оппозиционная партия дает санкции одному из своих депутатов внести
парламентский вопрос и привести газетные публикации в качестве
свидетельства обеспокоенности избирателей последним правительственным
предприятием. Таким образом газета доказывает свою верность сторожевой
собаки общественных интересов; партия, предпринявшая свой традиционный
ход, - поддерживает репутацию активного защитника этих интересов, и, если
все сложится так, как задумано, правительство очередной раз окажется
посрамленным.
В случае с покупкой Танакуатуа, избранном для маневра оппозицией,
имелась одна зацепка. Подходящим поводом взбаламутить общественное мнение
послужил лозунг: "Тайная продажа британской территории частным лицам", а
газету "Дейли тайдингз" долго упрашивать не пришлось. Редактор уже
обдумывал, в какой форме лучше подать материал, когда ему стало известно,
что, во-первых, Тирри, купивший Танакуатуа, действовал от лица Фоксфилда,
во-вторых, между лордом Ф. и владельцем "Тандингз", сэром Н., были давние
дружеские отношения, и, в-третьих, что сам сэр Н. в прошлом при сходных
обстоятельствах приобрел остров в Карибском море. И по вполне понятным
причинам интерес "Тайдингз" к вопросу Танакуатуа угас. Более того, до
сведения остальных издателей было доведено, что сэр Н. будет рассматривать
любую вариацию на эту тему как враждебную акцию по отношению к нему лично.
Поэтому оппозиция занялась более свежими поводами для скандалов, и переход
Танакуатуа в руки новых владельцев остался почти незамеченным.
Однако заинтересованность лорда Фоксфилда в этом деле открылась, и он
публично признал, что стоял у истоков всего предприятия.
Но пресса все же по обыкновению отыгралась, поместив информацию о
Проекте в стиле "что бы это значило?" Писали о нем, как о причуде
выжившего из ума старика, а об участниках экспедиции, как о
безответственных людях, которых не устраивает жизнь в приличном обществе.
Мы пережили трудные дни, пятеро добровольцев отказались ехать, и осталось
только сорок желающих, но вскоре тема потеряла новизну, газеты утратили к
нам интерес, слегка оживившийся, лишь когда настало время отправки.
Перед самым отъездом мы собрались в одном из отелей Блумсбери.
Большинство из нас никогда не видели друг друга, и теперь все
присматривались к будущим сотоварищам с опаской, а то и с недоверием. Даже
я со своим энтузиазмом испытал некоторые сомнения. Представляя кандидатов
друг другу, мы с Уолтером всячески пытались вселить в них дух
товарищества, но это было нелегко. Собравшиеся больше походили на стадо
сбитых с толку овец, чем на группу отважных пионеров, готовых ринуться на
освоение новой территории. Но все же мы пытались успокоить себя мыслью о
равной неуместности веселья - ведь нам предстояло выполнить серьезную
миссию...
А мною владели, насколько я помню, двойственные чувства. Периоды
депрессии сменялись минутами крайнего возбуждения. Возвращаясь в памяти к
тем дням, я даже вижу во взгляде некоторых своих тогдашних собеседников
удивление - мой энтузиазм явно вызывал тревогу у них.
Напитки и отменная еда несколько сняли напряжение, так что к концу
обеда, когда лорд Фоксфилд поднялся с места и приготовился напутствовать
нас, уже начали проявляться признаки формирующегося духа общности.
Думаю, стоит привести речь лорда Ф. дословно. Может быть, так лучше,
чем в моем пересказе, удастся передать тот образ будущего, который вставал
перед его умственным взором.
- Господь Бог, - начал лорд Фоксфилд, что для него было несколько
необычно, - Господь Бог, как нас уверяют, создал человека по образу и
подобию своему. Давайте поразмыслим, что значит "по образу". - Он
некоторое время развивал возможные линии толкования этой библейской фразы,
и в результате пришел к выводу, что это означало "по истинному образу". И
продолжил: - И не во власти человека использовать или отвергнуть по своей
воле ту или иную сторону этого образа. Ибо, если человек был волен в
выборе, это бы означало, что либо Бог наделил этими способностями его по
ошибке, либо, что человек лучше Господа Бога знает, какую из них стоит ему
развивать, - а такая линия рассуждений выводит нас на очень скользкий
путь. Потому что, без сомнения, если Бог не хотел, чтобы та или иная
способность использовалась, то наделить ею человека он мог только по
ошибке или для искушения - полагаю, последнее не многие хотят принять. И
тогда нам следует заключить, что, заложив в человека определенные
способности, Бог, конечно же, предписал ему не обсуждать целесообразность
обладания такими дарами, а по мере сил применять их все. Отсюда следует,
что, если образ человека - это образ Бога, то, должно быть, Бог желал,
чтобы человек стал подобен Богу.
Для чего же еще было создавать человека по образу своему? Ведь он
использовал множество иных образов для своих менее способных творений:
следовательно, избрав в качестве модели собственный образ, он по-видимому
(если только не хотел намеренно подделать сей образ), возложил на человека
обязанность стремиться также походить на него по существу, как и внешне.
Такие соображения, конечно, не новы. Многие правители с древнейших
времен до наших дней угадывали это, а затем осознали свою божественную
сущность и публично провозглашали о своем обожествлении и священных
правах. Но так как они были неприкрытыми индивидуалистами, то уподобление
Богу отождествляли с отрывом от других людей и воцарением над ними. К
сожалению, они так же имели склонность брать для себя за образец
придирчивого Бога из Ветхого Завета, что несло горе их братьям.
Ошибки тут не было. Их неведение или невидение, если так можно
выразиться, заключалось в неспособности понять логику происходящего и
увидеть, что уж если род людской был создан по образу Божию, то
предназначение и долг походить на Бога не могут касаться только избранных,
а касаются непременно всех, кто носит в себе образ Бога, то есть всего
человечества.
Мы давно убедились, что человек - самый могучий из созданных на земле
видов, а несколько последних веков, особенно в новейшее время, стали
свидетелями того, как сильно возросли возможности человека. Уже сейчас он
повелевает большей частью своего окружения, а возможности будущего
развития трудно предугадать.
Может, он в чем-то даже превзошел божественные предначертания, ибо
если о способностях Бога к самоуничтожению теологи спорят до сих пор, то
человек, вне всякого сомнения, уже вполне способен уничтожить себя, а
заодно и весь мир.
Одной этой способности должно быть достаточно, чтобы уяснить, что
пришло наконец время, когда больше нельзя вести себя подобно
безответственным сорванцам, пускающим фейерверк в переполненном зале. Это
всегда было неумно, а теперь стало слишком опасно.
И мы обладаем уже знаниями и средствами, чтобы создать общество, не
зараженное безумием, с продуманным общественным устройством. Мы можем
приспосабливать большую часть природы к нашим нуждам, а если это
потребуется, и сами способны органично вписаться в окружающую среду.
Теперь мы умеем, если того захотим, жить, не разрушая природу, не вступая
с ней в конфликт, не пожирая ее, подобно паразиту, а находясь в созвучии с
ней, вступая в симбиоз с ее могучими силами: управлять ими, причем не
только отбирая часть этих сил, но и наделяя их долей своих. Настало время,
когда мы можем - должны, если надеемся выжить, - отказаться от
существования с беспечностью животных и взять свою судьбу в собственные
руки. Если же мы убоимся стать подобными богам, то погибнем...
Вот в чем заключается цель нашей экспедиции. Мы не собираемся бежать
от действительности, как пыталась повернуть дело пресса. Мы отправляемся в
путь не для того, чтобы найти страну забвения, обрести рай на земле или
отыскать свою Утопию. Наша экспедиция - крохотное семя великого начинания.
И вам выпало на долю высадить в землю его в почву прекрасного нового мира.
А потом возделывать землю, защищая всходы от сорняков, чтобы урожай вырос
сильным, не зараженным, чтобы им можно было прокормить общество новое,
освобожденное от предрассудков, очищенное от слепой веры и невежества,
избавленное наконец от жестокости и нищеты, от века сводивших на нет все
лучшие начинания человечества...
Было сказано еще много, лорд Фоксфилд использовал не одну метафору, и
не всегда ему хватало умения закруглить проступающие по ходу развития речи
углы, но суть была ясна: для постройки здорового общества есть знания и
средства; в наших силах воспользоваться ими; а теперь - вперед, и да
сопутствует вам удача!
Но так или иначе, это был великий день для его светлости. Ему
пришлось изрядно раскошелиться, чтобы этот день наступил, и предвиделись
еще немалые расходы, поэтому его выслушали со вниманием.
Осталась цветная фотография нашего отряда на палубе "Сюзанны Дингли",
где мы все собрались на следующий день перед самым отплытием. Нас -
тридцать восемь человек (еще двое отказались ехать, якобы неожиданно
заболев).
Сторонний наблюдатель не распознал бы в запечатленных на этом снимке
Отцов (и Матерей) Основателей новой эры. Но что поделаешь? Очень многим
удается выглядеть неприметно, пока они не создадут о себе особого
впечатления.
И нам, если бы судьба позволила, удалось бы заявить о себе, по
крайней мере некоторым из нас...
Доминирует на снимке, конечно же, миссис Бринкли. Может быть, ее
фигуру дополнительно выделяет из общего ряда набитая дорожная сумка из
шотландки японского производства, зажатая в руках, но даже и без этого
полная добродушная фигура женщины в окружении детей мал-мала меньше
привлекла бы внимание. И если в отношении намерений и мотивов действий
остальных можно еще сомневаться, то тут все было ясно: Дебора Бринкли
хочет иметь еще детей и с радостью будет приумножать население острова
Танакуатуа или любого другого места на земле, куда ее прибьют волны
будущей жизни. Именно эта уверенность в цели, подкрепленная решительной
фигурой мужа, стоящего подле, - выносливого и умелого фермера, - делает
запечатленный на снимке образ самым привлекательным и внушающим доверия.
Выделяется и Алисия Харди, которая серьезно беседует о чем-то с одним
из детей Бринкли.
Но, вне сомнения, Мэрилин Слейт (миссис Слейт) думает, что именно она
- центр всеобщего внимания. Одетая в совершенно неподходящее случаю
выходное платье, изогнувшись, как манекенщица из журнала мод, сияя улыбкой
во весь рот, она сама избрала себя царицей на время плавания "Сюзанны
Дингли" к месту назначения. Подле нее стоит Хорас Тапл, чье пухлое лицо
херувима сияет над кричаще яркой пляжной майкой, которую он уже успел
натянуть. Трудно отыскать более подходящего на завсегдатая пирушек и
вечеринок человека, каким был Тапл. И по сей день я недоумеваю, как эта
парочка попала под крыло Уолтера. Сам Хорас тоже, по всей видимости,
задумался об этом вскоре после отплытия, так как в Панаме решил покинуть
корабль и отправиться обратно домой. Поразительно, как мудро может вести
себя глупец.
Невысокий мужчина в первом ряду, который нахмурившись глядит в камеру
из-под козырька кепки, - это Джо Шатлшо, обладатель полезной профессии
столяра. Но с первого взгляда видно, что он прирожденный забияка; а рядом
с ним стоит Диана, жена-терпеливица, что тоже сразу заметно. По другую
руку от нее - медсестра Дженнифер Феллинг, тонкостью своих черт
