что это твой родной язык. Кажется, это были слова: "товарищ генерал, я не
виноват" и "полковник Максимов по вашему приказанию прибыл".
- Я догадывался, что наш он - русскоязычный. Возможно, разведчик, из
НКВД, поэтому прибыл сюда вместе с Мартином Борманом. Где же интересно сам
фашист? Может, и в самом деле, в доме Супайпы?.. Ты питайся, питайся.
Она с охотой принялась за еду.
- Я тут должен отлучится, Часка. Когда вернусь, предложу тебе снова
уехать. Если же я не объявлюсь через пару недель, Носач отведет тебя в
какое-нибудь тихое селение.
- Если ты не против, я буду ждать тебя больше двух недель, сколько
понадобится.
- Лучше расскажи все, что ты знаешь о Кориканче и прилегающих
районах.
Она рассказывала, а я сверялся с тем, что видел и читал в своем
двадцатом веке, в родном мире. В книжке одного полуинки-полуиспанца было
рассказано, как после конкисты водопровод в Куско помаленьку развалился и
на его месте образовалась канава, проходящая вдоль северной стены
монастыря, возведенного на развалинах дворцового комплекса.
Я сверялся и рисовал карту. Слова Часки имели большое, может даже
судьбоносное значение. Удальцы Кузьмина и Коковцова в свое время врывались
в столицу, но до Кориканчи им было ой как далеко.
Естественно, я полагался не только на эти отрывочные, а возможно и
недостоверные сведения. Предстояло совершить еще и воздушную разведку. Я
предпочел бесшумный воздушный шар, и качество инкских тканей оказалось
вполне подходящим для его изготовления.
16
В столице Уайна Капака было два водопровода. Один снабжал полезной
жидкостью горожан, другой Кориканчу. Чтобы добраться до царской трубы,
надо было захватить грот, в котором бил источник чистейшей воды. Грот
захватить было невозможно, потому что его неустанно сторожили воины орла,
вооруженные и своими инкскими "шмайссерами", и пистолетами. Раз так,
надлежало воспользоваться обычным водопроводом, который, по счастью
снабжал обширный резервуар в Кориканче, из которого вода поступала в
фонтаны и пруды. (Из-за такого влажного способа перемещения пришлось на
время расстаться с "сивильником".)
Городской водопровод представлял собой канал, выложенный снизу
медными листами. Здесь было скользко и холодно, но в общем-то терпимо.
Чтобы попасть в резервуар, потребовалось взорвать решетку, на что
сгодилась граната. В середине водохранилища стоял "журавль", исполненный в
виде водяного демона. Он черпал то одной, то другой своей "лапой" воду и
подавал в арыки, находящиеся на несколько метров выше. Я уселся на
"ладонь" и вскоре оказался в верхнем желобе. Хронометр показывал уже
двенадцать ночи. Инки не любили темное время, поэтому этот час лучше всего
годился для проникновения в Кориканчу.
Арык привел меня в тесное помещение, где работал хитрый механизм,
состоящий из нескольких насосов, которые выбрасывали воду наружу. Можно
было догадаться, что я нахожусь внутри какого-то истукана. Сковырнул
пробочку, напоминающую глаз, и получил возможность выглянуть наружу.
Истукан, оказывается, торчал посередь фонтана, выложенного костяными
плитками. Сам фонтан находился то ли в широченном коридоре, то ли в крытом
пассаже между двумя домами. По крайней мере, с обеих сторон виднелись
входы-выходы с фризами, украшенными идолами различной свирепости. По
пассажу еще гулял народ дамского пола и возле фонтана на яшмовом бортике
сидели девы в белом. Еще те девы.
Меня явно занесло в Дом Избранниц. Впрочем, вспыхнувший в крови жар
вскоре угас, и не только из-за мокрой одежки. За связь с этими весталками,
наполненными девственной энергией, сдирали кожу заживо, вначале с рук и
ног снимали "чулки", потом с головы стягивали скальп. Я, когда совсем
остыл, то подумал, что одна из девичьих фигурок, пожалуй, мне знакома.
Неужели Нина Леви-Чивитта? Вот так дева нашлась. Хотя я не был уверен,
однако сопровождал взглядом эту интересную фигуру, пока она не скрылась в
одном из входов.
Через полчаса повсеместное хождение резко закончилось, видимо, из-за
"отбоя" или ночного молебна (послышался какой-то хор), часть факелов была
загашена, создав приятное затемнение. Я оживился и стал искать способ
выбраться.
У истукана имелся хорошо замаскированный люк - предназначенный для
доступа снаружи к механизмам. Запор поддался штык-ножу, после чего я
выплыл в фонтан, а затем перебежками, от идола к идолу, направился вдоль
стены.
Вот, кажется, у пятого истукана тот самый вход, куда запропастилась
знакомая фигура. На фризе богиня с птичьей головой. Дальше была небольшая
анфилада, которая заканчивалась светелкой, оный охраняла парочка свирепого
вида изваяний, но под балдахином из чего-то серебристого почивала Нина.
Пожалуй, Дом Избранниц Аклья Уасин не пошел ей во вред. Кожа, как и у всех
прочих пришельцев из иного мира приобрела медный оттенок, но заодно стала
более тугой, а буферочки даже как-то набрякли по местной моде.
Я подрулил ближе к балдахину. Серебристая ткань оказалась просто
дымкой, исходящей из курильниц. По-моему, мою красавицу крепко накачивали
наркотой по ночам. Я хорошенько втянул носом и мне даже показалось, что
мимо скользнула женщина-ягуар. Опять она тут как тут.
Я тряхнул спелое плечо вроде бы знакомой женщины. Ноль реакции.
Красавица явно решила быть спящей. Ну что ж, используем испытанный метод,
поцелуй "рот-рот". Губы ее рефлекторно отозвались, но, в общем, результат
оказался хуже ожидаемого. Тогда вариант второй - взгромоздиться на нее и
облюбить. Совсем безнравственный вариант, не соответствующий
общечеловеческим ценностям. А если утопить курильницы в позолоченной ванне
и прилежно отхлестать красавицу по щекам?
Это подействовало. Весталка очухалась и первым делом ее глаза
офонарели от ужаса, как будто в ней в гости пожаловал батальон демонов из
преисподней.
- Свои, свои, - видимо, госпоже Леви-Чивитта требовался теперь
какой-то пароль, поэтому я зажал ее приготовившийся заорать рот. Черт ее
дери, я уже начал сомневаться, Нинка ли это.
- Хвостов, - наконец откликнулась она.
- Ну вот, очнулась.
- Хвостов, Хвостов, - повторила она, словно никак не давались ей
воспоминания.
- Ну, освежи в памяти частные и общие моменты - телевизоры, колготки,
самолеты, нашу с тобой автомобильную прогулочку под падающими минами,
виски с тоником, компьютерные игры, встречу на катере, ночку в поезде...
Вырви свои мозги из плена, включись.
Слово "Хвостов", которое сразу вызывало некоторые симпатии, все-таки
обросло жизненной тканью и Нина прижала мою голову к своей груди. Кажется,
левой. Тут я не выдержал и... Она не возражала. Интимный процесс показал,
что Нина не утратила прежнего чутья, (а может и квалификации), но
приобрела непосредственность и простодушие. Я был весьма обрадован тем,
что она по совокупности баллов все-таки превосходила подозрительную Часку.
Мне даже показалось, что та дамочка, которую я встретил в мире-метрополии,
у Кориканчи, была неким идеализированным отражением Нины.
- С тебя сдерут кожу, вначале с рук и ног, потом с головы, -
удивительно спокойно подытожила бывшая сеньора Леви-Чивитта. Да, теперь
она тоже казалась весьма подозрительной.
- Я как инкогнито пользуюсь дипломатической неприкосновенностью.
Однако это не главное. Тебе, конечно, прочистили мозги, но хочу напомнить,
что бизнес у нас общий. Тут, в Кориканче, должен быть какой-то узелок,
некий пульт управления. Я знаю, он существует - отсюда всеведение вашего
Верховного Инки, его влияние на судьбу и все такое. Может, эта узловая
точка находится в храме Солнца - Инти-Уаси? Ну, колись.
Нина, взяв паузу на раздумия, опровергла меня.
- Скорее уж, в Килья-Уаси, Доме Луны. Храм Солнца - это так, для
государственного и гражданского культа. Если точнее, его надо назвать
храмом Трех Солнц. Там алтарь Брата-Солнце, правившего в прошлом мире, что
был пожран пожаром, алтарь нынешнего Господина-Солнце, чей мир погибнет от
потопа, и алтарь грядущего Сына-Солнце. Его землю когда-то уничтожат
чудовища...
- Я знаю последовательность веков: вначале каменный, потом кирпичный
и, наконец, говняный, то есть крупнопанельный. Ты вернись к Луне, Нинуль.
- В общем, если храм трех Солнц выражает историографию и будущие
чаяния, то Храм Луны - это, скорее всего, для влияния на наш нынешний мир.
Я всегда так... приподнято себя там чувствую.
- Ты должна отвести меня туда, чтобы и я приподнялся. А вообще
очнись, Нинка. Почему ты здесь безропотно торчишь словно курочка-несушка?
Как ты все это терпишь?
- Я мало что помню, Егор. Знаю только, что родилась в Одессе, на
Молдаванке, что выехала из Союза в 1987 году, что мой второй муж был
настоящим итальянцем, что ты мне понравился сразу, хотя я и не подала
виду.
- Ну я в этом и не сомневался... В каком-то смысле, частичная амнезия
пошла тебе на пользу. А ты помнишь, на какую организацию работаешь, кто
тебя благословил на труд и на подвиг? - задал я давно наболевший вопрос.
Взгляд Нины сразу стал выражать затруднения, но ее рот все же раскрыл
кое-какие тайны.
- В 1988 году меня завербовала израильская разведка, вербовщик был
шикарным мужчиной. Два года спустя я уже стала офицером. Арутюнян был
нашим агентом, он посылал сведения о сотрудничестве и прочих шашнях между
мусульманскими группировками на Кавказе и ближневосточными исламистами из
"Хезболла" и "Хамаз". Мы с тобой познакомились, когда я выискивала Гарика.
Он, пока лежал на койке, и записал рассказ доктора Крылова на
микромагнитофончик. Этот бред неожиданно получил подтверждение от одного
нашего отдела, который следил за специнститутом КГБ, тем самым
"Хроноскафом", и генералом Сайко, с тех пор как они экспериментировали с
Полем Судьбы в южном Ираке... Но нашу экспедицию я снаряжала на свой страх
и риск, начальство не давало добро и не придет на помощь.
- А как ты, шпионочка моя дорогая, оказалась на довольствии у Уайна
Капака?
- Я пришла к Верховному Инке... он привел меня сюда... здесь мне
давали отвар, содержащий духа-Помощника... Каждую ночь повторяется
сладостное служение матери Луне... Верховный Инка хочет подняться в
Верхний Мир и принести туда успокоение в труде и порядке.
Очень любопытно было за ней наблюдать, и в ее глазенках и в лице
перемежалось "свое", одесское, и "чужое", инкское. Желание помочь мне,
поучаствовать, повспоминать, поанализировать сочеталось с какой-то
переключенностью, вовлеченностью в чужеродный хоровод жизни, в инкский
метаболизм.
- Нина, устойчивое успокоение только благодаря отдыху случается. Труд
и порядок тут не при чем. Это я тебе говорю, специалист по рекреации и
релаксации. Ладно, когда ты меня сможешь спровадить в Килья-Уаси? Или
объяснить хотя бы, как туда можно попасть?
- Килья-Уаси - это храм, где мы должны присутствовать каждую ночь. Ты
попадешь туда сегодня ночью, если пойдешь вместо меня. И если, конечно,
захочешь.
Из желания помочь Нина показывает мне дорогу в храм Луны, из-за своей
отрешенности она делает это явно бездумно, не прорисовывая мне всех
опасностей.
Сильно опростилась Нина, вроде прежнее сознание и проклевывается, но
все равно наполнена она робостью необыкновенной, задействована в местный
круговорот времени, и даже словно сочувствует агрессивным планам Уайна
Капака. Как будто она кукла, по образу и подобию госпожи Леви-Чивитты
сделанная. Вторая мысль наследовала первой: может все мы тут - куклы.
