знаешь! Угадай! Не угадаешь! Ха-ха-ха! Я ведь говорила тебе, жопе, чтобы не
писал ты "Марксизма и национального вопроса", чтобы не совался ты с ним к
Ленину, черту лысому. Награбил бы себе миллион и гулял бы сейчас с
Орджоникидзе в том же Лондоне по буфету. Был бы, например, советником
Черчилля по русскому вопросу. Или татарочек крымских щупал бы. А ты погорел,
сильней, чем Фауст Гете. Мудак ты сегодня, а вовсе не полководец всех времен
и народов. Дай коньячку! Я тебе еще не то скажу. Посинеешь, рябая харя!
- Ответь, Вячеслав, - говорит Сталин, - как перед Богом: что вы,
сволочи, со мной сделаете, когда я скончаюсь? - Ты бы слышал, Коля, как
тоскливо он это спросил, как задрожал его стальной го- лос!
- Извини, Иосиф, но ты все эти дни неоправданно мрачен, - сказал
Молотов. - Ничего, кроме мавзолея, тебя не ждет. Ты же прекрасно знаешь это.
Я говорю так прямо, потому что необходимо справиться с депрессией. Дела ведь
у нас идут лучше, чем когда-ли- бо. И на фронте, и в тылу.
- В тылу. Я оставил тыл на Лаврентия, а он, когда предлагает свои
мужские услугн девочкам непризывного возраста, забывает не то, что о тыле, в
в каком районе Москвы находится Лубянка... Да... Ничего, кроме Мавзолея,
меня не ждет". Приятную, однако, перс- пективу нарисовал для Сталина министр
иностранных дел. Ди-пло- ма-ат!
- Тебя выпотрошат, как барана. Это верно, - говорит правая нога, -
мозги вытащат и сравнят с ленинскими. В тебе не будет ни одного трупного
червяка. Все верно. Но то, что один из твоих со- ратников, иуда твой,
перекантует тебя с позором из хрустального гробика во мрак земной -
несомненно! Несомненно! Кровопийца и убийца, и несчастное говно! - пропела
нога. - Одинокая какашка! В этот момент кто-то наверху, на кедре
оглушительно перднул. Просто как из пушки саданул. Сталин отвлекся от своих
вечных мук и спросил:
- Эй! Кто там сидит на посту?
- Солдат Колобков, товарищ маршал! - отчеканил сверху раз- жалованный
генерал.
- Ну, как, попробовал солдатской жизни? Наложил в штаны? Говори правду!
- Так точно! Не выдержал, товарищ маршал! Виноват. Больше не
повторитвя! - Почему же не повторится? Повторяй, но только не в штаны.
Снимите Колобкова с поста и возвратите генеральское звание, -распорядился
Сталин. Он, Коля, пришел было в хорошее настроение, но нога, видать, решила
до конца его доебать:
- Самодержец вонючий, а вот отдай приказ тебя порадовать. Нету такой
силы в мире. Не будет тебе радости! Не будет!
- А мы возьмем и устроим после нас с Иосифом Виссарионовичем хоть
потоп! - крикнула левая нога.
- Ничего, Вячеслав, ничего. Мы еще посмотрим кто кого, - поддержал ее,
страшно обрадовавшись, Стапин и вдруг велит Молотову: - Подготовь
стратегический план помощи Мао Цзе-Дуну. Победим Японию, создадим Китай с
миллиардным населением и тогда посмотрим, кто кого! Посмотрим! - пригрозил
Сталин и засмеялся, ей-Богу, Коля, я тогда просек, какие заячьи уши решил он
от вечной злобы заделать после своей смерти вечно живому советскому народу,
соответственно вечно живому советскому правительству и нашей родной КПСС.
Именно так и именно в тот момент, Коля, Сталин был самым дальновидным и
коварнейшим гнусом всех времен и народов. Взгляни, пожалуйста, на дорогой
товарищ Китай, на братца нашего желтолицего Каина с выродками, культурной
революцией, с водородками, ракетами и давай помолимся за то, чтобы не двинул
он полчища своих осатаневших коммунаров на несчастную нашу сверхдержаву.
- Двадцать второго июня, ровно в четыре часа Киев бомбили, нам
объявили, что началася война, - замурлыкала нога, и Сталин добавив. -
Направь, Вячеслав, в Китай советников. Военных и научных. Пусть там готовят
базу для ядерных исследований. России необходим могучий Китай! Я хочу
оставить ей в наследство великого брата и друга. Ха-ха-ха!
- Все равно разоблачат, всех врагов освободят, а тебя из мавзолея
темной ночью унесут и четвертою главою жопу подотрут. Дурак, - пьяно сказала
нога, и тут беседу Сталина и Молотова прервал Рузвельт. Он подъехал и
говорит: - Добрый день, маршал. Как ваша нога?
- Беспокоит, но я стараюсь не думать о ее существовании.
- Совершенно правильно. Вы знаете, маршал, я шокирован одним
обстоятельством. На него обратили внимание члены моей делегации, знающие
русский язык. Например, садовник подстриг утром лавровые кусты и сказал:
"пиздец Америке!" Водителю "газика" чудом удалось завести машину, и он тоже
сделал аналогичное заявление. 23 раза слышали его мои советники. Ваш
шеф-повар спросил у коммивояжера, привезены ли фазаны и пулярдки. Тот
ответил, что привезены, и шеф-повар не преминул воскликнуть: "пиздец
Америке". Мы же союзники, маршал, и просим разъяснений. Согласитесь, мы не
можем отреагировать уже сейчас на, возможно, подсознательную агрессивность
ваших людей по отношению к Америке. Как же мы обеспечим мир во всем мире,
если постоянный член Совета Безопасности не перестает думать о каком-то
"пиздеце" для другого постоянного члена? Сталин и Молотов дружно, Коля,
хохотнули, и к ним, как по сигналу, приблизилась шобла советников, среди
которых выделялись мертвенно-крысиные брючки Вышинского.
- Хотите верьте, господин президент, хотите не верьте, - говорит
Сталин, - но любой из присутствующих здесь деятелей нашего государства даст
партийное слово, что никогда не велась среди советского народа пропаганда
против великой державы. Что касается самого выражения, то русский народ -
народ-поэт и выкидывает иногда в языке такие коленца, что даже у меня ноги,
вернее, уши вянут. Во-вторых, общеизвестно, что умом России не понять.
В-третьих, русский народ склонен к мистивизму и, возможно, удивившие вас
выражения свидетельствуют о том, что все мы... там будем... И великие
державы с их колониями, доминионами, и мы с вами, господин президент. Я уж
не говорю о Черчилле. Вечно жив только Ленин. Кроме того, идиома есть
идиома. После войны я займусь вопросами языкознания и, возможно, мне с
помощью наших органов удастся докопаться до природы некоторых выражений.
Давайте начинать конференцию, господа.
Тут подоспел Черчилль и говорит Сталину:
- Позвольте, маршал, вместо извинений сообщить вам, что полковник Даун
не числится в нашей разведке. Хотя, сами понимаете, и в моем окружении,
рассуждая теоретически, мог бы оказаться ваш человек.
- Абакумов! Что скажешься - спросил жестко Сталин.- Отвечай. У нас
сейчас с господином Черчиллем нет секретов. Они там наслушались сказок о
зверствах наших органов. Так вот, доложи нам всю правду.
Подходят, Коля, поближе к Черчиллю сапоги. Пошиты изумительно. Но на
голенищах - ни складочки, и кажется, что в сапогах Нету ни одной
человеческой ноги, а налит в них свинец и застыл тот свинец к чертовой
матери и будет стынуть в сапогах до тех пор, пока не расплавят его в адском
пекле. Докладывают они, зти сапоги:
- Общую картину заговора, товарищ Сталин, составить пока еще трудно.
Даже в Англии расследование особо сложных дел занимает не один день. Но мы
уже получили от бывшего полковника Горегляда ряд ценнейших показаний.
Возможно, он и Даун и Ширмах, и Филлонен. Подследственный ловок, хитер и
изворотлив. Пытается бросить тень на Четвертое управление Минздрава с явной
целью отомстить профессору Кадомцеву за разоблачение.
- Хитрый ход, - перебил сапоги Сталин. - Пора, господа, пора. Что
касается врачей, то мы установим за ними наблюдение. А они пусть наблюдают
за нашим здоровьем. Кто-нибудь, таким образом и попадется... Не все
веревочке виться... Для начала арестуйте этого... который в шлепанцах.
Дворянин, очевидно...
- Сталин жопа и дурак, и несчастное говно! Скоро сдохнешь и умрешь.
Пропащая твоя жизнь! Сын твой - пьянь, а дочь тебя ненавидит! Одинокая
какашка!
- Запомни, Вячеслав: за китайский вопрос ответишь у меня головой. Это
вопрос номер один, я вам покажу, вы у меня попляшете, голубчики! - Сталин
даже ручки потер от удовольствия, когда представил расстановку сил на
мировой арене и бардак в коммунистическом движении после того, как Китай
позарится на российские и прочие края. - Я вам подкину такого
цыпленка-табака, что вы у меня пальчики оближете. Все! Пора кончать с
Германией. Пора кончать с Японией. Пора помочь Мао-Цзе-Дуну сбросить
Рузвельта в Тихий океан. Подгоните Курчатова, а не то я назначу президентом
Академии наук Лаврентия. Я вам покажу, негодяи, как вербовать мою ногу!
Сталин действительно гениальный стратег! И ему есть для чего жить.
Это, Коля, были последние слова, которые я услышал. Тихо стало.
Конференция началась. Генерал Колобков привел подменных, снял с деревьев и
вывел из кустов часовых-тихарей и скомандовал, поскольку те плясали от
нетерпения:
- На оправку бегом, шагом ма-арш! Крепись! Не то все на фронт угодите,
засранцы!
Протопали мимо меня солдатики, а я, Коля, не подох с голоду самым
чудесным образом. Они там вечером банкет захреначили, и вдруг сверху, сквозь
сплетение глициний и лоз виноградных что-то перед самой моей решкой -
шарах-бабах! Я еще руку не успел сквозь нее просунуть, а уже учуял, унюхал
упавшую ласточку - гусь! Гусь, Коля! Но зажаренный так, как только может
быть зажарен гусь для товарища Сталина. Объяснить вкуса этого гуся на словах
нельзя. Этого гуся, Коля, схавать надо. А уж как он упал, чорт его знает.
Может, официант подскользнулся, может, сам Сталин подумал, что чем
обаятельней выглядит гусь, тем вероятней его отравленность, взял да и
выкинул того жареного гуся в окно, опасаясь за свою драгоценную жизнь. А
жить, Коля, как ты сам теперь видишь, было для чего у товарища Сталина. Он
нам заделал-таки великий Китай, и что с родимой нашей Россией будет дальше,
неизвестно. Нам с тобой, милый Коля, в будущее не дано заглянуть. Потому что
мы с тобой не горные орлы, а всего навсего совершенно нормальные люди. И
слушай, почему бы нам не выпить, знаешь за кого? Нет, дорогой, за зэков -
слонов, львов, обезьян, аистов и удавов мы уже пили. Давай выпьем за ихних
служителей! Да! Давай выпьем за них! За обезьяний, за гиппопотамский, за
птичий надзор! За то, чтобы он не отжимал у тигров и россомах мясо и
бациллу, у белок - орешки--- фундук, у синичек семечки, у орангутангов
бананы, у тюленей свежую рыбку. И еще за то выпьем, чтобы не был надзор
зверей-заключенных. Не был, не колол и не дразнил. Понеслась, Колк! Давай
теперь возвратимся в человеческий мой зоопарк, в подлючий лагерь.
11
Вдруг Чернышевский хипежит на весь наш крысиный забой:
- Товарищи! Опасность слева! Приготовить кандалы к бою!
Я ведь, Коля, совсем забыл тебе сказать, что мы были закованы. Тяжесть
небольшая, но на душе от кандалов железная тоска. Повоевали с крысами.
Побили штук восемь. Норму на две крысы перевыполнили. Цепочками погремели.
От работы повеселели все, Шумят. Лыбятся. Разложили крыс на камешках и стали
им фамилий присваивать: Мартов, Аксельрод, Бердяев, Богданов, Федотов, Мах,
Флоренский, Авенариус, Надсон, а самую большую крысу окрыстили, извини за
каламбур, Вышинский. Чернышевский тут же предложил товарищам встать на
трудовую вахту в честь дня учителя и взять на себя повышенные обязательства
покончить с неуловимым вождем каторжных крыс самцом Жаном-Полем-Сартром ко
дню рождения Сталина. Зэки мне легенды о крысином вожде тискали, Огромен был
и хитер. Кападал бесшумно. Кусал исключительно за лодыжки и любил
