Шай Кацор и его гости, согласно свидетельским показаниям, встречалась
для обсуждения политической ситуации в пятый раз. Первые четыре раза
собирались на тель-авивской квартире Полански, но в более широкой
компании, на одной из встреч был еще министр абсорбции Вакнин, на другой -
министр обороны Битон, однажды заехал на полчаса премьер-министр Садэ.
Присутствовали также Рина, жена Полански, и их трехлетняя дочь, которая
вносила в дискуссию элемент неожиданности, дергая гостей за ноги и прочие
части тела. Пили кофе, чай и холодные напитки. Отравить любого из
присутствующих была масса возможностей. Вот только причины не было -
никому и в голову не приходило, что Шай Кацор намерен подложить партии
такую, извините, свинью.
Итак, на прежних встречах эти четверо имели возможность убить Кацора,
но не имели причины. А на последней - имели причину, но никакой
возможности. А может, и причины не было? Комиссар подумал, что слишком
рано удовлетворился найденным объяснением - предательством Кацора. Не было
ли это простым совпадением? И причина убийства была в ином? Тогда - у кого
из четырех?
- Представь себе мое положение, - говорил мне Роман Бутлер. -
Распутать дело нужно было буквально с ближайшие часы, чтобы не вызвать в
стране политического кризиса, да еще в разгар предвыборной кампании. И -
никаких зацепок. Ни орудия преступления, ни причины, если говорить
серьезно. Все четверо подозреваемых вели себя безупречно. Они не покидали
своих домов, потому что я их просил о таком одолжении, хотя могли ведь и
плюнуть на мои просьбы. Они не натравили на меня своих адвокатов, хотя
могли использовать массу средств, чтобы мешать мне продвигаться в
нежелательном для кого-то из них направлении. Они отвечали на любой мой
вопрос, когда он приходил мне в голову. Я только поднимал трубку
видеофона... Более того, они предоставили мне право воспользоваться
памятью своих компьютеров - им, мол, нечего скрывать от следствия.
Ты ж помнишь, газеты писали о смерти Кацора, но версия об отравлении
оставалась секретом следствия - журналистам сказали, что депутат умер от
острой сердечной недостаточности. Долго так продолжаться не могло...
К полудню следующего дня я был вымотан настолько, что не мог открыть
глаза. Мои ребята сделали даже больше того, что позволяли физические
возможности. В моем компьютере образовались сотни новых файлов и десятки
версий, которые аналитическая программа придумывала и отвергала без моего
участия. Время от времени, когда меня посещала новая идея, я смотрел на
экран, и компьютер показывал мне, почему эта идея не стоит ломаного
шекеля...
Я привык к тому, что в начале расследования возникают ложные
следственные ходы, и нужно их вовремя распознать. В этом деле следственных
ходов было столько, что и без распознавания было ясно, что все - ложные.
Не понимаешь? Объясняю. Если возникает шесть версий, то пять из них
наверняка ложные, а у шестой есть достаточно высокий шанс оправдаться.
Остается выбор - какая. А если версий триста девяносто шесть, то вероятнее
всего неверны все, поскольку все до единой построены на недостаточных
основаниях...
Честно скажу, меня рассуждение комиссара Бутлера не убедило. Но я-то
рассуждал как капитан Гастингс, а Бутлер, согласитесь, в своем деле не
уступает Пуаро. И все же... По-моему, вполне могли эти четверо убить
бедного Кацора и чашки вымыть. Нет, не из за предательства - Бог ты мой,
если бы членов кнессета убивали из-за того, что они перебегают к оппозиции
или, наоборот, к коалиции, так все сто двадцать депутатов давно покоились
бы на горе Герцля. И не возникло бы вопроса - кто убил. Все убили бы всех.
Так я думаю. Причина была иной. И четверо ее знали. А мой сосед Бутлер со
всеми своими полицейскими компьютерами - не знал. Вот и все.
Естественно, я высказал свое мнение Роману и тут же получил полный
афронт: Бутлер напомнил, что версия коллективного убийства была одной из
первых, и отбросили ее именно по причине полной неуязвимости. Никакого
парадокса: если эти господа действительно имели веские основания убрать
Кацора, стали бы они привлекать внимание к себе? А что произошло на вилле,
если не привлечение всеобщего внимания? Ведь никого, кроме них, там не
было. Господи, да наняли бы киллера, который подложил бы в
"тойоту-электро" Кацора бомбу, и бомба взорвалась бы, когда депутат
поднимал машину с площадки... В приличных странах так и поступают. Вот в
Италии в прошлом месяце... А у нас все не как у людей.
- К вечеру, - продолжал свой рассказ Роман, - следствие зашло в
полный тупик. Во-первых, экспертиза выяснила, что яд обязан был находиться
в чашке, из которой пил Кацор, поскольку действие яда началось в тот
момент, когда депутат сделал глоток. Во-вторых, оказалось, что у каждого
из гостей были свои причины ненавидеть Кацора. Свои - и нисколько не
связанные с партийным предательством, о котором, кстати, никто из гостей
действительно не знал заранее. Может, сам Кацор принял такое решение всего
за несколько часов до гибели? Во всяком случае, не далее как вчера он
говорил по видео с Хаей, отдыхавшей в Эйлате и сказал, что терпение его
иссякло, с этими паиньками ему не по пути, а в партии Труда сидят еще
большие дураки, и он завтра же выйдет из "Ликуда", а поскольку для
организации нового движения времени уже не осталось, он пойдет в кнессет
как независимый кандидат. Хая, жена его, по ее словам, отговаривала мужа
от поспешных действий. Выспись, дорогой, подумай, я через три дня вернусь,
подумаем вместе.
- Ты говорил, что у каждого из четверки были свои причины... -
напомнил я.
- Да, причины для ненависти. Смотри. У Кудрина Кацор десять лет назад
увел жену. История была романтическая, в свое время послужила причиной
скандала, но со временем забылась, хотя раскопать ее не составило труда.
Да, Хая была когда-то женой Кудрина, если ты не знал... Дальше. С
Астлунгом Кацор в прошлом году пытался начать общее дело, не буду
вдаваться в детали, оба вложили большие деньги, но фирма лопнула, и
Астлунг имел основания подозревать, что напарник его надул, разорив фирму
через подставное лицо и присвоив все деньги - больше миллиона шекелей.
Ничего не было доказано, никакого криминала, но подозрения у Астлунга
были, как мы выяснили. Что касается Офера, то, когда ЦАХАЛ усмирял
палестинцев в Шхеме в 2002 году, оба служили в "Гивати", причем в одной
роте. Армейская дружба, да? Но после армии они не встречались полтора
десятилетия, пока их не свела политическая карьера. Почему, а? Мы выяснили
- во время атаки Кацор не прикрыл Офера от пулеметного огня, испугался.
Мог сделать, это мы тоже выяснили, мог, но не сделал. Офера ранило, два
месяца он лежал в госпитале... Что может быть хуже в армии?.. С Полански
не так понятно, но, возможно, у них была стычка, когда во время прошлых
выборов оба претендовали на запасное место в партийном списке. Причем для
Полански было просто жизненно важно пройти - он ведь политик по призванию,
он, я бы сказал, помешан на политике, в то время как... Короче говоря,
Полански Кацора терпеть не мог.
- Тоже мне, повод для убийства, - пробормотал я.
- Согласен. Хотя, с другой стороны, люди убивали и по меньшим
поводам... Но все это неважно. Никто из них не мог подложить яд в чашку
Кацора, ни у кого при себе не было ни яда, ничего подозрительного вообще.
Между тем, во время предыдущих встреч каждый имел куда больше возможностей
дать Кацору цианид, но не сделал этого...
- Значит, остается версия самоубийства, - сказал я, - и нужно было
искать причины. Может быть, он...
- Не перечисляй, - поднял руки Бутлер. - Наверняка, если начну
перечислять я, то назову такие причины, которые тебе в голову не придут.
- Не сомневаюсь, - согласился я.
- К этой мысли мы все пришли через сорок восемь часов после смерти
Шая, когда тело его уже было предано земле при большом стечении народа -
даже палестинские лидеры изволили почтить... Причины самоубийства, кстати,
все мы, включая компьютер, признали слабыми и сделали вывод, что нужно
получше покопаться в прошлом Кацора... С такой мыслью я и отправился к
себе домой, чтобы впервые за двое суток выспаться в своей постели. И вот,
когда я уже засыпал, ну, тебе известно это состояние, переход от яви ко
сну, всплывает в сознании разное... Я вспомнил одну фразу, сказанную
депутатом Кудриным.
- Какую фразу? - спросил я минуту спустя, потому что комиссар
неожиданно замолчал, погрузившись в воспоминания.
- Вот что удивительно, - тихо сказал Бутлер. - Мы иногда думаем, что
компьютеры умнее нас - только потому, что они быстрее перебирают варианты.
Ведь фраза эта была в протоколе и, следовательно, в памяти компьютера...
- Какая фраза? - повторил я.
Шли третьи сутки после смерти Шая Кацора, когда комиссар Бутлер
позвонил секретарю премьер-министра Меира Садэ и спросил, сможет ли патрон
принять его и еще нескольких человек сегодня... ну, скажем, в семь вечера.
Через минуту на экране появился сам господин Садэ:
- Господин комиссар, - сказал премьер-министр, - не могу ли я
ответить на вопросы по видео? Ведь ты хочешь что-то узнать в связи с делом
покойного Кацора, я прав? Видишь ли, у меня просто нет ни минуты...
- Я понимаю все, господин премьер-министр, - твердо сказал Бутлер. -
Но я не имею права задавать вопросы по видео. Я отниму не больше десяти
минут.
- Хорошо, - вздохнул Садэ. - В семь в моем кабинете. Я знал покойного
Бутлера довольно хорошо, и, если смогу что-то сказать...
Ровно в семь Бутлер входил в кабинет премьер-министра. Следом шли
четверо: все подозреваемые по делу Кацора. Премьер пригласил гостей за
круглый журнальный стол в углу кабинета и попросил секретаршу приготовить
кофе.
- Тебе какой? - спросил он.
- Все равно, - покачал головой Бутлер. - Буду пить тот, что
предпочитаешь ты.
- Значит, по-турецки, - кивнул премьер. - Итак, приступим. Я так
понимаю, что ты, господин комиссар, привел этих господ, чтобы лично и при
мне снять с них подозрения, я прав? Газеты пишут, что бедный Шай покончил
с собой...
- Я не читал сегодняшних газет, - сказал Бутлер. - Но ты
действительно прав, я привел их сюда именно по этой причине. Я бы хотел
закончить с этой неприятной историей.
Вошла секретарша премьера, поставила на столик поднос с кофейником и
чашечками и удалилась; мужчины проводили девушку рассеяно-изучающими
взглядами.
- Вот так три дня назад, - сказал комиссар, - сидели вы четверо,
господа, на вилле бедного Кацора, и хозяин был еще жив. Вы ведь тоже пили
кофе по-турецки?
- Именно, - сказал Кудрин, первым наливая себе густую ароматную
жидкость. - Именно по-турецки, хотя Шай готовил его отвратительно.
- Конечно, - согласился Бутлер. - Ведь обычно он пил растворимый. Но
в тот день он изменил своей привычке, потому что ждал гостя,
предпочитавшего кофе по-турецки всем остальным.
- Ты прав, - вздохнул премьер. - Я не смог приехать, хотя и обещал.
Может быть, если бы я вырвался хоть на полчаса, Шай не сделал бы этого...
- Возможно, - сказал Бутлер. - Возможно. А я ведь с самого начала
знал, что Кацор не любил кофе по-турецки. И не обратил внимания. И все
почему? Потому что для цианида все равно, в какой кофе его подсыпать -
результат один...
- Да, - нетерпеливо сказал премьер. - И сейчас, когда с этих людей
сняты подозрения...
- Подозрения должны лечь на истинного виновника, - сказал Бутлер.