аплодисментами и криками "браво".
- Значит, Хвостов, озеро Титикака важнее для Верховного Инки, чем
собственная столица?
- Опять угадал.
Я, стараясь говорить разумнее, стал объяснять, что дело не только в
крепком тыле и кормовых ресурсах. Через Титикаку, мол, ползет эктоплазма и
текут демонические силы из нижнего мира. И если мы их не задержим, то они
прямиком попадут в наш любимый родной мир-метрополию.
Говорю красиво и убедительно, а потом смотрю, что особого контакта с
аудиторией нет. Эти ребята, кажется, так до сих пор не поверили, что
оказались за пределами не только Земли, но и организованного космоса,
фактически в обители зла, которая готовится преподнести серьезный сюрприз
нашим родным краям. Но, по-крайней мере, зубы Коковцову и Кузьмину я
заговорил. И даже предложил, по крайней мере, на людях, обращаться ко мне:
товарищ командарм, - для укрепления уставного порядка.
До позднего утра бойцы отсыпались за бессонную ночь, свалив свои
палицы и топоры в кучу. Потом опять марш-бросок. Два часа ходьбы и
карабканья по лесистой и скалистой местности, после чего мы оказались на
плато. А затем впереди замаячило Нечто. Оно было похоже на громадный
бутон, расположившийся в углублении, имеющем много общего с кратером. Над
бутоном виднелось багровое сияние. Мало кому из нас захотелось встретиться
с этим неприятным образованием и мы свернули влево.
Еще час все менее бодрого топания и впереди показался тот же бутон,
только полуоткрытый и лежащий прямо на поверхности земли. Да еще граница
багровых сумерек проходила гораздо ближе, а пестики с тычинками
монструозного цветка напоминали внешние органы захвата пищи. Еще поворот и
час утомительной ходьбы, но, в итоге, багровые сумерки повисли над нами,
вымотавшимися и отчаявшимися, а цветок напоминал уже десятиэтажный дом на
столбе, пестики же с тычинками - хищный злодейский рот со множеством
челюстей и острых хоботов. Ловушка, иначе не назовешь.
"Сивильник" упорно показывал мнимую опасность. Однако несколько
отважных бойцов, неосторожно приблизившихся к бутону, были насажены на
пестики, а затем сунуты в жующие тычинки. От такого опыления цветок
страсти заполыхал алым цветом. А с другой стороны багровых сумерек
виднелись громадные тени марширующих воинов - это, пожалуй, были мы сами,
только в прошлом.
Цветок из дрессированной эктоплазмы сжимала время, превращала его в
пространство. Из-за этого при движении в любую сторону мы неизбежно
проваливались к центру ловушки. Эх, сейчас бы Крейна сюда, он бы
поразмышлял насчет девятимерных нитевидных стрингов, для которых и время,
и пространство - всего лишь два проявления одного измерения.
На вершине цветка уже воссела торжествующая Чаупиньямки, на этот раз
она была вполне прекрасна и напоминала Веру. И стройностью, а румянцем
ланит, и тугой бархатистостью кожи, и яркостью глаз.
Я попробовал себя сдерживать и не психовать. Тут меня и осенило:
деревья-то, которые здесь как-никак растут, вовсе не попадают к пестикам и
тычинкам страшного цветка на закуску... И потому именно, что не движутся,
а торчат на одном месте. Я предложил всем соратникам сесть, передохнуть и
перекусить, то есть, просто прекратить перемещение. И в самом деле, через
час стало заметно, что цветок помаленьку удаляется, а багровые сумерки
рассыпаются и превращаются в тающие серебристые нити. Соответственно и мой
авторитет, как командующего, укрепился в результате чудесного избавления.
Кто-то даже назвал меня "товарищем командармом", а одна индейская колдунья
(непонятно, как она прошла отборочные соревнования) расцеловала и
предложила срочно разделить с ней ложе.
Я сказал ей, что после победы - обязательно, и стрельнул у кудесницы
табачку, а потом мы снова двинулись в путь. Когда заночевали в своих
гамаках, нам оставалось совсем немного до горной дороги. Деревья в районе
стоянки росли реже, меньше было налеплено мха, лишайников и меньше свисало
лиан. Однако народ уже боялся - на блок-посты солдатиков загоняли
рукоприкладством и поджопниками. При том на каждом посту сидело по бойцу
из числа тех, кто "спустился" из верхнего мира, с автоматом и гранатами.
Пришлось и мне, отставив свой генеральский статус, идти на боевое
дежурство с "калашниковым" в руках. Взял с собой адъютанта Носача с
самодельной винтовкой и еще пару индюшек.
Вначале все спокойно текло, я даже погрузился в полудрему, в которой
грезил, как бы все могло у меня удачно сложиться с Ниной или с Чаской,
если б не закодировал их преступный Уайна Капак. А потом, перед тем как
всхрапнуть, почти случайно чиркнув взглядом по лесу, заметил в лунном
свете какие-то тени. Я сразу мог бы дать честное пионерское, что это -
ягуары, целое семейство. Они двигались, то очень медленно, то мгновенно
перемещаясь с места на место. "Сивильник" сразу сделал подсказку, да
впрочем я и так догадывался - это нападение "дрессированной" эктоплазмы.
Хотя было скудно по части света, я заметил как посерели и обмякли мои
индейчики. Демоны предъявили нам не только эктоплазменных ягуаров в
большом количестве, но еще размочили наши души водой страха и отчаяния. Я
приладил автомат и думал было стрелять, но тут понял, что порождениям
"сырой" материи вряд ли много вреда нанесу, а вот весь лагерь ввергну в
панику со всеми вытекающими последствиями. Но влупил очередью кто-то
другой - с соседнего поста.
Пришлось присоединиться и мне. Шагах в пяти возникла оскаленная
морда, в которую я и пустил пули. Зверюга натурально дернулась и затихла,
уронив голову в лужицу крови. И тут я заметил, что ягуары уже позади меня,
и некоторые из них имеют подозрительные человекообразные очертания.
Проклятая индейская фантазия! Это она превращает эктоплазму в сущих
монстров.
Над лесом шагало божество с головой ягуара. Оно проникало в каждый
мозг, окольцовывало органы чувств, пичкало своей устрашающей пропагандой
центры восприятия, захватывало психическую ось и забирало энергию сдвига.
Сзади раздались хоровые вопли ужаса, мимо моей головы свистнул
каменный шар, наудачу пущенный каким-то пращником. Ягуары, полуягуары,
четвертьягуары и прочие ягуарантропы шли в психическую атаку, нападая с
разных сторон, возникая там и сям, обретая вещественность, когда им нужно.
Кое-кто из них пользовался таким нехитрым оружием, как заостренные колы и
дубье.
Пару моих выстрелов - и я уложил двух хищных монстров. Второй
ягуарантроп чуть не засадил кол мне в пузо, я еле успел воспользоваться
автоматом как палкой. Но все равно злой чудик напрыгнул на меня, на
автомат легли лапы хищника, причем с заметными пальцами, неизгладимое
впечатление производили здоровенные когти, с клыков капала слюнка,
пятнистая и шерстистая морда лица не внушала симпатий. Я понимал, чем
рискую, поэтому выдержал натиск, а затем потянул на себя и поддал злыдню
ногой снизу, чтобы он кувыркнулся через меня. И, в итоге, шарахнул его
прикладом по черепу.
Однако, по-большому счету, в лагере царило несусветное, несмотря на
имеющееся ограждение из веток и стволов. Брань, скрежет, хруст костей,
гневные крики, редкие выстрелы, пораженческие вопли. Пораженческие вопли
звучали чаще всего.
Я вместе с Носачем ринулся назад, в центр нашего стойбища, пытаясь
организовать людей в малые боевые группы.
- Эй, козлы, в тройки, четверки становитесь, два с факелами, два с
топорами, и никакая эктоплазма к вам не прорвется. Главное, не дрейфить.
Кое-где самоорганизация происходила и без меня. Особенно по
периметру, где на постах находились мои десантники и диверсанты, но в
центре лагеря царил ад.
Ягуары и полуягуары кромсали людей как газеты. Люди как проигравшие
футболисты падали на землю и зажимали глаза руками - жри, не хочу.
Большинство монстров жрать хотело. К ягуарьему племени присоединились
чудища, похожие на пум, волков и медведей. Костры кое-где превратились в
огненные столбы, от которых спасения не было ни моим бойцам, ни хищному
племени.
Каким-то третьим или четвертым глазом я наблюдал нижний мир
Супайпы-Бормана, готовящийся стать подарком метрополии. Я видел костры на
улицах городов, сложенные из трупов, легковушек, книг, дискет,
компакт-дисков. Я видел руки людей, рвущие жареную человечину и
заталкивающие ее себе в рот. Я видел и слышал дикторов телевидения,
которые объясняли, почему надо поедать врагов народа, особенно их мозги,
печенки и сердца. Потому что надо вернуть себе их несправедливо
накопленную жизненную силу. Потому что надо уничтожить их телесные
души-двойники, чтобы те не могли больше навредить или воплотиться. Потому
что надо вобрать в себя их дух, чтобы он не смог вознестись к небесам и
притянуть оттуда враждебные астральные сущности.
Дикторы телевидения объясняли, что не всякое обладание имуществом
есть зло, а лишь то, что противоречит воле божеств и круговороту жизни.
Братья Вестники отделят праведных собственников от неправедных.
Тем временем братья Вестники в белых туниках и в масках, изображающих
солнце, луну, медведя, волка, зайца, врывались в квартиры, вытаскивали
оттуда "себялюбцев, недостойных хоровода жизни", в основном граждан гордых
да независимых, и резали их широкими ножами на восходе солнца. У
свежезарезанных спрашивалось: "Ну что, не будешь больше выпрындываться?"
При этом ярчающий диск казался головой радостного бога.
Еще уцелевшие "себялюбцы" не отстреливались от разгулявшихся
"альтруистов", а только виновато прятались по темным углам.
Я видел и слышал коллективные молебны восходящему солнцу - на газонах
перед домами, простодушные песнопения луне на закате - около рек и озер.
Организовывали массовые ритуалы опытные проповедники из общества
Вестников.
Я видел, как двигалась людская очередь на пункте по проверке функций
мозга. Проверяемым закреплялись на головах датчики, которые снимали
альфа-, бета- и дельта-ритмы. Испытываемые проходили массу тестов, причем
датчики изучали по пульсу и состоянию зрачка, правдивы ли ответы. Данные
обрабатывались сверхмощными компьютерами на параллельных процессорах,
которые определяли способности граждан к включению в большое общее дело, к
опрощению, самоотдаче и самоотрешению, к эмоциональному подъему, к
смирению и поклонению высшим разумным силам.
Те мозги, что полностью не подходили, вскоре просто вышибались
палицами и дубинами. Другим мозгам, частично испорченным индивидуализмом и
себялюбием, давался испытательный срок, в течение которого происходило
Исцеление с участием опытных нейрохирургов и фитотерапевтов из числа
Вестников.
Еще быстрее двигалась очередь на избирательных участках, там
голосовали за списки партии "медведя", партии "волка" и партии "барана".
Народ больше всего доверял ветеранам движения Вестников. Парламентом был
принят новый герб страны - пятилучевой знак солнцеворота.
Одно министерство за другим переходило под покровительство Высших
Разумных. В экономическом ведомстве бразды правления взяла богиня
плодородия, чье изваяние со змеиной головой и набухшими грудями занимало
холл главного здания. Теперь каждый чиновник знал, что вышестоящей у него
является сверхъестественная сила, перед ней и придется нести
ответственность за нерадение. Особо нерадивые бюрократы были покараны уже
на следующий день, их тела умерли из-за внутренних кровоизлияний, а над
лицами с застывшими масками недовольства летали тучами мухи...
