Тассельхофа, но тухлый помидор, попавший в лицо, на миг его ослепил.
- Эй, старшина, ты, верно, не умеешь как следует обращаться со
свистком! Воткни его себе в...
Куда именно, Тассельхоф так и не договорил. Чья-то сильная рука
выдернула маленького кендера из свалки, точно морковку из грядки. Широкая
ладонь зажала ему рот, а еще две пары рук перехватили отчаянно брыкавшиеся
ноги. Потом на голову ему натянули мешок, и Тас почувствовал, что его
куда-то несут.
Кое-как проморгавшись и вытерев с лица жгучий помидорный сок, Танис
услыхал топот и новые крики. Толпа еще раз взорвалась воплями и смешками,
но потом побежала, рассеиваясь на ходу. Обретя наконец способность видеть,
полуэльф первым долгом оглядел друзей - все ли целы. Стурм уже поставил
Гилтанаса на ноги и вытирал эльфу рассеченный лоб. Флинт заковыристо
ругался, вычесывая клочья капусты из бороды.
- Где кендер, чтоб ему? - в ярости вопрошал гном. - Да я его сейчас
своими руками... - Он осекся, озираясь вокруг. - Я спрашиваю, где
паршивец?.. Тас! Тас!..
- Тихо, - зашикал Танис, сообразив, что кендеру удалось сбежать.
- Уж этот мне дерьмец-недоросток!.. - побагровел гном. - Превратил
нас в ходячие помойки, а сам удрал, как...
- Да тихо же ты! - Танис обжег его яростным взглядом.
Флинт поперхнулся и замолчал.
Старшина торопливо ввел пленников в Зал Справедливости. И только там,
в безопасности, под сводами мрачно-уродливого кирпичного здания, до него
дошло, что одного не хватало.
- Пойти поискать его, начальник? - обратился к нему стражник.
Старшина подумал немного и сердито мотнул головой.
- Только зря время потратим, - сказал он разочарованно. - Искать
кендера, который не хочет, чтобы его нашли!.. Нет, тут уж лиши пропало. К
тому же самые важные птицы все еще у нас. Подождите-ка здесь, а я извещу
Совет!
И он скрылся за простой деревянной дверью, оставив спутников и стражу
дожидаться его возвращения в полутемной, дурно пахнувшей прихожей. В углу,
прямо на полу, спал какой-то вдребезги пьяный лудильщик. Стражники,
чертыхаясь, стряхивали с форменных камзолов тыквенную кожуру, морковную
ботву и иной мусор. Гилтанас пытался остановить кровь, стекавшую по лицу.
Стурм пробовал отчистить свой плащ.
Вернувшийся старшина махнул рукой из двери:
- Ведите их сюда!
Подталкивая черенками копий, стражники повели их вперед, и Танису
удалось пристроиться к Стурму.
- Как ты думаешь, с кем нам придется иметь дело? - прошептал он.
- Если город все еще возглавляет Правитель - считай, что нам повезло,
- тихо ответил Стурм. - Тарсийские Правители с давних пор пользуются
репутацией праведных и честных судей... - И он передернул плечами: - К
тому же что, собственно, можно поставить нам в вину? Мы же ничего дурного
не совершили. Ну, выпроводят из города с вооруженным эскортом...
Танис с сомнением покачал головой, переступая порог зала суда... Ему
понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли к потемкам изрядно
загаженного зала, где пахло еще почище, чем в прихожей. Недаром двое
членов тарсийского Совета то и дело подносили к носу апельсины, утыканные
почками гвоздики...
Всего же их было шестеро, и они сидели на скамье, установленной на
возвышении, по трое справа и слева от Правителя, чье высокое кресло стояло
посередине. Когда ввели задержанных. Правитель поднял глаза. При виде
Стурма его брови так и взлетели, и Танису показалось, что его лицо
несколько смягчилось. Правитель даже кивнул рыцарю, вежливо здороваясь с
ним, и в душе Таниса шевельнулась надежда. Спутники прошли вперед и
выстроились перед судейской скамьей. Стульев для таких, как они,
предусмотрено не было: просители и арестанты стоя обращались к Совету.
- В чем обвиняются эти люди? - спросил Правитель.
Старшина зло глянул на друзей.
- Затеяли потасовку, государь, - сказал он.
- Затеяли! Потасовку!! - взорвался Флинт. - Ничего мы не затевали!..
Если хотите знать, во всем виноват этот безмозг...
Тут из густой тени появился некто в долгополом балахоне и зашептал
что-то на ухо Правителю. Никто из друзей не заметил этой личности, когда
их вводили в зал, и обратили на нее внимание только теперь.
Флинт закашлялся и умолк, метнув на Таниса угрюмый, значительный
взгляд из-под густых белых бровей. И покачал головой, ссутулив плечи.
Танис только устало вздохнул. Гилтанас неверной рукой вытер окровавленный
лоб: тонкое лицо эльфа побелело от ненависти. И лишь Стурм сохранял
внешнее спокойствие, разглядывая жуткие, получеловеческие, полузмеиные
черты драконида.
После того, как ушли стражники, оставшиеся в гостинице еще битый час
сидели все вместе в комнате Элистана. Карамон с обнаженным мечом стоял
возле двери, а Речной Ветер наблюдал за окном. Издали слышался шум и
выкрики сбежавшейся толпы; друзья переглядывались, терзаемые беспокойством
и страхом. Потом шум улегся.
Сидевших в комнате не беспокоил никто. Гостиница точно вымерла.
Утро превратилось в день... ничего так и не произошло. Бледное солнце
плыло в небе, не давая тепла. Наконец Карамон вложил меч в ножны и зевнул.
Тика передвинула свой стул поближе к нему. Речной Ветер покинул окно и
встал подле Золотой Луны - та вполголоса разговаривала с Элистаном, строя
какие-то предположения о дальнейшей жизни восьмисот беглецов.
И лишь Лорана так и не отошла от окна, за которым, кроме пустынной
улицы, ничего не было видно. Даже стражникам надоело прохаживаться - они
попрятались в подворотнях, кутаясь в плащи и пытаясь хоть как-то
согреться.
Позади нее засмеялись чему-то Тика и Карамон. Лорана оглянулась на
них. Карамон говорил слишком тихо, так, что она не могла разобрать слов,
но, судя по жестам, он описывал какую-то битву. Тика слушала очень
внимательно, глаза девушки сияли восторгом.
Пока они разыскивали Молот Хараса, юная официантка побывала во
множестве схваток. И хотя было видно, что великой фехтовальщицы из нее не
получится, орудовать щитом она выучилась просто на зависть. И доспехи свои
она теперь носила с небрежным видом заправского вояки. Латы ее по-прежнему
выглядели разношерстными: Тика знай добавляла к ним все новые детали,
подобранные на полях битв. Кольчуга и рыжие кудри одинаково ярко блестели
на солнце. Карамон разговаривал с Тикой запросто, очень по-дружески. Они
не касались друг друга - еще бы, ведь брат Карамона не сводил с них
золотых глаз, - лишь вплотную сдвинули головы.
Лорана вздохнула и отвернулась от них. Ей было очень одиноко. И очень
страшно, ибо слова Рейстлина так и звучали у нее в ушах.
Чей-то вздох прозвучал поблизости, точно эхо ее собственного, но
сожаления в нем не было - лишь раздражение. Она скосила глаза и увидела
Рейстлина. Маг закрыл книгу заклинаний, которую пытался читать, и
передвинулся туда, куда сквозь оконное стекло падали солнечные лучи. Эту
книгу ему приходилось штудировать ежедневно. Всем магам приходится время
от времени заново перечитывать слова заклинаний, ибо те имеют обыкновение
гаснуть в памяти, словно искры огня. К тому же каждое произнесенное
заклятие отнимает у мага часть его духовных и физических сил - пока он не
выдохнется настолько, что вовсе не сможет далее колдовать, не дав себе
передышки.
Могущество и волшебные способности Рейстлина значительно возросли со
времени той памятной встречи в Утехе. Овладел он и теми заклинаниями,
которым научил его Фисбен - старый, наполовину впавший в детство маг,
погибший в Пакс Таркасе. Но вместе с волшебной силой Рейстлина возрастали
и сомнения его спутников. Отказать ему в доверии у них не было повода:
напротив, его магия не раз спасала им жизнь. И все-таки они поневоле
сторонились его - таинственного, молчаливого, скрытного...
Рейстлин смотрел наружу, на улицу. Пальцы его рассеянно ласкали
иссиня-черный переплет драгоценной Книги Фистандантилуса, доставшейся ему
в Кзак Цароте. Золотые глаза мага с их зрачками, похожими на песочные
часы, холодно поблескивали.
Лорана не была охотницей до разговоров с этим человеком, но ей
необходимо было знать: "долгая разлука" - что он имел в виду?..
- Что ты видишь там, вдали?.. - спросила она негромко, подсаживаясь к
нему. Колени эльфийки ослабли от волнения и страха.
- Что я там вижу... - повторил он так же негромко: В голосе его не
было привычной едкой горечи - лишь боль и печаль. - Я вижу время, -
продолжал он. - Время и то, как оно воздействует на все сущее. Я вижу, как
старится человеческая плоть и умирает - частица за частицей, Я вижу, что
цветы цветут лишь для того, чтобы увянуть, а деревья навсегда теряют свой
зеленый наряд. Вечную зиму, вечную ночь без рассвета - вот что я вижу...
- Это... сделали с тобой в Башне Высшего Волшебства? - потрясенно
выговорила Лорана. - Но почему? Зачем?..
Рейстлин улыбнулся своей кривой и нечастой улыбкой.
- Чтобы беспрестанно напоминать мне о том, что и сам я не вечен.
Чтобы научить меня состраданию... - Его голос стал еще тише. - Я был
мальчишкой, самоуверенным и гордым мальчишкой. Я был самым младшим из
всех, когда-либо допускавшихся к Испытанию. И я думал - "вот сейчас-то я
им всем покажу"!.. - Он сжал костлявые кулаки. - Что ж, я им показал. И
тогда они изранили мое тело, а разум довели до того, что я...
Он осекся на полуслове и глянул на Карамона.
- Что ты?.. - спросила Лорана, страшась и в то же время болезненно
желая узнать.
- Ничего, - прошептал Рейстлин и опустил глаза. - Мне запрещено об
этом рассказывать...
Лорана видела, как дрожали его руки, а на лбу выступил пот. Он
задохнулся и начал кашлять. Лорана покраснела и закусила губы, мучаясь
виной из-за того, что, сама того не желая, причинила ему столько
страданий.
- Прости меня, - выговорила она. - Я... я не хотела...
И по детской привычке склонила голову, так что волосы упали волной,
скрывая лицо.
И Рейстлин протянул дрожащую руку - коснуться этих густых, роскошных
волос, казалось, наделенных своей собственной жизнью. Потом убрал руку и с
горькой улыбкой откинулся к спинке стула. Лорана не знала и не могла
знать, что Рейстлин, глядя на нее, видел Красоту, его зрению обычно
недоступную. По эльфийским меркам она была еще очень юна. Увядание и
смерть не смели приблизиться к ней.
Но Лорана только почувствовала, как он шевельнулся, и все. Ей
хотелось встать и уйти, но что-то все же притягивало ее. К тому же он еще
не ответил на терзавший ее вопрос.
- Рейстлин, - спросила она. - Я хотела спросить: можешь ли ты
заглянуть в будущее? Танис мне рассказывал, твоя мама была - как это
называется? - ясновидящей. И потом, Танис с тобой все время советуется,
вот я и...
Рейстлин смотрел на нее задумчиво.
- Полуэльф, - сказал он, - обращается ко мне за советами не потому,
что я провижу будущее. Ясновидческого дара мне не дано. Я просто умею
думать - на что остальные наши друзья попросту не способны...
- Но... я об этих твоих словах... о том, что кое кто из нас может
больше не встретиться! - Лорана смотрела ему в глаза. - Ты, наверное,
все-таки что-то предвидишь. И я должна знать, что именно... Ты говорил...
не о Танисе?
Рейстлин надолго задумался. Потом заговорил, обращаясь, казалось,
больше к себе самому, чем к Лоране.
- Не понимаю, - прошептал он. - Я не понимаю даже, почему я это
сказал. Просто в то мгновение я знал, что...
Он напряженно силился что-то припомнить. Но так и не смог и
