- Чего это он, бабушка? - спрашивает. - Кисонька как кисонька,
заморской породы.
А старуха, повернувшись ко всем спиной, шарит по стенке над очагом,
где у нее сушеные травки развешаны.
- Кто котишку обидит, тому не поздоровится, - отвечает она Малышу, не
глядя. - Котишка у меня ученый. И под хвостом у него многие тайны
упрятаны.
- Тайны у кота под хвостом?! - Жилло с Дедулей, не сговариваясь,
попятились. Старуха, очевидно, вовсе из ума выжила. Малыш - и тот вскочил
с табурета, кота, впрочем, не отпуская.
- Вот именно под хвостом, - твердо сказала подозрительная старуха и
положила на стол несколько пучков какой-то сушеной травы. - Вот ты, ты,
самый старший, иди-ка сюда. Иди, не бойся! Хочешь, я тебе одно имя назову,
которое тебе давно уже знать охота?
Взяла она блюдце с водой, поставила на стол, окно шалью закрыла,
зажгла зеленую свечку, кота взяла у Малыша, посадила на стол. Потом,
искрошив в пальцах горсть травы, кинула ее в воду и размешала палочкой.
- Гляди в блюдце! - приказал она Жилло. - Гляди внимательно! А теперь
зови - Неда! Ну? Зови - Неда!
И, взяв в руку кошачий хвост, провела им над блюдцем.
Увидел Жилло комнатенку убогую, девицу увидел, что, сидя к нему
боком, вышивала в больших стоячих пяльцах. Голова ее была непокрыта,
длинная темная коса в руку толщиной сползла на пол и улеглась там кольцом,
как ручная змея.
- Неда... - шепотом позвал Жилло.
Обернулась красавица-соколица.
И тут старуха кошачьим хвостом воду замутила.
- Все, - говорит. - Этого ведь ты хотел? Будешь теперь умных людей
слушать?
А кот соскочил со стола и - в угол, мокрый хвост вылизывать.
- Пошли отсюда, - сказал Дедуля, сдирая шаль с окна. - Нам здесь
делать нечего.
- Да, сейчас вам тут и впрямь делать нечего, - согласилась бабка. -
Привораживать Денизу я не стану. Ни к чему это. Но травку одну тебе,
парень, дам. Настоишь на крепком красном вине - хороша будет раны
промывать.
С тем и вышли Жилло с братцами-воришками из старухиного подвала.
- Я же сам видел, как Дениза сюда забежала, - пожаловался Малыш. -
Как сквозь землю провалилась.
Тут Жилло вспомнил, что из погребка есть еще и давний потайной ход.
Очевидно, как раз через апартаменты старой ведьмы.
- Под землю и провалилась, - усмехнулся он. - Пошли в погребок, она
давно уже там. И точно, есть захотелось. Горяченького бы чего...
Понял он, что есть между бабкой-колдуньей и Денизой какой-то тайный
сговор, так что угрозы свободе Малыша тут не предвидится.
Огибая квартал, чтобы попасть в погребок, поймал Дедуля за шиворот
мальчишку-газетчика. Тот как раз бежал из печатни Коронного замка с пучком
свеженьких "Думских ведомостей". Взяли у него Жилло с Дедулей сложенный
вдвое листок - и первым делом в краске вымазались.
Была в листке приятная новость - отменялось цветное платье, в котором
до сих пор ходили крестьяне. Поскольку между ними и горожанами было
равноправие - и им предписывалось носить штаны, камзолы и кафтаны
установленного образца, которые куда как практичнее их нарядов. То же
касалось и женщин.
Тут Жилло с Дедулей заспорили. Жилло утверждал, что в белых штанах и
рубахе, с белым же узорным жилетом куда удобнее пахать и косить, чем в
кафтане. Дедуля был на стороне Думы - кафтаны установленного образца
неяркие, но и немаркие. Серенькие, коричневые, удобного покроя. Тут он
против равноправия не возражал. Самый подходящий наряд, чтобы с украденным
кошельком в толпе затеряться.
Представил себе Жилло, как крестьянам, вассалам старого графа,
объявят полмесяца спустя эту новость, и стало ему уныло. Выходит, алые,
бирюзовые, изумрудные, лиловые юбки в огонь полетят, что ли? И вышивки,
которые от бабки к внучке передаются? И плащи зимние, огненно-рыжие с
меховой оторочкой? Тоскливо это все, однако...
Перекусили все трое в погребке. Однако Денизу почитай что и не видели
- она хозяйничала на кухне. Иногда выглядывала, правда, присматривала за
порядком. И видно было, что вся суета в погребке ей очень даже нравилась.
День перевалил за середину - не сидеть же за столом до ужина... Встали
трое, расплатились, ушли.
Следующим на очереди был ювелир. Настоял Жилло на том, чтобы отдать
старику всю коллекцию - тот ведь честно в Коронный замок поехал.
Принял его ювелир, лежа в постели. Совсем от потрясений расхворался.
- Ну, - говорит, - ну!.. Ну, не верил, что ты мне все отдашь!
- Это ты, старый хрен, мне голову с доносом морочил и графа под топор
подставлял, - без всякой вежливости отвечает Жилло. - А теперь граф - жив,
коллекция - у тебя, каждый остался при своем. И век бы я тебя больше не
видел!
Повернулся и прочь наладился.
- Постой! - пищит из-под перины ювелир. - Постой, говорю! Иди сюда,
сядь рядом. Тебя ведь Жилло зовут?
- Жилло, - отвечает графский слуга.
- Слушай, Жилло, ты меня сейчас на мудрую мысль навел. Я ведь кто? Я
старый больной человек, и единственное, что мне в жизни дорого - эта вот
коллекция, - начинает причитать ювелир. - А я уже говорил тебе, что для
нас, пожилых людей, значат произведения искусства, прекрасные образцы, с
создателями которых мы состязаемся...
Послушал Жилло, послушал - так получается, что за перстень с золотым
цветком не то что графа молодого - полк молодых графов следовало уморить.
Потому что перстень - шедевр, а граф - молодой балбес.
- Ты от хворости своей уже неведомо что несешь, - буркнул Жилло. -
Выздоравливай, да больше мне на дороге не попадайся!
- Да постой ты! - прямо взвыл ювелир. - Ничего ты не понял! Я же тебя
наследником сделать хочу!
Жилло окаменел.
- Этого еще недоставало, - отвечает. - Что же мне, на старости лет к
тебе в ученики идти? Колечки с камушками мастерить?
- Это не требуется. Главное - чтобы ты цену моей коллекции осознал! Я
долго искал такого человека, чтобы ее не разбазарил бездарно, а сберег.
Вот, нашел! Ты же ее сбережешь, Жилло?..
Вытянулась из-под перины старческая рука, вцепилась в полу кафтана,
глаза больные смотрят снизу вверх - в лицо Жилло. Ну, только что не плачет
вредный старикашка...
- Не нужна мне твоя коллекция, - пытаясь отцепить руку, заявляет
Жилло. - Может, тут за каждый камушек чьей-то кровью плачено? Я же тебя,
поганца, не первый день знаю! Предатель ты, и ничего больше.
- Да, Жилло, ты прав, Жилло, но жизнь человеческая коротка, вот вроде
моей, а искусство вечно, и потому на первом месте должно быть именно
святое искусство... - принялся канючить ювелир. - Перед искусством моя
совесть чиста!
- А провались ты в болото! - рявкнул Жилло, вырвался - и к двери.
- Стой! - уже куда более бодрым голосом заорал вслед ювелир. - Я
старый и больной человек, я, может, при последнем издыхании, но я сейчас
встану и за тобой следом поплетусь! И я буду идти за тобой, пока ты не
согласишься стать моим наследником! Только ты и сумеешь сберечь
коллекцию!.. Вот умру, таскаясь за тобой, - что ты на это скажешь? А ведь
умру, право, умру! И коллекцию мою разграбят, продадут по одному
перстеньку...
- Но почему ты так решил? - пораженный отчаянием ювелира, спросил
Жилло. - С чего ты взял, что я буду беречь твою дурацкую коллекцию? Да я,
когда в кошельке пусто будет, без всяких угрызений совести ее распродавать
начну!
- Не начнешь, - твердо сказал ювелир. - Ты хотя бы посмотрел, что у
тебя такое в карманах лежало?
- Еще чего, - пожал плечами Жилло. - Что я, девица на выданье, что ли
- побрякушками развлекаться?
- А ты посмотри, посмотри, миленький... - и ювелир потыкал пальцем в
сторону стола, где кучкой лежали цепи, пряжки, браслеты и прочие блестящие
штучки.
В великом недоумении взял Жилло браслет, поднес к носу - и сказал:
"Ого!" На центральной пластине того браслета был тончайшим резцом
награвирован золотой цветок, тот, что на королевском перстне.
- Пряжку поясную погляди, там по краю узор вьется, - посоветовал
ювелир. - Медальон открой! Там этот цветок, как живой, даже роса на нем
блестит прозрачная. Ложку тоже разгляди - цветок и по одну сторону
черенка, и по другую... И обрати наконец внимание, какая тонкая работа!
Теперь те мастера повывелись, которые эти цветы сделали. Один я остался...
- Тьфу ты... - только и мог сказать Жилло.
- Так сходишь ты за нотариусом? - спросил ювелир.
- Видно, придется... Но, старый ты черт, если это новая ловушка -
есть кому вышибить твои хитрые мозги, когда я в подземельях замка окажусь!
На том и порешили.
Дедуля и Малыш, узнав, что вот так просто попадает им в руки
ювелирова коллекция, совсем на радостях рехнулись - к Жилло целоваться
полезли. Он пробовал внушить братцам, что обязан сохранить коллекцию в
целости, даже напомнил, что ювелир пока жив, хоть и скрипит. Какое там!
Сопроводили братцы Жилло к нотариусу, сопроводили нотариуса с Жилло к
ювелиру, пробежались по окрестным улицам - нет ли где засады. А потом сели
в соседнем кабачке ждать наследника.
Наследник же совсем умаялся и взмок, отвечая на простые вопросы
нотариуса. Тому непременно нужно было вписать в бумаги фамилию Жилло. И
выяснилась совсем дурацкая вещь. Жилло знал фамилию дряхлого деда, у
которого жил - Таденав, но полагал, что был сыном его старшей внучки. И
встал вопрос: если эта внучка была дочерью дедова сына и родила Жилло в
девичестве, то он тоже Таденав, но если она была дочерью дедовой дочки, то
фамилия у нее может оказаться совсем другая. Жилло обнаружил, что знать
ничего не знает о своей родне, да и откуда? Вырос у деда, в горах, там же
учился травознайному делу, охотничал немного, потом приключения начались.
Главное, не понять теперь, где все это было. И дед, скорее всего, давно
помер. Вот такая дребедень...
Кончилось тем, что ювелир уплатил нотариусу сколько-то там денег - и
тот не стал придираться. Таденав так Таденав. Кому какое дело?
Ошалев от долгого и путаного разговора, очутился Жилло на улице
наследником ювелира и опять угодил в объятия братцев-воришек, безмерно
гордых удачей вожака.
- Пошли в погребок! - потребовал Малыш. - Это дело обмыть надобно!
Жилло и сам понимал - это сделать необходимо. За полчаса и фамилию
приобрел, и наследство. И еще - столько за последнее время было разных
похождений, что не мешало бы расслабиться. Пусть за чаркой, пусть за
моряцким ромом! Граф жив, принцесса жива, красавицу зовут Неда - дела не
так уж и плохи!
И вот просыпается Жилло этак около полудня. В голове помойная лохань
плещется, во рту - драгунский эскадрон ночевал. Сидит напротив Дениза, вид
у нее брезгливый и брюзгливый.
- А дружки твои холодной водой во дворе спасаются, - говорит. - Суют
по очереди голову в ведро. Может, тоже попробуешь?
- Охо-хонюшки... - отвечает Жилло. - Где это я? Ой, батюшки,
руки-ноги как не мои...
- Хорошо бы они у тебя вовсе отвалились, - ворчит Дениза. - Не умеешь
пить - не берись.
- Да умею я пить... - бормочет Жилло. - Мы со старым графом в
Дундаге... Мы знаешь как пили?..
И приходит ему в голову, что ювелир прав - умирающему человеку надо
вовремя завещание составить. Тем более - владельцу замечательной
коллекции. И вспоминает он, что теперь ему есть кому имущество в
наследство оставлять! И опять голова его шмякается от собственной
невыносимой тяжести на подушку - потому что Жилло понятия не имеет, какая
могла бы быть у Виго фамилия... Словом, осталось только послать за гробом
и могильщиком.
- Сейчас я тебе помочь попытаюсь, - говорит, сжалившись, Дениза и
