лодыжек и прочих деталей ноги, названия которым знают только старые
распутники.
Я поскорее двинулся в соседнюю комнату, оказался в полумраке и тут...
В соседней комнате имелось, действительно, кое-что страшненькое. Какие-то
полукрокодилы-полулюди, похожие на тех, что я видел в храме Кильи. Только
не статуи. Эти внушительные живые фигуры были двух с половиной метров
роста, если не считать хвоста. Один из нежданных-негаданных посетителей
сразу двинул меня именно хвостом и сшиб с ног. Я увидел склоняющееся над
собой мурло, состоящее из страшно разинутой шипящей пасти, усаженной
зубами-штыками, а также проницательных человеческих глаз.
Тут у меня, конечно, ступор случился. Еще бы - через пару секунд
какая-то непреодолимая сила, какая-то сволочь выдернет мне кадык и
выгрызет все потроха. Но тут мой позвоночник словно разряд дал. Я,
удивляясь на самого себя, стал сопротивляться - схватил монстра за
толстенную лапу и своей ногой пихнул в его бронированную грудь. Я как бы
наблюдал со сместившейся точки зрения, что моя нога, уткнувшаяся в грудь
монстра, была подозрительно чешуйчатой и когтистой. Но зато она опрокинула
супротивника. А украшавшие ее пластинчатые когти элегантным движением
рассекли брюхо поверженного, выпустив на коврик кучу кишок.
А потом я почувствовал, что кусаю другого неприятеля за горло. То
есть, перевернулся я на живот, прыгнул с четверенек, одновременно выгибая
шею, и впился в мясо. Вроде дело малоприятное, а вкусно. Я странно водил
челюстями, вверх-вниз, влево-вправо, отрывал куски и старался сразу их
заглотить. Особенно заботился о том, чтобы не упустить ни один из ручейков
крови, которая при поглощении вызывала у меня сладкий трепет в жилах.
Наконец действие закончилось. Я сидел возле двух околевших гадов,
которые после смерти не стали симпатичнее, из одного ползли кишки как
живые, из другого хлестала зеленая кровь. Я, шатаясь и падая, добрался до
выключателя света. Стало ясно, что неприятели проникли сюда не поймешь
как. Не через по-прежнему запертую дверь, не через окно, где все было, как
и раньше, на щеколдах и заколочено фанеркой. Возникли гады и все тут.
Я заправил кишки одному посетителю - уже почти без тошнотных позывов
- затем схватил его за хвост и потащил на лестничную площадку, оставляя
зеленую дорожку. Потом разжал створки лифтовой двери, зафиксировал их
ломом и сбросил жуткую падаль в шахту. Туда же вскоре последовало и второе
невероятное существо.
Потом я затворил створки и своей тряпкой протер лестничную площадку
от зеленой пакости. Это осталось повторить и в комнате, послужившей полем
боя.
Кстати, действия-то мои все являлись машинальными, но в общем-то
правильными. Когда кое-какой марафет был наведен, я вернулся в свою
спаленку и тут вспомнил о Вере.
Потому что она лежала, зарывшись с головой, в моей кровати.
- Вылезай, Вера, там полный ажур. Я даже глянец навел.
- Нет, нет и нет!
С одной стороны понятно, что ей не хочется возвращаться в постель,
всю забрызганную "зеленкой" - а у меня нет даже запасных простынок. С
другой, черт его знает, что у этой девицы на уме. Действительно, черт
вроде Супайпы, наверное, знает... Да и со мной неясно, откуда берутся
чешуйчатые лапы с когтями "давай зарежу"? Впрочем, почему я должен с этим
разбираться? Я что, Академия Наук или Генеральная Прокуратура? И к тому
же, если меня все-таки посадят, то демонические когти мне очень пригодятся
в зоне. Буду ими бриться и щекотать вредных людей.
Я, допустим, благодаря Супайпе начинен демонами. Ну, а кому какое
дело? Я никому ничего не должен. Такая фраза хорошо звучит. Да и вряд ли
инкские демоны сумеют навредить всему цивилизованному миру с его
компьютерами, стратегическими бомбардировщиками и баллистическими
ракетами.
- Ладно, Вера, тогда я отвалил в ту комнату. Спи спокойно, дорогой
товарищ.
Она тут заскулила, горестно-горестно. Такой жалостный писк с
подвываниями. Ну, просто, Муму в человеческом обличии.
И я решил задержаться на пять минут для успокоения разволновавшейся
родственницы. Сидеть в трусах было зябко и я посчитал, что если ненадолго
заберусь под одеяло, ничего особого не случится. Ведь после всей этой
драки никаких сексуальных позывов у меня не осталось, а человека Веру
по-человечески жалко. Она, к тому же, и не дергается, лежит себе и лежит.
Но через пять минут меня сморил сон. Когда проснулся, в окно уже
проникли серые сумерки. Она лежала рядом, наполовину раскрывшись, похожая
на серебристую тень, в декольте виднелся бутончик всем известной женской
детали, а в разрезе рубашки - точеная ножка аж до...
Чуть ли не до нее, любезной, до самой интимной детали. Вид
эстетически законченных гениталий и намек на прочие интересные штуки
заинтересовал меня так, что я не удержался и провел ладонью по гладкой
кожице. Тут ручка девушки, понимаешь, ожила и пощекотала меня. То есть,
скользнула ласковая ладошка умело и там, где надо. Причем шла от нее
теплая и будоражащая волна. Естественно, я "взъерошился" больше, чем
требуется для спокойного отдыха. Попробовал улепетнуть с кровати,
привстал, оказался в неустойчивом положении, тут бодрая разгоряченная
самка меня схватила, оголила и приложив кратковременную, но серьезную силу
воткнула в себя. То есть, она была подготовлена: и позой, и физиологией,
поэтому я сразу оказался в ней. Можно сказать, с головой она меня втянула
- все было неожиданно, пронзительно и сильно. В общем, не очень-то даже
похоже на предыдущие мои "достижения". Был задействован и позвоночник, по
которому словно скользнула сладкая змейка. На мгновение лицо девицы
показалось красиво-монструозным - желтые глаза, удлиненные клыки,
вытянутые вперед челюсти. Короче, промелькнул образ бабы-ягуара. Страх и
кайф так соединились, что я быстро разрядился.
Совершив гнусный грех, я сбежал в другую комнату. Там рассыпался по
грязной постели, словно из меня были высосаны все соки. А затем погрузился
в обморочный тошнотворный сон-падение.
С утра, не отворяя дверь в другую комнату, я решил послушать радио.
Наверное, оттого, что не знал с какой физиономией и с какими словами надо
выйти к Вере.
И надо же, выпуски всех новостей всех радиостанций начинались с
сообщения насчет урожая зерновых, вернее, насчет неурожая. Оказывается, во
всех странах свирепствует болезнь. Вирус, неудержимо распространяясь,
поражает пшеницу, рожь, ячмень, кукурузу, прочие зерновые и даже бобовые.
Человечество, как всегда, оказалось неготовым к появлению нового
патогенного-злогенного микроорганизма. Поиски противоядия ведутся методом
случайного тыка и потребуют десятков миллиардов баксов в ближайшие пять
лет.
Болезнь начинается в период роста полезных злаков, но продолжается
даже после жатвы, превращая все запасы в серую труху. А что и останется
целым, то не годится для сева, поскольку заражено. Естественно, все это
привело в разных странах, или к социальным потрясениям, или к
политическому трахомудию, или к межпартийным разборкам, или к военным
заморочкам, или к мятежам и бунтам. У нас же - к введению карточек, к
росту всяких экстремистских группировок с усатыми-полосатыми вождями, и
особенно к распространению мощных сект, сочетающих религиозную мешанину и
нападки на начальство, которое объявляется сатанинским отродьем, исчадием
греха и погубителем еды...
Тут прослушиванию радиопередач помешал звонок - и крепко же засела в
нас холуйская черта бежать к двери в таких случаях. Короче, хочешь не
хочешь, а надо сейчас повстречаться глазами с Верой.
По счастью, встречаться глазами не пришлось, она плескалась в ванной.
А вот пришлось пересечься взглядами с капитаном Буераковым и его
оперативниками.
- Когда ты, Хвостов, уехал незнамо куда, один труп был найден в твоей
квартире, второй жмурик валялся на твоей лестнице. Едва ты приехал и снова
два трупа, на этот раз в лифте. Два стопроцентных человеческих трупа. Плюс
еще какие-то дохлые пресмыкающиеся на крыше кабины, - напустился
милиционер. - А ведь ты давал подписку о невыезде.
- Ну и что? - дерзновенно отвечал я. - Из-за чего сыр-бор? Во-первых,
я тут не при чем. Во-вторых, никто меня в прямую ни в чем не обвинял.
В-третьих, волка ноги кормят.
Буераков уселся на стул, а невоспитанные оперативники на кровать.
- Ну и где же ты был, Хвостов?
- В Перу... Жаль, не могу показать загранпаспорт. Потерял.
- Мы знаем, что ты улетал в Лиму, но у нас нет никаких сведений от
аэропорта о твоем прибытии.
- Все выяснится, товарищ капитан. В Перу я работал, в частности на
стройке (а ведь чистая правда). Озеро Титикаку знаете? Там и проливал свой
пот.
- Это тебе на стройке шкуру проштамповали? Чтобы веселее было
трудиться?
Я посмотрел туда, куда был направлен милицейский взгляд, на
предплечье, где был изображен демон, держащий в руках свою голову. Мне эту
татуировку действительно накололи у инков, так сказать, на счастье, в
братстве Полуденного Солнца.
- Если без подвоха спросили, товарищ капитан, то признаюсь
чистосердечно - на руке, можно выразиться, нарисован мой ангел-хранитель.
- Ладно, хранимый безголовым ангелом, какие у тебя счеты с
группировкой Аслана Фархадова?
- Ну, какие у меня могут быть счеты? Бизнесмен из меня, как из говна
пуля. Так что я никому ничего не должен, - опять же правдиво ответил я.
- Брось, Хвостов, все убитые были из бандформирования Фархадова.
Причем, всех их уничтожили профессионально и изобретательно. - Буераков
подчеркнул интонацией последние слова. - Ты воевал на Кавказе, в то же
время и в том месте, где орудовал Фархадов со своими людьми. Мы знаем
также, что ты служил именно на той железнодорожной станции, где он лежал в
госпитале. Твой приятель доктор Крылов лечил Фархадова, а потом был
зарезан каким-то южанином. Если точнее, убит по особому ритуалу. Тебя же в
тот день и час крепко помяли.
Оперативники стали двигаться по комнатам, аккуратно разглядывая то и
се, отодвигая и отколупывая, разрушая с трудом наведенный порядок.
- Вы, товарищ капитан, почти все знаете, в отличие от меня.
Разберитесь до конца и расскажите мне. Я к тому времени диктофон куплю.
Вдвоем сделаем на этом сочном материале книгу-бестселлер.
- Ну ты обнаглел, - незлобно подытожил Буераков. - И почему ты так
обнаглел?
- Просто вам не привязать меня к этим мокрым делам.
Один из оперативников притащил простыню, измазанную зеленой кровью.
- Что это за дерьмо? - решил выяснить капитан.
- Последствия медицинских экспериментов. Вот если бы эта краска была
голубой, вы могли бы обвинить меня в том, что я пришил аристократа.
- Где находился вчера с трех до четырех вечера, Хвостов?
- Дома, начальник.
- Кроме тебя кто-нибудь еще был в твоей квартире? То есть, находился
тогда внутри жилища, входил или выходил?
- Тогда нет.
Какая-то новая догадка прорастала в голове Буеракова. И он, сделав
глаза мудрыми и проницательными, произнес:
- Я ведь в курсе того, что Крылов сотрудничал с госбезопасностью. Ты
тоже ОТТУДА?
Ага, товарищ капитан меня, кажется, зауважал. Не будем товарища
капитана разочаровывать в его умозаключениях.
- Ну, как вам сказать.
И тут из ванной вышла к народу Вера. В халатике, где сверху и снизу
много интересного открывалось пытливому взору.
Народ обомлел. Наверное, именно в тот самый момент Буераков решил,
что я наверняка связан с госбезопасностью. А то как же еще объяснить
