всяких, как говорит наш вундеркинд Громыко, прадварительных условий. Торгов
не будет. Записывай, Рябов... учтите, гражданин Гуров: если вы утаите хоть
один камешек, хотя бы одну жемчужину или старинный перстенек, я воткну вас,
падлюку, в новейший детектор лжи, и тогда обижайтесь - Рябов вернет вам и
память, и рвение. И не думайте, что Рука считает вас Корейкой, а себя шпаной
Бендером. Не думайте, что вы попали в лапы блестящим разгонщикам. Угадал я?
Блеснула у вас такая мысль? Козел!
11
А вилла ваша - шик! Вилла - блеск! Просто ласточка а не вилла.
Нравится она мне. Нравится. На такой вилле вполне можно провести остаток
дней. И не то что провести, скоротать лет двадцать, а блаженно истлеть,
поддерживая в члена огонек жизни марочным коньячком и веселыми девчонками.
Давайте прогуляемся, гражданин Гуров. Остоебенело сидет на одном месте час
за часом, день за днем. Да и наговорено мной уже немало... Немало...
Извините уж: дорвался. Дорвался и даже не брезгую иногда впадать в
беллетристику. Насчет солярия на крыше вы правильно сообразили. Хорошая
штука... В нашем возрасте полезно погреть шкелетину на солнышке. Я ведь
слишком долго ждал этой встречи, не раз беседовал с вами мысленно, даже
тогда, когда бы уверен, что подохли вы, и немудрено, что накопившееся как-то
само собой неудачно окостенело во мне, отштамповалось и прет временами
поносом. Я был бы гораздо сдержанней, если бы вел протоколы допросов. "Я,
гражданин Шибанов, он же Рука... по существу дела могу показать следующее".
- И все. Разговор - другое дело. А разговор по душам - первый, по сути
дела, в жизни и последний - тем более... Да. В протоколах допросов, кстати,
я никогда не старался блеснуть слогом, блядануть лишним эпитетом и умничать.
В отличие от многих моих коллег, я никогда не мечтал, устав от борьбы с
внешними и внутренними врагами, перейти на литературную работу, вступить
автоматом, по звонку с Лубянки в Союз писателей и грести деньгу за порчу
великого и могучего русского языка.
Многих мы уже проводили с шампанским за тихие письменные столы, многих.
Разбудите меня ночью, прочитайтв наугад полстраницы, и я с ходу скажу,
чекист тиснул ее или просто полуграмотный пиздодуй вроде Георгия Маркова.
Воняют страницы книг моих бывших коллег протокольной керзой, прокуренными
кабинетами, протертыми локтями, геморройным жопами, издерганными нервишками
и страхом за собственны шкуры. Ведь нашего брата - палача, гражданин Гурое,
тоже немало ухлопали, пошмаляли, схавали. И горели, между прочим зачастую
именно те Питоны Удавычи, которые, обнаглев и очумев от вдохновенья, так
распоясывались на допросах, таки насочиняли чудовищных фантасмагорических
сюжетов, что начальнички наши, палачи со слабым в общем-то воображением
хватались за головы и старались избавляться от "поэтов" своего дела...
Да-да! Было времечко в тридцатых, да и сороковых годах нашего
замечательного века, когда Лубянку и подобные заведения в крупных и мелких
городах Российской империи смело можно было называть Домами Литераторов. В
них кишмя кишели представители различных литературных течений, не враждуя
друг с другом, ибо была у них у всех одна цель: захерачить с помощью одного
или нескольких бедных подследственных произведение принципиально нового
жанра: Дело. ДЕ-ЛО! Движение идеи следователя к цели. которое мы промеж
собой называли сюжетом, должно было, пройдя через различные перипетии,
собрать в конце концов в один букет всех действующих лиц Дела - врагов
народа и их пособников. Букет преподносился трибуналу, а тот, не понюхав
даже, посылал одни цветочки в крематорий, другие на смертельную холодину
лагеря. И все! И Дела - эти поистине сложнейшие произведения соцреализма -
забывались, а литературные герои, советские люди, люди нового типа,
засасывались трясиной забвения.
Но Сталин и политбюро требовали от нас новых, более интересных Дел,
требовали более полного слияния литературы с жизнью. Им пришлась по вкусу не
призрачная кровь выдуманных персонажей, а теплая реальная кровушка наших
подследственных - "мерзких злодеев, потерявших человеческий облик при
подготовке зверских покушений на своих вождей и их политические идеалы".
Процессы, и открытые, и закрытые, воспринимались вождями и временно
остававшимися на свободе зрителями, как грандиозные спектакли, где
недостаток шекспировских страстей и глубины художественной мысли
компенсировался разыгрываемой в реальности завязкой, реальными
запирательствами, реальным напором представителя обвинения, вынужденными
признаниями и восстановленными в леденящих душу диалогах судей и подсудимых
подробностями эпического преступления. Затем кульминация и финал.
Вы совершенно правильно отметили, гражданин Гуров, что и вожди, и
зрители при этом не просто находились в зале, со стороны, по-зрительски
переживая разворачивавшееся на их глазах действие спектакля - нет! Они тоже
были его персонажами, они идентифицировали себя не без помощи самовнушения,
гипноза и пропаганды с Силами Добра, одолевающими при активной поддержке
славных чекистое - рыцарей революции, гнусные Силы Зла. Гнусные, не
гнушавшиеся никакими средствами, коварные и вероломные Силы! Вот тут-то мы,
неизвестные прозаики и драматурги, постарались! Сами подследственные иной
раз искренне восхищались сочиненными лично мной коварными интригами,
поворотами сюжета и чудесной технологией заговоров и диверсий. Позвольте
похвастаться: это я придумал пропитывание штор и гардин в кабинетах
руководителей различными ядовитыми веществами, поставлявшимися врагам народа
царскими химиками и международной троцкистской агентурой. Простите,
отвлекся...
Короче говоря, аппараты следствия и суда так умело создавали иллюзию
смертельной опасности для честных большевиков-сталинцев, что с потрохами
поглощенные зрелищем, они уже не замечали алогизмов поведения подсудимых,
грубых натяжек в материалах дела, висельного юмора господин Вышинского и его
псарни, абсурдных самооговоров и шизоидных последних слов. Они ничего не
замечали, В горлах ихних клокотал утробный хрип: "Возмездия! Смерть
сволочам! К стенке проституток! Руки прочь от нас, от наших фабрик и
колхозое!" И кровушка лилась, возмездие свершалось, оно было реальным, его
можно было потрогать лапкой, но я лично замечал, как за ощущение полной
реальности возмездия, собственного спасения и торжества справедливости наши
высокие заказчики, наши меценаты, наши вожди расплачиеались реальностью
проникшего в их души страха.
В этом смысле Сталин был на голову впечатлительней остальных своих
урок. Гениально вживался в сюжет, соответствовал эмоционально его развитию,
холодел, негодовал, бледнел, впадал в ярость, бросал в помойку милосердие и
великодушие, обижался, говнился, усиливал охрану, вскакивал во время
антрактов между судебными заседаниями с постели, трясся от страха, боялся
жрать сациви и лобио и наконец сдержанно докладывал на очередных толковищах
о ликвидации групп, блоков и оппозиций. Отдыхал же он душою в личном
кинозале на "Александре Невском ", "Веселых ребятах", на "Ленине в Октябре"
и "Человеке с ружьем"... Так и быть, гражданин Гуров, удовлетворю немного
ваш интерес к личности... Очень любил балет. Брал с собой в ложу пару палок
чурчхелы, пожевывал мякоть с орешками и смотрел. Ему, одуревшему от
полемики, нравилось, что балет бессловесен. Однажды на закрытом просмотре
"Лебединого озера" захохотал на весь зал. Зал, хоть и запоздало, но тоже
растерянно хохотнул. Я стоял у Личности за спиной. Спросил меня, почему он,
на мой взгляд, рассмеялся. Меня счастливо осенило. Вы, говорю, очевидно,
подумали о том, что Троцкий не успеет спеть свою лебединую песню, а об
станцевать не может быть и речи.
- Молодец! Завтра перейдешь на особо важную следственную работу...
Вот так я и попал на родную Лубяночку, которая, сука, простоит целой и
невредимой, наверно, до конца света.
Каким образом я вообще пролез в органы, вы узнаете позже. Всему свой
час, и не путайте меня, пожалуйста.
12
Участок ваш прекрасен. Сосны, кедры, елочки... Парнички... Бассейн.
Моря вам мало, козел? Выложен бассейн мрамором. Я так и думал, что украли
этот мрамор со строительства дома творчества Литфонда. Воруют, гниды,
потихонечку, Рядом с вами, кажется, Евгений Александрович Евтушенко строит?
Умница. Когда кормежка идет, не надо болтать, не надо зевать. Надо кушать, а
не то обскачет какой-нибудь Виль Проскурин или Роберт Сартаков... Да-а! Не
было еще на Руси таких блядей. Не было. Дорожки красненькие тоже милы. На
чем мы остановились?
Мощные были в Чека сюжетчики и истинные фантазеры. Я и поэта одного
знал. Честное слово, не вру! Майор Миловидов. Артист... Лирик. Романтик.
Протоколы допросов вел исключительно белыми стихами, кажется, ямбом, как в
"Борисе Годунове". Херово у него дело обстояло только с фразой "по существу
дела могу показать следующее", Она никак не влезала в ямбическую строку и не
поддавалась расчленению. Избавиться от нее тоже было невозможно. За одну
такую попытку Миловидов схватил пять суток ареста с отбытием срока по месту
работы. Зато со всеми показаниями он справлялся мастерски и любил
говаривать: "Сочиняет дела народ, а мы, чекисты, их только аранжируем". К
сожалению, башка у меня всегда была забита своими заботами, и я, мудак, не
удосужился притырить для потомков пару отрывкое из многочисленных трагедий и
драм майора Миловидова. Одна начиналась примерно так: "По существу дела могу
показать следующее: Я, Шнейдерман, вступив в преступный сговор в тридцать
втором году пятнадцатого марта с давнишним сослуживцем Месхи, где ныне
проживает неизвестно, а также с Бойко, сторожем больницы, Проникли ночью, и
инструментарий, который накануне был Врачами законсервирован, стерилизован
для срочных операций на селькорах, избитых кулаками зверски за помощь
коммунистам в продразверстке, что вызвало насильственную смерть от зараженья
крови многих, готов нести заслуженную кару, учесть чистосердечное признание,
а ценности народу Возвратить, селькорам убиенным нами слава смерть кулакам
прошу принять в колхоз".
Много натискал Миловидов таких монологов. Первое время начальство
помалкивало, боялось обвинений в ретроградстве, В потом замочили Миловидова
по-тихому в подъезде железным прутом и пришили дело о его убийстве группе
честных юнцов. Вот так. Но сам он успел пошуровать как следует. Успел.
Гранат... Персики... Грядочки... Киндза... Мята... баклажанчики... а в
вилле на стенах даже Ренуар и гравюры Дюре ра. Сильны вы, гражданин Гуров,
сильны. Через такие пройти огни и воды, назлодействовать, уцелеть, быть на
хорошеи~ счету у партии, отгрохать такую домину, обеспечить себе, детям и
внукам счастливую старость - это надо уметь. Вы конечно, мудро поступили,
записав все имущество на зятя. Мудро. Его доходы легализованы. За бюсты
Ильича платят миллионы. Я это знаю. Но, между прочим, мы занимаемся моим
делом, а не вашим. Поэтому давайте вернемся к моей жизни от вашего
имущества. Позволю себе, раз ушел у нас разговор об эпохе массового
сочинительства в органах, вспомнить одно дельце... Восстановите, пожалуйста,
в памяти образ ближайшего помощника вашего папеньки, Влачкова... Я помогу.
Высокий здоровяк. Красив. Внешне добродушен. Улыбка всегда имелась. Ворот
нараспашку. С песней вырезал он и согнал с земли настоящих крепких мужиков
нашего уезда. Выступать любил. Попал вот в эти лапы уже вторым секретарем
