Они вошли в коридор и увидели множество маленьких дверей.
Мюмла вытянула шею и с трудом стала читать по слогам надпись
на двери.
-- Рек-ви-зит, [Вещи (подлинные и сделанные), необходимые
актерам по ходу действия спектакля.] -- читала она. --
Рек-ви-зит. Подходящее имечко для негодяя!
Хомса собрался с духом и постучал. Они ждали, но Реквизита,
как видно, не было дома.
Тогда Мюмла толкнула дверь, и она открылась.
Никогда им еще не доводилось видеть такую уйму вещей сразу.
Там, от пола до потолка, громоздились полки, и на них стояло в
пестром беспорядке все, что только вообще может стоять на полке.
Огромные вазы с фруктами теснились рядом с игрушками, настольными
лампами и фарфоровыми безделушками, железные кольчуги валялись
среди цветов и инструментов, а чучела птиц теснились среди книг,
телефонов и вееров. Там были еще ведра, глобусы, ружья, коробки
из-под шляп, часы, почтовые весы и тому подобное.
Малышка Мю с плеча сестры вспрыгнула на полку. Уставившись в
зеркало, она закричала:
-- Глядите! Глядите! Я стала еще меньше. Я совсем исчезла!
-- Но это же не настоящее зеркало, -- объяснила ей Мюмла. --
И никуда ты не исчезла.
Хомса искал джем.
-- Может, это повидло? Оно не хуже джема, -- сказал он и
поковырял пальцем в банке.
-- Это крашеный гипс, -- пояснила Мюмла. Она взяла яблоко и
лизнула его. -- Деревянное, -- сказала она.
Малышка Мю рассмеялась.
А Хомса огорчился. Все вокруг было ненастоящее, обманное.
Привлеченный яркими красками, он протягивал лапку, но ощущал лишь
бумагу, дерево или гипс.
Золотые короны были просто невесомыми, цветы - бумажными, у
скрипок не было струн, у ящиков -- дна, а книги нельзя было даже
раскрыть.
Обманутый в своих ожиданиях, честный Хомса задумался -- что
бы это могло значить, но не находил ответа. "Был бы я хоть
капельку поумнее, -- думал он. -- Или старше на несколько недель".
-- А мне все это нравится, -- сказала Мюмла. -- Как будто и
ничего съедобного, а на самом деле что-то здесь кроется.
-- Разве? -- спросила малышка Мю.
-- Ты уж помолчи, -- весело засмеялась ее сестра, -- не
задавай дурацких вопросов.
В этот миг кто-то фыркнул. Громко и презрительно.
Все испуганно посмотрели друг на друга.
-- Ну, я пошел, -- пробормотал Хомса. -- От всех этих вещей
мне не по себе.
Тут из зала донесся страшный грохот, и легкое облако пыли
поднялось с полок. Хомса схватился за меч и бросился в коридор.
До них донесся крик Мисы.
В зале стояла кромешная тьма. Что-то большое и мягкое
хлестнуло Хомсу по лицу. Он заморгал и вонзил свой деревянный меч
прямо в невидимого врага. Раздался шелест, словно враг был
матерчатый, и когда Хомса решился открыть глаза, то увидел, что
меч пробил дыру, сквозь которую лился дневной свет.
-- Что ты сделал? -- поразилась Мюмла.
-- Убил Реквизита, -- ответил с дрожью в голосе Хомса.
Мюмла весело засмеялась и через дыру полезла в зал.
-- Что вы тут натворили? -- поинтересовалась она.
-- Мама потянула за шнурок! -- закричал Муми-тролль.
-- И с потолка сразу обрушилось что-то огромное и
страшное-престрашное, -- добавила Миса.
-- И вдруг в самом центре зала возник какой-то ландшафт, --
пояснила фрекен Снорк. -- Сначала мы подумали, что он настоящий.
Но только до тех пор. Пока ты не пробил мечом зеленую лужайку.
Мюмла обернулась. Она увидела ярко-зеленые березки,
отражавшиеся в ярко-синем озере.
Из травы выглядывала успокоенная мордочка Хомсы.
-- Ну и ну, -- говорила Муми-мама. -- Я-то подумала, что это
шнур от занавески, а эта махина вдруг как рухнет! Подумать
только, ведь она могла кого-нибудь прихлопнуть. Ты нашел джем?
-- Нет, -- ответил Хомса.
-- Давайте все же попьем чаю, -- предложила мама. -- А тем
временем будем любоваться этой картиной. Она удивительно
красивая. Только бы вела себя поспокойнее.
И Муми-мама принялась разливать чай по чашкам.
Тут кто-то рассмеялся.
Они услышали презрительный старческий смех, который
доносился из темного угла, где стояла бумажная пальма.
-- Почему вы смеетесь? -- спросил Муми-папа после долгого
молчания.
Молчание стало еще более тягостным.
-- Не хотите ли выпить с нами чаю? -- робко предложила
Муми-мама.
В углу по-прежнему было тихо.
-- Вероятно, это кто-то из прежних жильцов, -- сказала мама.
-- Неужели так трудно выйти и представиться?
Они ждали долго, но так ничего и не случилось.
-- Дети, чай стынет! -- наконец сказала мама и принялась
готовить бутерброды. Она нарезала сыр, когда с потолка внезапно
полил дождь.
Налетевший ветер печально завыл в углах.
Они выглянули и увидели, что солнце мирно опускается на
блестящую гладь летнего моря.
-- Это заколдованное место! -- взволнованно воскликнул Хомса.
Вдруг поднялась буря. Было слышно, как волны бьются об
отдаленный берег, льет дождь, хотя снаружи по-прежнему стояла
прекрасная погода. Потом налетела гроза. Слышались отдаленные
раскаты грома, они все приближались, яркие молнии вспыхивали в
зале, и вот уже над головами семейства муми-троллей грохотал гром.
А солнце садилось в полной тишине и молчании.
И тут начал вращаться пол. Сначала медленно, потом все
быстрее и быстрее, так что чай выплескивался из чашек. Стол,
стулья и вся семья муми-троллей ехали по кругу, как на карусели,
а рядом, тоже по кругу, мчались трельяж и платяной шкаф.
Все закончилось так же внезапно, как и началось.
Гром, молнии, дождь и ветер тоже прекратились.
-- Ну и чудеса бывают на свете! -- воскликнула мама.
-- Ну это все ненастоящее! -- возразил Хомса. -- На небе не
было ни облачка. А молния три раза ударила в платяной шкаф, так и
расколов его! А потом дождь, ветер и пол, который вращался...
-- А кто-то еще надо мной смеялся! -- поддакнула Миса.
-- Но теперь все это кончилось, -- сказал Муми-тролль.
-- Мы должны быть очень осторожны, -- посоветовал папа. --
Это опасный дом с привидениями. Здесь может произойти все что
угодно.
-- Спасибо за чай, -- поблагодарил Хомса.
Он ушел в конец зала и стал вглядываться в сумерки.
"Они ничуть не похожи на меня, -- думал он. -- Они
испытывают какие-то чувства, различают цвета, слышат звуки и
кружатся. Но что они чувствуют, видят и слышат и почему они
кружатся, это их ни капельки не волнует".
И вот в воде погас последний отблеск солнечного шара.
В тот же миг зал расцветился огнями.
Пораженное семейство подняло взоры от чашек к потолку. Над
ними вспыхивала дуга лампочек то синим, то красным светом. Они
отражались в ночном море как венец звезд. Было очень красиво и
уютно. Внизу, у самого пола, зажглась полоска огней.
"Это чтобы никто не свалился в море, -- подумала Муми-мама.
-- Как прекрасно все устроено в жизни. Однако после всех этих
волнений и приключений я немного устала. Пойду-ка я спать".
Но прежде чем мама натянула на мордочку одеяло, она все же
сказала:
-- Разбудите меня, если еще что-нибудь случится.
Чуть позднее, вечером, маленькая Миса одна ходила возле
самой воды. Она видела, как взошла луна и отправилась одиноко на
ночную прогулку.
"Луна, как я, -- грустно подумала Миса, -- такая же одинокая
и такая же круглая".
Она почувствовала себя такой покинутой и несчастной, что
слезы навернулись ей на глаза.
-- Почему ты плачешь? -- спросил Хомса.
-- Не знаю... здесь так хорошо, -- ответила Миса.
-- Ведь плачут от печали, -- возразил Хомса.
-- Луна и есть печаль, -- едва вымолвила Миса и всхлипнула.
-- Луна и ночь. Печаль... и больше того -- грусть.
-- Как же, как же, -- поддакнул Хомса.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
О тщеславии и о том,
как опасно ночевать на дереве
Прошло несколько дней.
Семья начала привыкать к своему новому удивительному дому.
Каждый вечер, как только заходило солнце, зажигались красивые
лампочки. Муми-папа обнаружил, что красные бархатные портьеры
можно задергивать в случае дождя и что под полом имеется
небольшой чуланчик с покатой крышей. Он находился возле самой
воды, так что их еда хранилась в холодке. Но самое большое
открытие заключалось в том, что под потолком висело множество
картин, еще более красивых, чем та, первая, с березками. Их можно
было поднимать и опускать сколько душе угодно. Больше всего семье
муми-троллей нравилась картина, изображавшая веранду из светлых
бревен, потому что она напоминала им Муми-дол. Собственно говоря,
они были бы совсем счастливы, если бы не пугались всякий раз,
когда странный смех обрывал их беседу. Иногда это было лишь
фырканье. Кто-то шипел на них, но никогда не показывался на
глаза. Муми-мама обычно ставила миску с едой в темный угол, где
стояла бумажная пальма, и кто-то съедал все до последней крошки.
-- Во всяком случае, это кто-то очень стеснительный, --
объясняла мама.
-- Это кто-то чего-то выжидающий, -- возразила Мюмла.
Однажды утром Миса, Мюмла и фрекен Снорк расчесывали волосы.
-- Мисе надо изменить прическу, -- сказала Мюмла. -- Ей не
идет прямой пробор.
-- И челка ей ни к чему, -- добавила фрекен Снорк и стала
начесывать шелковистые волосы. Она слегка оправила кончик хвоста
и повернула голову, чтобы посмотреть, не свалялся ли пушок на
спине.
-- Наверное, приятно иметь такую гладкую шерстку? --
спросила ее Мюмла.
-- Очень, -- ответила довольная фрекен Снорк. -- Миса, а у
тебя шерстка такая же гладкая?
Миса не ответила.
-- У Мисы, наверное, такая же гладкая шерстка, -- сказала
Мюмла, закручивая волосы в узел.
-- А может, ей пойдут мелкие кудряшки? -- предположила
фрекен Снорк.
Вдруг Миса топнула ногой.
-- Старые трещотки! Надоели со своими челками и кудряшками!
-- закричала она со слезами на глазах. -- Воображаете, будто все
на свете знаете! А еще эта фрекен Снорк, у которой платья и то
нет! Я бы никогда, никогда в жизни не стала ходить без платья. Я
бы лучше умерла, чем стала ходить без платья! -- И, разрыдавшись,
бросилась бегом через гостиную в коридор.
Всхлипывая, она ощупью пробиралась в темноте, пока не
застыла на месте от страха: она вспомнила о том, кто так странно
смеялся в доме. Маленькая Миса перестала плакать и испуганно
попятилась. Она шарила и шарила в поисках двери в зал. Но чем
дольше она искала, тем ей становилось страшнее. Наконец она
отыскала дверь и распахнула ее.
Но вбежала Миса вовсе не в зал, а в другую, незнакомую
комнату. То было слабо освещенное помещение со множеством
выставленных в ряд отрубленных голов на ужасно длинных, худых
шеях. Все эти головы, поросшие необыкновенно густыми волосами,
были повернуты к стене.
"Подумать только, если бы они глазели на меня..." --
ужаснулась Миса.
Она была так напугана, что боялась шевельнуться и лишь
завороженно смотрела на золотистые кудри, черные локоны и рыжие
завитушки...
Между тем фрекен Снорк мучилась раскаянием в гостиной.
-- Да не думай ты о ней, -- посоветовала ей Мюмла. -- Миса
слишком обидчива.
-- Но она ведь права, -- пробормотала фрекен Снорк, взглянув
на свой живот. -- Я должна носить платье.
-- Этого еще не хватало, -- сказала Мюмла. -- Вот насмешила!
-- А сама-то ты в платье! -- возразила фрекен Снорк.
-- Так это же я, -- весело сказала Мюмла. -- Послушай-ка,
Хомса, как по-твоему, нужно фрекен Снорк платье?
-- Конечно, если ей холодно, -- ответил Хомса.
