народом будут пользоваться всеми этими средствами, изобретенными жизнью
других государств; но мы тут касаемся лишь одного из таких средств, именно
хитрой двухпалатной механики.
Полного и безусловно-всеобщего голосования не существует нигде; зато
верхняя палата существует почти везде. Правом голоса при выборах в верхнюю
палату пользуется всегда лишь самая незначительная часть нации. В Англии
верхняя палата находится в руках земельной аристократии, в Бельгии - в
руках золотого мешка, во Франции выборы в верхнюю палату ограничены высоким
возрастом и прочее, и прочее. Словом, во всех странах эксплоатирующие
классы воздвигли баррикады против народа. Русской буржуазии только остается
подражать своим старшим сестрам. Но ее положение в этом отношении довольно
затруднительное. И вот почему.
Дело в том, что конституционный строй вводился в других государствах уже
давно, когда народная масса была еще совершенно темна, не имела никакого
политического опыта, совершенно не сознавала своих интересов. Народ и,
прежде всего, пролетариат чувствовал, что ему страшно плохо и стремился к
лучшему; с беззаветным мужеством он вступал в борьбу с абсолютизмом
(королевским самодержавием), но он не знал, что и как должно быть
поставлено на место абсолютизма. Буржуазия же, гораздо более образованная и
опытная, зорко охраняла свои интересы: рабочие массы кровью своей добывали
свободу, а она эту свободу забирала в свои руки. Буржуазия вместе с
монархией бесстыдно лишала рабочих избирательного права, вводила две палаты
и так далее. В конце концов рабочий класс всюду выступал, конечно, против
обманувшей его буржуазии; но, когда государственные учреждения уже созданы,
их не так легко свалить. Раз две палаты уже существуют, население к ним
привыкает, как будто так и быть должно. Буржуазные партии, которые никогда
не стесняются в средствах, натравляют наиболее отсталые слои народа, как
крестьянство и мещанство, на городской рабочий класс; разделив народ и тем
обессилив его, буржуазия властвует над ним; она создает двойные и тройные
окопы и возводит крепостные валы. Разрушить ее укрепления не так легко.
Рабочий класс всего мира уже не первый десяток лет ведет против нее
неутомимую борьбу.
Положение русской буржуазии, говорим мы, более затруднительно.
Совершающаяся у нас революция застала рабочие массы гораздо более
подготовленными. Русский пролетариат не только умеет бороться, но он знает,
во имя чего он борется. У него свои требования, своя программа. Он идет
своим путем. Он объединяет вокруг себя народные массы, дает им лозунг и
знамя. Русский рабочий класс не проявляет никакого желания вытаскивать
своими руками каштаны из огня для буржуазии. И она это видит. Вот почему,
скрепя сердце и с ласковой улыбкой на лице, русский либерализм принял в
свою программу требование всеобщего избирательного права. Вот почему наши
либеральные политики скрывают по возможности требование двух палат или
придают ему как можно более невинный и "благородный" вид. Усилия эти,
однако, тщетны: у пролетариата зоркий глаз.
IX
Мы в данном случае говорим не о тех диких помещиках, казенных подрядчиках,
интендантах и просто казнокрадах, которые составляют "монархическую
партию"*316 с черносотенными "Московскими Ведомостями" во главе; эти
господа хотят чистого самодержавия; для них даже г. Витте - либерал и
социалист; народу они, вместо всяких прав, всегда готовы предложить веревку
и свинец. Это - не политическая партия, а просто реакционная шайка. Мы не
говорим здесь также и о таких партиях, как "Союз 17 октября", "Партия
правового порядка", "Торгово-промышленная партия". Эта совершенно
консервативная* часть буржуазии, напуганная борьбой пролетариата и
крестьянства, мало заботится о том, как отнесется к ней народ. Она
стремится к союзу с правительством гг. Витте и Дурново, она готова принять
не только какие угодно две палаты, но даже и три, словом, согласна на все,
что ей предложит правительство: она знает, что она в обиде не будет, а союз
с правительством ей нужен для немедленной совместной борьбы против народа.
Тут все ясно, и партия правового порядка никого ввести в заблуждение не
может.
/* Консервативными партиями называются такие, которые охраняют существующий
порядок и не хотят дальнейших крупных изменений и реформ./
Говоря о либеральной политике, мы имеем в виду
конституционно-демократическую партию (так называемых "кадетов"). Эта
партия состоит из левого крыла владельческой буржуазии и правого крыла
интеллигенции; в ее состав входят, с одной стороны, наиболее либеральные и
"демократические" (будто бы демократические) группы земских и думских
деятелей; с другой стороны - та часть интеллигенции, которая по своим
интересам и вкусам стоит ближе к буржуазии, чем к пролетариату. Как же эта
партия относится к вопросу об одной или двух палатах? "Партия допускает, -
говорит программа кадетов, - в своей среде различие мнений по вопросу
организации народного представительства в виде одной или двух палат, из
которых вторая палата должна состоять из представителей от органов местного
самоуправления, реорганизованных (преобразованных) на началах всеобщего
голосования и распространенных на всю Россию". Таким образом, в состав
партии входят как сторонники одной палаты, так и сторонники двух палат;
значит, партия в целом как бы не имеет в этом вопросе своего решения. Но
ведь политические партии для того и создаются, чтобы совместными силами
бороться за общие цели; а вопрос об одной или двух палатах есть вопрос
огромной важности; когда он станет на очередь, - а это близко, - вокруг
него завяжется жестокая борьба. Как же это партия кадетов не имеет в этом
вопросе своего решения? Факт этот объясняется следующим образом. Земцы и
думцы, вообще собственники, входящие в партию, боятся больше всего
всеобщего голосования и во что бы то ни стало хотят ограничить его
"опасность" посредством второй палаты; интеллигенты же, входящие в партию,
гораздо больше боятся критики и обличения со стороны рабочих и потому не
соглашаются открыто стать на сторону такого противонародного учреждения,
как верхняя палата. Отсюда - разногласия. Если бы кадетская партия в своей
программе высказалась решительно за одну палату, из партии выступили бы
земцы; а это самая богатая и влиятельная часть партии. Если бы программа
определенно требовала двух палат, из партии выступила бы интеллигенция; а,
между тем, партия нуждается в журналистах, лекторах и агитаторах. Поэтому
партия говорит, что она допускает и те и другие мнения.
Но на самом деле это только фраза. Правительство хочет двух палат (на свой
лад). Консервативная часть дворянства и буржуазии тоже хочет двух палат.
Народу приходится еще только бороться за одну палату против этих сил.
Партия, которая не поддерживает народа в этой борьбе, которая не
высказывается определенно и решительно за его требование, уже тем самым
оказывает поддержку консервативным силам. Если бы какая-нибудь партия
объявила, что допускает в свою среду на равных правах сторонников и
противников самодержавия, она этим самым отказалась бы от борьбы против
самодержавия и, значит, фактически стала бы на его сторону. Так и тут. Но
дело не только в этом. Мы уже сказали, что наиболее влиятельная,
владельческая часть кадетов решительно стоит за две палаты (отдельные
исключения могут быть, но в общем это так); пока что земцы заигрывают с
интеллигенцией, но стоит им укрепиться в Государственной Думе или в
Учредительном Собрании, и они без всяких церемоний порвут со своими
немногочисленными интеллигентами левого крыла и со всей решительностью
потребуют ввести в конституцию механику двух палат.
X
Можно, правда, возразить, что верхняя палата, за которую стоят
кадеты-земцы, вовсе не является противонародным учреждением. В самом деле,
как должна быть организована по их плану вторая палата? Вся Россия должна
покрыться органами самоуправления, думами и земствами; и те и другие должны
быть выбраны местным населением посредством всеобщего голосования; вот
эти-то думы и земства и пошлют от себя депутатов в верхнюю палату. Что же
тут плохого? - могут сказать кадеты. Однако, возразим мы, для чего-нибудь
же вы придумали эту музыку? Ведь это не спроста? Казалось бы, здраво
рассуждая, совершенно достаточно одной палаты, раз ее выбирает весь народ.
К чему же на нее громоздить еще другую, земскую палату? Не слишком ли это
большая роскошь?
Демократический строй требует, чтобы весь народ как можно ближе стоял к
законодательству и принимал в нем как можно более активное участие.
Нынешние государства слишком велики, чтобы весь народ во всем своем объеме
мог непосредственно законодательствовать, т.-е. обсуждать и принимать
законы. Поэтому народ управляет государством через представителей. Но народ
сам должен стоять лицом к лицу со своими представителями, он должен
выбирать их прямо и непосредственно, не через уполномоченных и выборщиков,
и притом выбирать на короткий срок, не больше двух лет, чтоб иметь
возможность отставить их, если они не выражают его воли. Такому
демократическому требованию удовлетворяет всеобщее, равное и прямое
голосование. Но верхняя или земская палата не отвечает этому
демократическому требованию.
Допустим, что думы и земства избраны всеобщим, равным и прямым
голосованием. Но земская палата будет уже избрана не населением, а думскими
и земскими гласными; значит, избрание ее будет не прямое, а двустепенное.
Это раз. Далее. Думы и земства выбираются городами и губерниями с очень
различной численностью населения. Уравнять представительство дум и земств в
верхней палате не будет никакой возможности. Значит, земская палата будет
основана на неравном голосовании. Да и вообще интерес к выборам в земства и
думы обыкновенно далеко не так велик, как к выборам в парламент;
голосование населения далеко не столь всеобщее; буржуазные же классы,
пользующиеся большим досугом, соберут при этих выборах все силы, чтоб
обеспечить за собой верхнюю палату. Таким образом земские представители
будут фактически избираться не-всеобщим, не-равным и не-прямым
голосованием. И эта палата, представляющая только наиболее оседлую и
обеспеченную часть нации, будет пользоваться такой же законодательной
властью, как и вся нация. На каком основании? По какому праву? Пусть кадеты
объяснят, как примирить вторую палату с демократической программой? Господа
либералы очень горячо доказывают, что не нужно никаких классовых интересов,
никакой классовой борьбы, ибо нация едина, священна и неделима. Как же это
они сами выделяют из единой нации буржуазную часть и дают ей столько же
прав, сколько и всей нации? Как же это они, демократы, хотят обеспечить за
буржуазией двойное представительство: в нижней палате - со всем народом, и
в верхней палате - особо. Если нация едина, то к чему же две палаты? Или,
кроме нации, существует еще сверх-нация? И эти люди называют себя
демократами! Поистине, не всякий, восклицающий: Господи, Господи! войдет в
царствие небесное.
XI
Положение либералов в этом отношении очень затруднительное. Доказывать
единство нации и защищать две палаты - нелегкое дело: фальшь и классовый
эгоизм слишком уж ясно выступают тут наружу! Но либералы все-таки пытаются
прикрыть хоть кое-как свои две палаты. У них для защиты есть два дешевых
довода. Первый довод тот, что земская палата нужна для того, чтоб в
парламенте были представлены интересы и нужды дум и земств. Второй довод
тот, что одна палата будет слишком поспешно и необдуманно решать дела. Оба
эти довода, если на них взглянуть открытыми глазами, лишены всякого смысла.
Нужно, говорят, чтоб в парламенте были представлены интересы органов
самоуправления. Как будто у этих органов самоуправления, земств и дум,
имеются свои собственные интересы, отличные от интересов самого населения.
Как будто представители народа, избранные прямым голосованием, не
заинтересованы в том, чтобы дать возможность земствам и думам как можно
