ничего нельзя было разглядеть в его серой густой пелене. На
влажных, черных, как уголь, стволах деревьев узорчатым рисунком
выделялись облепившие их мхи и лишайники, ставшие за ночь
совершенно белыми.
Фрекен Снорк еще глубже зарылась головой в перину и
попыталась досмотреть свой приятный сон. Ей приснилось, что
мордочка у нее совсем маленькая и необыкновенно очаровательная.
Но заснуть ей так и не удалось.
Внезапно в ней шевельнулось недоброе предчувствие. Она
быстро села и огляделась вокруг.
Деревья, туман, вода. А дома нет. Дом исчез, а их с
Муми-троллем бросили на произвол судьбы. На мгновение фрекен
Снорк утратила дар речи. Затем, наклонившись, начала осторожно
трясти Муми-тролля.
-- Спаси меня, -- шептала она, -- милый, добрый, спаси меня!
-- Это что, новая игра в спасение? -- сонно спросил
Муми-тролль, приподнимаясь.
-- Нет, это взаправду, -- сказала она, глядя на него
почерневшими от страха глазами.
Кругом капало. Кап-кап-кап -- печально падали капли,
разбиваясь о темную воду. За ночь опали лепестки цветов на
деревьях. Было холодно. Прижавшись друг к другу, они долго сидели
не двигаясь, фрекен Снорк тихо плакала, уткнувшись в перину.
Наконец Муми-тролль встал с постели и машинально снял с ветки
корзинку с едой.
Она была набита маленькими аккуратными бутербродиками,
завернутыми в шелковистую бумагу, в каждом свертке по два, с
самым разным содержимым. Муми-тролль сложил бутербродики рядом
один к одному, но есть ему не хотелось.
Вдруг он увидел надписи на свертках: их сделала мама. На
каждом из них стояло либо "Сыр", либо "Только с маслом", либо
"Дорогая колбаса", либо "С добрым утром!". На последнем мама
написала: "Это от папы". В свертке оказалась банка крабов,
которую папа берег с весны.
Муми-тролль сразу понял, что это приключение не такое уж
опасное.
-- Ну хватит слез, давай лучше есть бутерброды, -- сказал
он. -- Будем пробираться дальше через лес. И расчеши челку, ведь
ты такая красивая. Мне нравится смотреть на тебя.
Весь день Муми-тролль и фрекен Снорк перебирались с дерева
на дерево. Наступил уже вечер, когда они наконец увидели, как под
водой просвечивает зеленый мох; он постепенно поднимался к
поверхности воды и вот уже покрывал твердую землю.
О, как чудесно было снова твердо стоять на земле, зарываясь
лапами в настоящий мягкий мох! Тут рос еловый лес. В вечерней
тишине куковали кукушки, а под плотной сенью елей вились полчища
комаров. (К счастью, комару не под силу прокусить шкуру
муми-тролля!)
Муми-тролль плашмя растянулся на поросшей мхом земле. Ему
казалось, что голова его все еще кружится оттого, что мимо
несется и несется быстрый поток воды.
-- Я притворюсь, будто ты похитил меня, -- прошептала фрекен
Снорк.
-- Да так оно и есть, -- дружелюбно ответил Муми-тролль. --
Ты отчаянно кричала, а я все равно тебя похитил.
Солнце зашло, но в июне темноты не бывает и в помине. Ночь
была прозрачной, сказочной, полной волшебства. Под елями
мелькнула искорка и вспыхнул огонек. Это был крохотный костер из
хвои и веточек, и можно было разглядеть множество крохотных
обитателей леса, пытавшихся столкнуть еловую шишку в костер.
-- У них костер в честь дня летнего солнцестояния, --
сказала фрекен Снорк.
-- Пожалуй, -- грустно согласился Муми-тролль. -- Мы и
позабыли, что сегодня день летнего солнцестояния.
Муми-тролля и фрекен Снорк охватила тоска по дому. Они
поднялись с мшистого лесного покрова и пошли в лесную чащу.
Обычно ко дню летнего солнцестояния папа припасал дома в
долине муми-троллей пальмовое вино. На берегу моря зажигали
костер, и все обитатели леса и долины приходили взглянуть на
него. Дальше по берегу и на островах горели и другие костры, но
костер семейства муми-троллей всегда бывал самым большим. Когда
он разгорался в полную силу, Муми-тролль входил в теплую морскую
воду, купался и плавал на волнах, любуясь огнем.
-- Костер отражался в воде, -- вспомнил Муми-тролль.
-- Верно, -- отозвалась фрекен Снорк. -- И когда он догорал,
мы собирали девять самых разных цветов и клали их под подушку.
Ведь по поверью все, что приснится, сбудется -- только нельзя ни
словечка обронить, ни пока собираешь цветы, ни потом.
-- А тебе снились вещие сны? -- спросил Муми-тролль.
-- Еще бы, -- ответила фрекен Снорк. -- И всегда что-то
приятное.
Еловый лес вокруг поредел и внезапно расступился, обнажив
небольшую низину, заполненную густым молочным туманом, будто
чашка -- молоком.
Муми-тролль и фрекен Снорк в испуге остановились на лесной
опушке. Они разглядели домик. Его труба и столбы калитки были
увиты гирляндами листьев.
В тумане послышался звон колокольчика, затем воцарилась
тишина, потом снова раздался звон колокольчика. Но из трубы не
шел дым, и в окне не мерцал огонек.
Пока все это происходило с Муми-троллем и фрекен Снорк, на
борту плавучего театра наступило печальное утро. Муми-мама не
притрагивалась к еде. Сидя в качалке, она беспрестанно повторяла:
-- Несчастные детки, несчастный мой сынок! Один-одинешенек
на дереве. Он никогда, наверно, не найдет дорогу домой! Подумать
только, что будет, когда наступит ночь и закричат совы...
-- Раньше августа оки не кричат, -- успокоил маму Хомса.
-- Все равно, -- плакала мама. -- Всегда кто-то страшно
кричит...
Муми-папа печально уставился на пробоину в потолке чулана.
-- Это я виноват, -- сказал он.
-- Не кори себя, -- ответила мама. -- Наверно, тебе попалась
старая и гнилая палка. Кто же мог знать! Нет, Муми-тролль и
фрекен Снорк наверняка найдут дорогу домой! Конечно, они вернутся
домой!
-- Если их не съели, -- сказала малышка Мю. -- Муравьи -- то
уж, наверно, покусали их так, что они теперь толще апельсинов!
-- Ступай играть, а то останешься без сладкого, -- сказала
Мюмла.
Миса оделась в траур. Она уселась в угол и горько плакала.
-- Ты что, в самом деле так их жалеешь? -- сочувственно
спросил Хомса.
-- Нет, самую малость, -- ответила Миса. -- Но я пользуюсь
случаем и плачу обо всем, раз уж есть повод.
-- Понятно, -- в недоумении сказал Хомса.
Он попытался представить себе, как случилось несчастье. Он
осмотрел дыру в крыше чулана и весь пол в зале. Единственное, что
он обнаружил, это люк под ковром. Он вел прямо в черную
клокочущую коду под домом. Хомса был необычайно заинтригован.
-- Может, это мусоропровод? -- рассуждал он. -- Или вход в
бассейн? Если, конечно, сюда не сбрасывали врагов?
Но никто не обратил внимания на его открытие. Только малышка
Мю легла на живот и стала смотреть в воду.
-- Пожалуй, это люк для врагов, -- сказала она. --
Прекрасная ловушка для маленьких и больших негодяев!
Весь день она пролежала здесь, надеясь увидеть негодяев, но,
к сожалению, так ни одного и не увидела.
Никто потом ни единым словом не упрекнуть Хомсу.
Это случилось еще до обеда.
Эмма не показывалась целый день и даже не явилась к обеду.
-- Может быть, она заболела? -- спросила Муми-мама.
-- Ничего подобного! -- сказала Мюмла. -- Просто она стащила
так много сахару, что теперь питается только им.
-- Голубушка, пойди-ка посмотри, не заболела ли она, --
устало попросила Муми-мама.
Мюмла заглянула в угол, где спала Эмма, и сказала:
-- Муми-мама спрашивает, не болит ли у вас, тетенька, живот?
Подумать только, сколько сахару вы стащили!
Эмма ощетинилась.
Но прежде чем она нашлась что ответить, весь дом вздрогнул
от сильного толчка и пол встал дыбом.
Хомса увернулся от лавины обеденных тарелок, а все картины
разом свалились и погребли под собою зал.
-- Мы сели на мель! -- закричал Муми-папа придушенным
голосом из-под бархатного занавеса.
-- Мю! -- кричала Мюмла. -- Где ты, сестричка? Отзовись!
Но малышка Мю не могла ответить, даже если бы захотела,
потому что она скатилась через люк прямехонько в черную воду.
Вдруг послышался отвратительный клохчущий звук. Это смеялась
Эмма.
-- Ха! -- сказала она. -- Вот вам за то, что свистели в
театре!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
О том, как отомстили Сторожу парка
Если бы малышка Мю была чуть побольше, она бы непременно
утонула. А она легко, словно пузырек, вынырнула из водоворота и,
отфыркиваясь и отплевываясь, показалась на поверхности. Она
плыла, как пробочка, и поток быстро уносил ее все дальше и дальше.
"Страсть как забавно, -- подумала она. -- Вот уж удивится
моя сестра!"
Оглядевшись вокруг, она заметила плывшие рядом поднос для
пирожков и шкатулку Муми-мамы. После недолгого раздумья (хотя на
подносе еще оставалось несколько пирожков) она выбрала шкатулку и
залезла туда.
Покопавшись в содержимом шкатулки и спокойненько разрезав
несколько клубков ангорской шерсти, она свернулась калачиком в
уютной шерстяной ямке и безмятежно заснула.
Шкатулка с нитками плыла и плыла. Ее занесло в заливчик, где
дом сел на мель. Покачавшись в прибрежных камышах, шкатулка
наконец увязла в иле. Но малышка Мю не проснулась. Она не
проснулась даже тогда, когда рыболовный крючок взвился над ней и
заДорогой читатель! Приготовься к неожиданности. цепился за
шкатулку. Крючок дернулся разок-другой, леска натянулась, и
шкатулка осторожно поплыла.
Случайности и совпадения творят чудеса. Ничего не зная друг
о друге и о приключениях друг друга, семейство муми-троллей и
Снусмумрик случайно оказались в одном и том же заливе в самый
вечер летнего солнцестояния. Это и в самом деле был Снусмумрик. В
своей старой зеленой шляпе он стоял на берегу и таращился на
шкатулку.
-- Клянусь шляпой, это маленькая мюмла, -- сказал он и вынул
трубку изо рта. Он коснулся малышки Мю крючком и приветливо
сказал: -- Не бойся!
-- Я даже муравьев не боюсь, -- ответила Мю и села в
шкатулке.
Они посмотрели друг на друга. В последний раз, когда они
виделись, Мю была такой маленькой, что ее едва можно было
разглядеть, поэтому нет ничего удивительного, что они не узнали
друг друга.
-- Агу, детка! -- сказал Снусмумрик и почесал за ухом.
-- Сам ты "агу"! -- ответила Мю.
Снусмумрик вздохнул. Он приехал сюда по важному делу,
надеясь хоть немного побыть в одиночестве, прежде чем вернуться в
Муми-долину. И вот какая-то растяпа-мюмла посадила своего ребенка
в шкатулку с нитками. Ничего себе!
-- Где твоя мама? -- спросил он.
-- Ее съели, -- пошутила Мю. -- У тебя есть какая-нибудь еда?
Снусмумрик показал трубкой на маленькую кастрюльку с
горошком, попыхивающую над костром. Поблизости стояла другая
кастрюлька с горячим кофе.
-- Но ты небось пьешь только молоко? -- спросил он.
Малышка Мю презрительно засмеялась. Не моргнув глазом она
проглотила целых две чайных ложечки кофе и потом съела в придачу
по крайней мере четыре горошины.
Залив огонь водой, Снусмумрик протянул:
-- Ну и ну!
-- А теперь мне снова хочется спать, -- сказала малышка Мю.
-- Но мне больше нравится спать в карманах.
-- Ладно, -- сказал Снусмумрик и сунул ее в карман. --
Главное, что ты знаешь, чего хочешь.
Клубок ангорской шерсти она прихватила с собой.
А Снусмумрик отправился дальше по прибрежным лугам.
Девятый вал, обессилев, присмирел в бухте. Здесь во всей
своей красе царило лето. От извержения вулкана остались лишь
облака пепла да чудесные темно-багровые закаты, которыми
