под сердце, потому что, чем дальше ты уходишь, тем ужаснее становится
сознание, что нет никакой надежды куда-то прийти. Но уйти опять, уже
достигнув цели, это... Нужно быть безумцем...
- Не смотри так на меня, малыш, - сказал Путешественник, ласково
улыбаясь. - Я вышел из дома два года назад. Я побывал в одиннадцати
селениях, ваше двенадцатое (Лог весь подался к Путешественнику и ловил
каждое слово). Несколько раз я думал, что все, заблудился окончательно. Но
я шел и каждый раз приходил. Однажды не ел почти неделю, кончились
припасы. Но дошел. В том селении я провел месяц и едва не остался
навсегда, но потом что-то позвало меня, и я ушел опять... Каждый человек
для чего-то живет, малыш. Лог, да? Каждый человек. Лог, живет для чего-то.
Женщины - для того, чтобы не зачах род, чтобы в доме были уют и покой. А
мужчины - чтобы завтра люди жили лучше, чем вчера, а потом еще лучше.
Чтобы вопросы не оставались без ответов. Чтобы никто ничего не боялся.
Путешественник умолк, и Логу неожиданно захотелось признаться ему во
всем. Путешественник уйдет сегодня, он просто не успеет донести на Лога,
да и не станет этого делать, ведь он сам такой, и он один может понять.
- Петрин, - сказал Лог, звуки чужого имени казались необычными, как
сам Путешественник. - Вы... вы не боитесь Голоса неба?
- Я боюсь всего, чего не знаю. А что такое Голос - я не знаю. Как не
знаешь и ты. И никто. Я боюсь Голоса неба только поэтому, хотя и знаю, что
еще никто и никогда не пострадал от него.
- Почему? - Лог заговорил торопливо, уж это он знал, об этом им всем
ежедневно твердили в молитвенном доме. - Голос может быть добрым, и тогда
родится хороший урожай. Голос может быть злым, и тогда в селении
кто-нибудь умирает. Недавно Голос призвал Антора, пекаря, а он был не так
уж стар.
Путешественник неожиданно рассмеялся.
- Скажи, Лог, сколько раз в году ты слышишь Голос неба?
- Ну... Двадцать.
- А урожай бывает дважды в год, и умирают люди не так уж часто.
Значит, в большинстве случаев Голос звучит впустую? И еще: ведь люди
умирают не сразу после того, как раздастся Голос? Или до или после, и
бывает, что намного после. И все же виноват Голос...
Лог хотел возразить, но скрипнула отворяемая дверь, и он промолчал.
Вернулся плотник.
- Мне пора, - сказал Путешественник, поднимая с пола тяжелую котомку.
- Валент проводит меня до последнего дома. Дальше сам. Прощай, малыш. Рад
был поговорить с тобой.
Путешественник быстрым движением привлек Лога к себе и зашептал ему в
ухо, щекоча жесткими волосами:
- Ты видел когда-нибудь голубой туман с желтыми прожилками? Он
переливается всеми оттенками, и кажется, что ты в огромной игрушке... А
желтый туман? Он неприятно пахнет, и голова от него болит, и дрожат ноги.
Остерегайся желтого тумана. А оранжевый? Ты видел когда-нибудь оранжевый
туман?
Лог потрясенно качал головой. Он не видел, и он не смел признаться
сейчас, когда плотник стоял неподалеку и ловил каждое слово, что в этом и
заключается его мечта, смысл жизни - увидеть ярко-оранжевый туман, и туман
желтый, и голубой. Всякий, кроме этого обыденного и скучного серого цвета.
Лог держал Путешественника за локоть и не хотел отпускать. Если бы он мог,
он ушел бы с ним. Но он не мог. Путь его, Лога, был иным, но и в этом он
не смел сейчас признаться.
- А знаешь ли ты, - жарко шептал Петрин, - чем туман отличается от
воздуха?
- Ничем, - удивился Лог.
- Почему же два слова, а не одно?
- Мало ли? - Лог пожал плечами. - Слова часто повторяют друг друга.
Ложь и обман. Правда и истина.
- Подумай, малыш, и ты услышишь в этих словах различия. Ложь может
быть нечаянной, обман всегда преднамерен. А как же туман и, воздух? Если
слова разные, то кто-то, придумавший их, вкладывал в них разный смысл,
верно?
- Не знаю, - растерянно сказал Лог, не понимая, в чем хочет убедить
его Путешественник.
- Ну скорее, - заскрипел плотник, который, наверняка, стоя в двух
шагах, прислушивался к шепоту. - Пойдемте, Петрин. А ты, Лог, ступай в
поле.
Путешественник легко оттолкнул Лога и пошел на голос. Шаги протопали
по улице, и все стихло. Лог опустился на угол скамьи. "Как это
замечательно, - думал он. - От селения к селению. Сквозь туман. Ничего не
видеть впереди, не знать, что ждет тебя через мгновение, и все равно идти.
Рискуя, достичь нового селения, но не остановиться, а идти дальше". С
детства, когда Логу сказали об уходе отца. Лог часто думал о том, где тот
сейчас. И зарождалась мечта: увидеть иной туман. Оранжевый. Почему-то
этому цвету Лог отдавал предпочтение перед остальными, возможно, потому,
что Лена любила все оранжевое. Может быть, оранжевый туман прозрачнее
серого, и если здесь, в селении, даже в лучшие дни видно не дальше чем на
три-четыре локтя, то там... Может быть, там, разговаривая с человеком,
всегда видишь его лицо и не только по интонации голоса догадываешься о
настроении. Но старый Лепир, единственный в селении, пришедший издалека,
не видел никакого оранжевого тумана. Да и пришел он, скорее всего, из
ближайшего селения, и хотя, по его словам, проплутал немало и едва не
погиб, но ведь плутать он мог и на одном месте - таково уж свойство
тумана, таков Закон. То, что сказал, уходя. Путешественник Петрин, не
укладывалось в сознании. Нет, укладывалось, еще как укладывалось. Первое
подтверждение того, что мечта может сбыться. Он, Лог, еще многое может
узнать о мире, в котором живет. Он еще увидит такую красоту, какую не
видел никто...
Лог выбрался на улицу, нащупал веревку, ведущую в поле, она
отличалась от других, натянутых вдоль дороги, своей толщиной, и Лог быстро
пошел, перебирая веревку пальцами. Он нашел бы дорогу и так, он ходил в
поле ежедневно уже два года, с тех пор как старейшины объявили его
совершеннолетним. Но сейчас он не хотел идти наугад. Боялся? Да, и боялся
тоже, потому что забрезжила цель. Нельзя рисковать по пустякам.
До вечера Лог подсекал упругие стебли и складывал вдоль гряды в
ровные полосы, чтобы шедшие за ним ребята убирали стебли а скирды. Работа
была монотонной и не мешала думать и даже разговаривать с соседями,
которых он, конечно, не видел, но прекрасно слышал и знал.
Когда гулко пронесся удар гонга - конец работе, уже темнело. Лог
устал, проголодался и подумал, что в таком состоянии он не сможет сделать
то, что задумал на сегодня. Он только сходит и проверит, все ли цело, не
нашел ли кто-нибудь случайно его делянки. Дома его ждал обед, малыши
повисли на руках, а мать, невидимая в тумане и вечерней серости, сказала:
- Лог, староста просил тебя зайти.
Ухнуло сердце. Просил зайти. Приказал - это вернее. Последний раз
староста вызывал Лога три года назад, когда он с ребятами ходил избивать
камнями дом с привидениями. Дому-то ничего не сделалось, а ребят и Лога
наказали.
Наскоро поев, Лог бросился вон из дома, и одному ему известной
дорогой, находя путь по едва заметным приметам - зарубкам, которые он
нащупывал руками, прежде чем успевал увидеть, он дошел до окраины селения
и, присев, долго искал конец оставленной вчера веревки. Нашел он ее
немного в стороне от того места, где ожидал, и поспешил в сгустившуюся
темноту, уверенный, что ничего не найдет на делянке и что вызов к старосте
связан именно с этим ужасным событием, перечеркнувшим все его надежды и
планы. Он так торопился, что поранил обо что-то ногу, но на делянке все
оказалось в порядке, все, как он оставил вчера, ничто не сдвинуто с места,
ничего не пропало.
Переведя дух. Лог пошел обратно, торопясь застать старосту до сна -
тот ложился рано, - иначе не избежать новых наказаний. О причине вызова он
больше не думал. Главное, что никто не нашел делянку. Остальное - ерунда.
У двери старосты он прислушался, но все было тихо, где-то в глубине
комнаты горели лампады, рассеивая желтоватый свет, - три круглых пятна на
сером полотне. Староста жил один, и если не молился в молитвенном доме, то
обычно лежал на кровати, отдыхая после трудового дня. У старосты никогда
не было легких дней. Человек он был немолодой, а забот хватало.
- Иди сюда, Лог, - сказал староста, узнав шаги. - Не бойся, я позвал
не наказывать, хотя ты и заслуживаешь наказания.
Лог нащупал скамью у стола, сел. Солома под старостой зашуршала, он
не встал, он и без того прекрасно знал, какое сейчас у Лога лицо. Боится
наказания. Все боятся наказания.
- Путешественник поразил тебя, - сказал староста, - и я хочу
предостеречь. Ты, Лог, падок на все необычное, это у тебя в крови. Тебя
тянет то в дом с привидениями, то к Путешественнику. И ты не замечаешь,
что он глуп.
Лог сделал движение, едва не смахнув со стола кружку с водой.
- Да, глуп, - староста повысил голос. - Умный человек не станет
мотаться от селения к селению, когда везде жизнь тяжела и везде одинакова.
Разве не этому учит Закон? Разве не для того, чтобы служить Закону, живет
человек? Ты и сам. Лог, хорошо это знаешь, ведь ты был лучшим учеником у
старейшин. Далеко ли может видеть взгляд? Не дальше протянутой руки.
Далеко ли может слышать ухо? Не дальше соседних домов. Вот и все. Нужно
жить тем, что рядом с тобой. Голубой туман... Если даже есть такой, искать
его - недостойная ересь. Чтобы жить, нужно работать и работать. И думать о
ближних: о матери, о малышах, о том, что на доме прохудилась крыша и,
значит, нужно сделать ремонт. Это жизнь. Ты умен. Лог, а Петрин глуп и
умрет где-нибудь в поле от голода и сырости. Тебя будут помнить, а его
забудут. Ты успеешь сделать много добрых дел, а он даже зла не совершит.
Понимаешь, Лог?.. Старейшины хотят наказать тебя, но я пока не стану.
Подумай, Лог, о том, что я сказал. А теперь иди...
"Значит, староста узнал о последних словах Путешественника? - подумал
Лог, выходя из дома. - Неужели плотник Валент все слышал?" То, что
староста сказал в назидание. Лог знал, это были поучения Закона, и все это
было верно только не для него.
Старый Лепир жил, к сожалению, не один. Он снимал маленькую комнатку
в доме, где обитали еще три семьи, и когда Лог разговаривал со стариком,
ему всегда мешал шум за стеной, голоса, смех, а то и крики. К тому же и
там, за стеной, при желании можно было услышать, наверное, даже шепот, и
Лог не знал, какая часть их разговоров с Лепиром становилась известна
старейшинам. Лепир уже больше года не покидал своей комнатки, к старости
он вовсе ослеп, и слепота не тяготила его, он отлично ориентировался, но
видеть его подернутые бельмами глаза Логу было невыносимо.
- Я думал, что ты уже не придешь сегодня, - сказал Лепир, узнав шаги.
- Здесь был Путешественник, - сказал Лог.
- Знаю, - Лепир перешел на шепот. - Я тут за день всего наслышался...
Пришел и ушел... Ты говорил с ним?
Лог пересказал разговор, стараясь вспомнить не только слова, но и
интонации.
- Когда-то и я тоже, - вздохнул Лепир. - Но чтобы так, сразу, уйти...
Он безрассудный человек, этот Петрин. Погибнет. Оранжевый туман, да...
Красиво. И подумать только, что люди губят себя ради красоты. Какая
разница, какого цвета туман?
Лог молчал пораженный. Это был день изумления. Теперь поражал его
старый Лепир, который, сколько помнил Лог, с упоением вспоминал свое
единственное Путешествие, продолжавшееся восемь долгих дней.
- Ага, - прошептал Лепир, - ты думаешь, я спятил на старости лет.
Нет, просто я думаю... Ради одной лишь красоты не стоит уходить. Если ты
ищешь неведомую красоту - оранжевый туман, говоришь ты, то ведь знаешь,
