно, что без их
деятельного участия вторжение на Мидкемию, как и само
установление постоянной связи с этой планетой посредством
звездных врат было бы невозможно. Но Ассамблея как таковая не
может и не должна споспешествовать тому массированному
наступлению, которое планирует Стратег. Мы не станем склонять
никого из наших братьев к участию в этой кампании.
Всемогущие разразились одобрительными возгласами. Фумите
едва удалось перекричать их.
- Кто против? - спросил он единственно ради соблюдения
протокола.
Таковых не оказалось, и, поблагодарив докладчика,
председательствующий приступил к оглашению следующего вопроса.
- Исследовав внутренний мир ученика Широ, определив
направление его мыслей и душевный настрой, мы с прискорбием
убедились, что юноша сохранил негативное отношение к Империи,
внушенное ему бабкой со стороны матери, рожденной в Туриле. За
годы, что он провел в наших стенах, мы не смогли изменить его
убеждений. Ему не место в наших рядах. Предлагаю умертвить
ученика Широ. Кто за?
Миламбер огляделся по сторонам. Вокруг него поднялся лес
рук. Сам он воздержался от голосования, но это не спасло
ученика Широ. Большинством голосов он был приговорен к
уничтожению. Один из черноризцев поднялся со скамьи и
заторопился к выходу. Миламбер знал, что должно было
последовать за этим. Всемогущий с помощью одного лишь
мысленного усилия изгонит заблудшую душу из ее телесной
оболочки. Недвижимого юношу телепортируют на дно озера,
окружающего здание Ассамблеи, и никто больше никогда о нем не
услышит.
Когда Фумита объявил собрание закрытым и Всемогущие стали
продвигаться к выходу, Шимон положил руку на плечо Миламбера.
- Заглядывай к нам почаще, брат. Ведь здесь, как ты мог
убедиться, порой бывает весело и оживленно. Ты слишком много
времени проводишь в одиночестве.
Миламбер загадочно улыбнулся:
- Надеюсь, скоро моему одиночеству настанет конец.
В загородном доме Шиндзаваи раздался удар гонга,
известивший хозяев о том, что их почтил визитом один из
Всемогущих. - Наверное, это тот, кто прежде был моим дядей.
Пойду встречу его, - сказал Касами. - Будем считать, что партия
закончилась вничью. - Они с Лори, играли в пашаву, и менестреля
отделяли от безусловной победы всего один или два хода.
- А ты хитрец, как я погляжу, - усмехнулся Лори. - Ну да
ладно, будь по-твоему.
Касами заторопился в кабинет отца. На пороге он и
выглянувший из-за его спины Лори увидели черноризца, с улыбкой
кивавшего головой в ответ на приветствия Камацу. Что-то
знакомое внезапно мелькнуло в лице гостя, и Лори, едва веря
своим глазам, восторженно выкрикнул:
- Паг?! Неужто это ты, старина?! Ну кто бы мог подумать!
Камацу замахал руками на дерзкого раба, осмелившегося столь
фамильярно обратиться к Всемогущему, но тот улыбнулся
менестрелю и ободряюще кивнул старику.
- Позволите ли вы мне уединиться с этим рабом в вашем
кабинете, почтенный Камацу? - вежливо осведомился он. - Нам
надо кое о чем побеседовать.
Шиндзаваи поклонился ему в пояс.
- Ваша воля для меня закон. Всемогущий!
Отец и сын покинули комнату, оставив Всемогущего наедине с
мидкемийским рабом. Камацу был встревожен появлением в своем
доме молодого волшебника, ибо чувствовал, что тот может
