уж эластичная программа получит такое значение, какое ей захочет придать
близорукий эгоизм буржуазии.
Но, увы! - "над партией тяготеет злой рок", как справедливо сказал
выступивший из партии кн. Е. Трубецкой. Этот злой рок - ничто иное, как
революционный характер эпохи. Партия теряет от успехов революции так же,
как от ее поражений. Когда народ действует победоносно, от левого крыла
партии отрываются наиболее демократические элементы. Когда торжествует
реакция, начинается откалывание на правом крыле. В октябре ушла из партии,
жалуется Струве, "живая и богатая силами петербургская группа
освобожденцев"; в январе ушел кн. Евг. Трубецкой.
Над политикой, которая хочет словами отделаться от фактов и двусмысленными
выражениями устранить зияющие противоречия, нет благословения истории. И,
однако же, эта политика - высшее, что дает нам буржуазный либерализм;
высшее - потому, что "Полярная Звезда" сознает и формирует те
антиреволюционные задачи, которым остальные либеральные органы служат
наполовину бессознательно. Конечно, в либеральной печати, которой полиция
Дурново доставила теперь монополию руководства общественным мнением, есть
более и менее умеренные элементы. Но вся она, во всех своих оттенках,
вливает в общественное сознание отраву пассивности и ведет пропаганду
политики хара-кири.
От всей души мы презираем эту либеральную печать, - и наше презрение к ней
мы через все преграды несем в народные массы. В этой работе у нас есть
великая поддержка: это - логика событий.
Недалек час, когда революция разметет и развеет многое, что теперь строят
наспех, пользуясь ее непротивлением, - и первым взмахом своим она отбросит
прочь ту партию либерального маразма, служителем и пророком которой
является - господин Петр Струве в политике.
С. Петербург, 8 февраля 1906 г.
"Г. Петр Струве в политике".
(Под псевдонимом Л. Тахоцкий).
Май 1906 г. Петербург. Кн-во "Новый Мир".
* * *
Статья* о господине Петре Струве подвергает разбору главнейшие возражения и
обвинения, которые делались либеральными политиками против революционной
тактики вообще и тактики социал-демократии в октябре, ноябре и декабре в
частности. Потому ли, что наши соображения показались либеральным
публицистам наглядно несостоятельными, или по иным причинам, но только
брошюра о Струве не встретила, насколько нам известно, ни одного слова
либеральной критики. Это могло бы нас, разумеется, совершенно обескуражить,
если бы наиболее объективная из всех критик, критика событий, не
высказалась всецело за нас.
/* Настоящий отрывок является предисловием т. Троцкого к его книге "Наша
Революция". (Ред.)./
Г. Петр Струве именем своей партии уверял нас, что стоит только собраться
Думе, - и она "снимет бюрократию с легкостью, которая всех поразит".
Мы отвечали ему, что стоит возникнуть серьезному конфликту между
правительством и Думой, - и бюрократия снимет Думу с легкостью, которая нас
совершенно не поразит.
Г. Струве вместе со своей партией учил нас, что отныне задача сводится к
тому, чтобы локализировать революцию в четырех стенах Думы.
Мы отвечали ему, что единственное спасение Думы в том, чтобы революция
разлилась по всему лицу страны.
Теперь, после всего того, что произошло, неловко настаивать на политической
близорукости либерализма. Вожди кадетской партии, подписавшиеся под
выборгским воззванием*305, тем самым, казалось, признали всю иллюзорность
методов мнимого конституционализма. Обращаясь к нации с призывом, который,
в случае успеха, должен был вызвать всенародную революцию, они тем самым,
казалось, отказывались от детских надежд превратить борьбу народа с
реакцией в перепалку депутатов с министрами. Но это только казалось. Лидеры
кадетской партии с г. Милюковым во главе бьют теперь отбой. Они доказывают,
что выборгский акт вовсе не был актом революционным; что он имел в виду
лишь пассивное сопротивление, мирное конституционное упорство плательщиков
налогов - по английскому образцу; что недостаток выдержки и политической
культуры в населении не привел это конституционное предприятие к успеху.
Трудно сказать, чего здесь больше: слепоты или лицемерия.
Пассивное сопротивление "по английскому образцу" предполагает, что в стране
уже существует парламентарный режим; что суды независимы и стоят на страже
интересов "народа"; что заговор монархии не может опереться на достаточную
силу штыков. Но в стране, где, с одной стороны, стоит революционная нация,
с другой - вооруженный деспотизм, массовый отказ от уплаты налогов может
повести лишь к решительному столкновению обеих сторон.
В 1862 г. Лассаль с замечательной ясностью доказывал это прусским либералам
в своем реферате "Was nun?" ("Что же дальше?") Это произведение, вместе с
другой замечательной работой Лассаля - "О сущности конституции", имеется в
нескольких русских изданиях. Мы настоятельно рекомендуем эту брошюру всем
членам центрального комитета партии "народной свободы", которым не удалось
организовать законное сопротивление "по английскому образцу".
Здесь же мы позволим себе привести из другой, более ранней речи Лассаля*306
политическую и психологическую характеристику тактики "пассивного
сопротивления".
"Пассивное сопротивление, господа, - говорил Лассаль по поводу призыва
разогнанного прусского национального собрания, - в этом мы должны
согласиться с нашими врагами, - пассивное сопротивление было, во всяком
случае, преступлением. Одно из двух: либо корона, совершая свои деяния,
была в своем праве, - и тогда национальное собрание, противоставшее
законным правам короны и бросившее в страну семя раздора, было, во всяком
случае, шайкой бунтовщиков и крамольников; либо же деяния короны были
беззаконным насилием - тогда народную свободу следовало защищать активно,
кровью и жизнью, тогда национальное собрание должно было громко призвать
страну к оружию! Тогда, значит, это удивительное изобретение пассивного
сопротивления было со стороны собрания трусливой изменой народу, изменой
долгу охранять народные права.
"Если и я, на что сегодня неоднократно обращалось ваше внимание, во всех
своих речах призывал дожидаться призыва национального собрания и браться за
оружие только по этому призыву, то это происходило не из юридического
соображения, будто только из призыва национального собрания почерпнем мы
надлежащее право. Право стояло на нашей стороне - с поддержкой и без
поддержки национального собрания. Мной руководило тогда практическое
соображение. Борьба могла иметь значение лишь в том случае, если бы страна
поднялась во всех пунктах; а такого единодушия, такой единовременности
восстания можно было ожидать лишь в том случае, если бы призыв ко всей
стране исходил от национального собрания.
"Пассивное сопротивление национального собрания, я повторяю это, было
предательством, и в то же время оно было одним из самых абсурдных
изобретений, которые когда-либо видел свет; оно обеспечивает за своими
изобретателями на вечные времена наследие неумолчного смеха, который
история свяжет с их именами.
"Каким, в самом деле, презрительным хохотом заклеймили бы великий народ и
вычеркнули бы его из списка народов, если бы он, подвергшись нападению
чужеземного завоевателя, вместо того, чтоб сделать хотя бы только попытку
защитить свою свободу с оружием в руках, нашел бы удовлетворение в том,
чтобы противопоставить завоевателю голую юридическую фразу, торжественный
протест, пассивное сопротивление?
"Но трижды ненавистнее, чем внешний враг, враг внутренний, который топчет
свободу страны; трижды большего проклятия, чем чужеземный государь,
заслуживает собственный государь, который восстает против законов
собственной страны. И трижды сильнее для народа позор стать добычей одного
человека, чем поддаться чужой великой нации.
"Отдельное лицо, господа, когда над ним производит насилие государство,
масса - я, например, если б я был осужден вами - может с честью оказать
пассивное сопротивление; я могу завернуться в свое право и протестовать,
так как у меня нет силы реализовать мое право. Но подобно тому, как понятие
бога не мыслится без определения всемогущества, так и в понятии великого
народа скрывается мысль, что его сила должна соответствовать его праву, что
он должен обладать достаточным могуществом для действительной защиты того,
что он считает своим правом.
"Отдельное лицо, выброшенное десятком других за дверь, может протестовать и
оправдываться своей слабостью, если оно не сопротивлялось. Но я вас попрошу
представить себе печальное зрелище великого народа, который оправдывает
своей слабостью то, что он не попытался защищать свое право!
"Народ может быть одолен силой, как Польша, - но Польша сдалась не раньше,
чем поле битвы напиталось кровью ее благороднейших сынов, не раньше, чем
была истощена ее последняя сила; она боролась до тех пор, пока в
изнеможении не испустила последнего вздоха; она не сдалась, она погибла!
Лишь когда сломлена последняя сила, лишь тогда может такой народ,
народ-труп, довольствоваться пассивным сопротивлением, т.-е. протестом во
имя права. С терпением и выдержкой, с желчью в груди, с сосредоточенной
молчаливой ненавистью, ждет он со скрещенными на груди руками, пока
спасительный момент не принесет избавления. Такое пассивное сопротивление -
после того, как сломлены все средства активного сопротивления - является
высшей формой выжидательного героизма! Но пассивное сопротивление с самого
начала, без попытки пустить в дело меч, без обращения, хотя бы на миг, к
живой силе, это - высший позор, величайшая глупость и трусость, какие
когда-либо приписывались народу.
"Пассивное сопротивление, господа, это противоречие в самом себе, это -
всетерпящее сопротивление, это - не сопротивляющееся сопротивление, это -
сопротивление, которое не есть сопротивление.
"Пассивное сопротивление это - голая внутренняя злая воля без внешних
проявлений. Корона конфисковала народную свободу, а национальное собрание
декретировало для защиты народа злую волю!
"Было бы непонятно, как это самая обыденная логика допустила, чтоб
законодательное собрание запятнало себя таким несравненным смехотворным
актом, вместо того, чтобы лучше уж открыто подчиниться приказаниям короны,
- было бы непонятно, если бы это не было слишком понятно!
"Пассивное сопротивление является продуктом следующих факторов:
"Ясное сознание обязанности сопротивляться, как требует долг, и личная
трусость, не желающая сопротивляться с опасностью для жизни, - эти две силы
в отвратительном объятьи произвели в ночь на 10 ноября чахоточное дитя,
немощную тварь пассивного сопротивления.
"Но именно это логическое противоречие в понятии пассивного сопротивления
имело и не могло не иметь своим следствием то, что национальное собрание
вовсе не удержалось на линии пассивного сопротивления; наоборот, оно вполне
непосредственно провоцировало сопротивление активное.
"Ибо решения законодательного корпуса это - не то, что изречения коллегии
философов или юристов, имеющие лишь теоретическое значение, формулирующие
лишь суждения или устанавливающие философские аксиомы. Нет, это - декреты,
долженствующие иметь практическое значение, притязающие не только на
теоретическую правильность, но и на действительное выполнение...
"Раз национальное собрание постановляет: министерство не имеет права
взимать налоги, - что это означает, как не следующее: вы не обязаны, вы не
должны, вы не имеете права платить налоги; плохой гражданин, изменник
отечеству, сообщник министров - тот, кто платит налоги; и следовательно: вы
должны силой противодействовать принудительному взиманию налогов.
"Au fond (в основе) постановление об отказе от уплаты налогов ничем не
отличается от прямого призыва к оружию. Считаете ли вы возможным, что это
могло ускользнуть от национального собрания? Национальное собрание знало
очень хорошо, что уже из одной нужды в деньгах, когда они выйдут, начнут
