может лучше знать, что такое полиция и жандармерия, чем бывший директор
полиции? И вот, на основании расследований, произведенных им специально по
поручению графа Витте, генерал Лопухин удостоверяет: 1) что прокламации,
обвинявшие Совет в расхищении рабочих денег, печатались в том самом
жандармском управлении, в котором служит генерал Иванов; 2) что погромные
прокламации, которых якобы никогда не видал свидетель Статковский,
печатались в типографии того самого охранного отделения, чиновником
которого Статковский состоит; 3) что эти прокламации развозились агентами
охранного отделения и членами монархических партий по всей России; 4) что
между охранным отделением, полицией и черносотенными шайками существовала
самая тесная связь; 5) что вся эта разбойничья организация действовала
вполне безнаказанно, совершая ужасающие преступления; 6) что во главе этой
организации стоял генерал Трепов, который, будучи дворцовым комендантом,
пользовался громадной властью, лично докладывал царю о деятельности полиции
и, помимо всех министров, располагал государственными деньгами для развития
своей погромно-патриотической деятельности. Господа судьи! Вот копия
письма, под которой имеется подпись самого Лопухина. Мы требуем, чтоб этот
драгоценный документ был целиком прочтен здесь, в суде. Мы требуем, кроме
того, чтобы действительный статский советник Лопухин был вызван сюда, в
качестве свидетеля. Его показания имеют решающее значение для нашего дела.
Они выяснят здесь пред вами и пред лицом всего мира, что такое тот
священный образ правления, против которого вооружался и вооружается
российский пролетариат".
Так говорили подсудимые и их защитники.
Заявление подсудимых разразилось, как удар грома над головой суда. Судебное
следствие уже заканчивалось, - и вдруг новый, колоссальный факт!
Председатель чувствовал себя уже у пристани, - и вдруг оказался снова
отброшенным в открытое море. Письмо Лопухина раскрывало гнойные язвы
правительства. Но кто знает, каковы еще будут словесные показания Лопухина?
Кто знает, какие еще разоблачения сделает бывший шеф полиции, повернувшийся
к правительству спиной? Кто знает, какие имена он назовет? Ведь уже и в
своем письме Лопухин указывает на то, что глава погромщиков, Трепов, делал
непосредственные доклады царю... Трудно ли догадаться, какого характера
были эти доклады? Ведь подсудимые и защитники будут задавать свидетелю
десятки вопросов, - и из его ответов может выясниться, что всем тем,
которые охраняют "образ правления Российской Империи" и которые стоят во
главе его, настоящее место на каторжных работах. Суд с ужасом отступил
перед возможностью таких разоблачений. После продолжительных обсуждений он
отказал подсудимым в принятии письма и в вызове Лопухина свидетелем. В
своей резолюции суд указал, что хотя письмо Лопухина и имеет крупное
общественное значение, но оно совершенно не касается процесса Совета
Депутатов. Это была явная, открытая и циничная ложь!
Совет Депутатов обвиняется в вооружении рабочих с непосредственной целью
произвести восстание. Десятки свидетелей, рабочих и интеллигентов,
заявляют, что в октябре и ноябре прошлого года рабочие вооружались с целью
отразить угрожавший столице погром. Пред судом выступает агент охранного
отделения и говорит, что толки о погроме - выдумка и вздор. На-ряду с ним
жандармский генерал, который вел все следствие, заявляет, что самооборона -
только предлог, только прикрытие подготовки восстания. Подсудимые
представляют суду несомненные доказательства того, что погром - не вздор и
не предлог, что он действительно подготовлялся, - и не какими-нибудь
ничтожными шайками, а правительственными властями. И суд отвечает: это не
относится к делу! Это было слишком позорно - даже для опозоренного в конец
суда!
Подсудимые сказали: "Довольно, - нам здесь, в этом здании, нечего больше
делать. Мы сами и наши свидетели раскрыли всю правду о Совете, ничего не
скрыли, ни о чем не умолчали. Да нам и нечего скрывать. Мы действовали на
глазах всего народа. Мы готовы в каждом нашем шаге отдать полный отчет пред
лицом народа. И мы беремся доказать, что каждый наш шаг вызывался
необходимостью. Мы беремся доказать, что нападало правительство, что мы
оборонялись. Мы беремся доказать, что если мы призывали народ вооружаться,
так это потому, что власти в подполье точили ножи, готовясь отомстить
народу за свое октябрьское поражение. Мы хотим выяснить правду, всю правду
и только правду. Суд мешает нам. Мы требовали с самого начала, чтобы в
качестве свидетелей были вызваны Витте, Дурново и Дедюлин, - нам отказали.
Теперь мы требуем вызова Лопухина - нам снова отказывают. Сначала нам
ставили препятствия, - теперь перед нами поставили стену. Нам, подсудимым,
нечего больше делать в этой зале. Пусть нас удалят в наши одиночные
камеры!".
Подсудимые были удалены. Одновременно с ними удалились из суда их
защитники. В отсутствие подсудимых прокурор произнес свою обвинительную
речь; в отсутствие подсудимых палата вынесла свой приговор.
Процесс Совета Рабочих Депутатов закончен. "Преступное сообщество"
изобличено и понесло должную кару. Казалось бы, правительство может
торжествовать. Но нет, оно не торжествует. В этой месячной тяжбе между
представителями рабочих и чиновниками нравственная и политическая победа
осталась на стороне революционного пролетариата. И это очевидно самому
правительству.
Два мира столкнулись на суде. С одной стороны - свидетели-рабочие, которые
сплошь отказывались от присяги, чтобы тем не менее мужественно и честно
сказать правду о Совете. С другой стороны - свидетели-жандармы, полковники
и генералы, которые торжественно принимали присягу, чтобы нагло лгать пред
лицом суда. С одной стороны - подсудимые, которые заботились только о том,
чтобы отдать пред судом народа правдивый и полный отчет в своей
двухмесячной борьбе. С другой стороны - судьи, которые заграждали уста
правде, ибо правда была невыгодна их хозяевам. На суде снова развернулась
деятельность революционного рабочего парламента, который стоял на страже
народных прав, - и на том же суде удалось поднять уголок завесы над
разбойничьей деятельностью правительства. Мужество и бескорыстие - на
стороне пролетариата: трусливая, кровожадная подлость - на стороне его
врага.
Правительство как бы нарочно устроило суд над Советом накануне выборов в
Государственную Думу. Этот суд явственно говорит всем, кто имеет уши, чтобы
слышать:
Перед вами две стороны.
Вот - революция, борющаяся за свободу и счастье народа! Вот - погромщики,
охраняющие самодержавный порядок!
Вот - пролетариат, руководимый социал-демократией! Вот - черная сотня,
руководимая правительством!
С одной стороны - борьба, мужество, правда, свобода...
С другой - коварство, низость, клевета, рабство...
Граждане, выбирайте!
Изд. типограф. Иванова,
Казань 1917 г.
ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО СОВ. РАБ. ДЕП. К ПЕТЕРБУРГСКОМУ ПРОЛЕТАРИАТУ
Пересыльная тюрьма.
Мы, осужденные по делу Совета Рабочих Депутатов, накануне отправки на место
ссылки, шлем братский привет петербургскому пролетариату.
Товарищи-рабочие! Нравственная связь между вами и нами не порывалась во все
время нашего тюремного заключения. Вы нашли десятки способов проявить свою
политическую солидарность с нами.
Вы открыто протестовали против ареста Совета, как против насилия над волей
рабочего класса.
Вы требовали суда над всеми вами, когда правительство чинило расправу над
нами, вашими представителями.
Десятки свидетелей-рабочих бросили мужественное обвинение в лицо нашим
судьям и той государственной власти, которая стояла за их спиной. Суду были
доставлены вами резолюции, которые десятками тысяч подписей удостоверяли,
что мы, подсудимые, были только выразителями вашей воли, ваших нужд, ваших
стремлений.
Наконец, во все время заключения, как и теперь, в дни нашей высылки, вы
оказывали и оказываете нам материальную поддержку, как братья - братьям.
Примите же сердечную благодарность товарищей по оружию, временно вырванных
из ваших рядов.
Уезжаем с глубокой верой в скорую победу народа над его вековыми врагами.
Да здравствует пролетариат! Да здравствует международный социализм!
Н. Авксентьев, Вайнштейн-Звездин, И. Голынский, П. Злыднев, М. Киселевич,
Б. Кнуньянц-Радин, Э. Комар, Н. Немцов, Сверчков-Введенский, А.
Симановский, Стогов, Л. Троцкий, А. Фейт, Г. Хрусталев-Носарь.
5 января 1907 г.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение N 1
Петиция петербургских рабочих 9 января 1905 г.
Государь! Мы, рабочие и жители города С.-Петербурга разных сословий, наши
жены и дети и беспомощные старцы-родители, пришли к тебе, государь, искать
правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом,
над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся, как к
рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать. Мы и терпели,
но нас толкают все дальше и дальше в омут нищеты, бесправия и невежества,
нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, государь.
Настал предел терпению. Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше
смерть, чем продолжение невыносимых мук.
И вот мы бросили работу и заявили нашим хозяевам, что не начнем работать,
пока они не исполнят наших требований. Мы немного просим, мы желаем только
того, без чего не жизнь, а каторга, вечная мука. Первая наша просьба была,
чтобы наши хозяева вместе с нами обсудили наши нужды. Но в этом нам
отказали, - нам отказали в праве говорить о наших нуждах, находя, что
такого права за нами не признает закон. Незаконными также оказались наши
просьбы: уменьшить число рабочих часов до 8-ми в день, устанавливать цены
на нашу работу вместе с нами и с нашего согласия, рассматривать наши
недоразумения с низшей администрацией заводов, увеличить чернорабочим и
женщинам плату за их труд до одного рубля в день, отменить сверхурочные
работы, лечить нас внимательно и без оскорблений, устроить мастерские так,
чтобы в них можно было работать, а не находить там смерть от страшных
сквозняков, дождя и снега.
Все оказалось, по мнению наших хозяев и фабрично-заводской администрации,
противозаконно, всякая наша просьба - преступление, а наше желание улучшить
наше положение - дерзость, оскорбительная для них.
Государь! Нас здесь многие тысячи, и все это люди только по виду, только по
наружности, - в действительности же за нами, как и за всем русским народом,
не признают ни одного человеческого права, ни даже права говорить, думать,
собираться, обсуждать нужды, принимать меры к улучшению нашего положения.
Нас поработили с помощью твоих чиновников и при их содействии. Всякого из
нас, кто осмелится поднять голос в защиту интересов рабочего класса и
народа, бросают в тюрьму, отправляют в ссылку. Карают, как за преступление,
- за доброе сердце и отзывчивую душу. Пожалеть забитого, бесправного,
замученного человека, - значит совершить тяжкое преступление. Весь народ
рабочий и крестьяне отданы на произвол чиновничьего правительства,
состоящего из казнокрадов и грабителей, совершенно не только не
заботящегося об интересах народа, но попирающего эти интересы. Чиновничье
правительство довело страну до полного разорения, навлекло на нее позорную
войну и все дальше и дальше ведет Россию к гибели. Мы, рабочие и народ, не
имеем никакого голоса в расходовании взимаемых с нас огромных поборов. Мы
даже не знаем, куда и на что деньги, собираемые с обнищавшего народа,
уходят. Народ лишен возможности выражать свои желания, требования,
участвовать в установлении налогов и расходовании их. Рабочие лишены
возможности организовываться в союзы для защиты своих интересов.
Государь! Разве это согласно с божескими законами, милостью которых ты
царствуешь. И разве можно жить при таких законах. Не лучше ли умереть, -
умереть всем нам, трудящимся людям всей России. Пусть живут и наслаждаются
капиталисты - эксплоататоры рабочего класса и чиновники-казнокрады и
