могли отыскать друг друга. Проблуждав во мраке, налетая на деревья,
хватаясь за стволы, спотыкаясь о пни, аукая во весь голос и наверняка
перебудив всех обитателей леса на много километров вокруг, они наконец
ухитрились собраться и на ощупь пересчитать друг друга. К этому времени
они совершенно запутались, где дорожка, и безнадежно заблудились, во
всяком случае - до утра.
Оставалось только лечь спать, не сходя с места. Пролежали они
недолго. Бильбо только-только задремал, как вдруг Дори, стоявший на
часах, громко шепнул:
- Опять огоньки. Больше, чем прежде.
Они опять вскочили и бросились в ту сторону, где ясно слышались
голоса и смех. Но едва они приблизились к кострам, повторилось то же
самое, что и в предыдущий раз.
Пришлось опять лечь спать.
Но история с огнями на этом не кончилась. Когда время зашло далеко
за полночь, их разбудил Кили:
- Вон там целый пожар - костры, факелы; слышите - поют, играют на
арфах!
Они послушали-послушали и, не в состоянии преодолеть искушения,
снова встали и пошли. Результат оказался самый плачевный. Этот пир был
еще пышнее, еще роскошнее прежних, во главе пирующих сидел лесной
король в венке из листьев на золотоволосой голове, точь-в-точь король
из бомбуровского сна. Эльфы передавали по кругу чаши, одни играли на
арфах, другие пели. В их блестящие волосы были вплетены цветы,
драгоценные камни сверкали у них на воротниках и кушаках, лица и голоса
были исполнены веселья. Песни были такие звонкие и прекрасные, что
Торин выступил на середину круга...
Поющие умолкли на полуслове, настала мертвая тишина; все огни
погасли, на месте костров поднялись столбы черного дыма, зола и пепел
запорошили гномам глаза. Лес снова наполнился их криками и воплями.
Бильбо бегал кругом и звал, звал:
- Дори, Нори, Ори, Ойн, Глойн, Фили, Кили, Бомбур, Бифур, Двалин,
Балин, Торин Оукеншильд!
Те, невидимые в темноте, делали то же самое, добавляя еще "Бильбо!
" Но постепенно крики гномов стали затихать, удаляться, потом, как
показалось хоббиту, превратились в вопли о помощи, потом все стихло, и
Бильбо остался один в полной тишине и темноте.
То был один из самых скверных моментов в его жизни. Бильбо
довольно быстро решил, что до утра делать ничего не надо: бессмысленно
блуждать во мраке по лесу и выбиваться из сил, не имея никакой надежды
на завтрак, чтобы их восстановить. Бильбо сел, прислонился спиной к
дереву и, в который раз, стал вспоминать свою далекую норку, прекрасные
кладовые. Он погрузился в мечты о беконе, яйцах и жареном хлебе, как
вдруг почувствовал чье-то прикосновение. К его руке прижалась какая-то
крепкая липкая веревка, а когда он попытался встать, тут же упал, так
как ноги его оказались спутаны той же гадостью.
И вдруг из-за спины у него появился здоровенный паук. Он-то и
начал обматывать Бильбо паутиной, пока тот дремал. Бильбо видел его
глаза, чувствовал, как притрагиваются мохнатые лапы; паук трудился на
совесть, опутывая и опутывая Бильбо своими мерзкими нитями. Хорошо, что
Бильбо вовремя очнулся, - еще минута, и он бы уже не смог шевельнуться.
И тогда паук впрыснул бы ему яд, как проделывают с мухами обыкновенные
пауки. Бильбо стал отчаянно отбиваться от гадкой твари кулаками и вдруг
вспомнил про кинжал. Как только он выхватил его, паук отпрыгнул назад,
а Бильбо тем временем перерубил нити, опутывавшие ноги. Теперь настал
его черед нападать, и он накинулся на паука. Если бы паук знал, что ему
грозит, он бы пустился наутек сразу, но он явно не привык к "добыче" с
таким жалом, и Бильбо успел нанести ему удар кинжалом в голову. Паук
заскакал, заплясал, дико задергал лапами, и тогда Бильбо уложил его
вторым ударом. Но тут же упал сам и надолго потерял сознание.
Когда он пришел в себя, его окружал обычный тусклый дневной
полумрак. Паук лежал рядом мертвый, клинок кинжала был в черных пятнах.
Убить гигантского паука в темноте, в одиночку, без помощи волшебника,
гномов или кого бы то ни было - это, я вам скажу, было неслыханное
событие в жизни мистера Бэггинса. Он почувствовал себя совсем другим -
более храбрым и беспощадным. Он вытер кинжал о траву и вложил в ножны.
- Отныне я буду называть тебя Жалом, - сказал он клинку.
Затем он отправился на разведку. В лесу царило безмолвие. Прежде
всего следовало разыскать друзей; далеко уйти они не могли, разве что
их взяли в плен эльфы или кто-нибудь похуже. Бильбо понимал, что
кричать тут небезопасно, поэтому долго стоял на месте и раздумывал, в
какой стороне тропа и куда двинуться на поиски гномов.
"Зачем мы не послушались советов Беорна и Гэндальфа! - сокрушался
он. - А теперь мы так все запутали. "Мы"! Хорошо, если "мы", а то
одному так страшно!"
Наконец он припомнил, откуда неслись ночью крики о помощи; к
счастью (а оно ему сопутствовало с рождения), он определил это более
или менее правильно и тут же стал красться в том направлении. Как я уже
не раз говорил, хоббиты, как никто, умеют бесшумно ступать по лесу;
кроме того, Бильбо надел кольцо.
Он осторожно крался до тех пор, пока не различил впереди клубок
черноты, слишком густой даже для Черного Леса - словно клок темной
ночи, который забыл рассеяться с наступлением дня. Подобравшись ближе,
он понял, что это паутина, намотанная в несколько слоев. И тут он
увидел над собой пауков: гигантские, страшные-престрашные, они сидели
на ветвях. Бильбо задрожал: кольцо кольцом, а вдруг они его почуют?
Стоя за деревом, он некоторое время наблюдал их в тишине и покое леса и
вдруг понял, что отвратительные твари разговаривают друг с другом!
Голоса их походили на тоненький скрип и свист, но он разобрал слова.
Они говорили про гномов!
- Жаркая была схватка, но дело того стоило, - сказал один. - Ну и
жесткая у них шкура, зато внутри они наверняка сочные.
- Да, да, повисят немножко - еще вкуснее станут, - подхватил
другой.
- Не передержите их, - подал голос третий, - чтоб не засохли, а
то что-то худоваты. Видно, плохо питались последнее время.
- Убейте их сейчас, говорю вам, - просвистел четвертый, - а потом
пусть повисят дохлые.
- Да они и так уже дохлые, поверьте мне, - возразил первый.
- Ничего не дохлые. Сейчас один крутился - видно, очухался. Идем
- покажу.
И толстый паук быстро побежал к ветке, с которой рядком свисала
дюжина больших свертков. Только тут Бильбо заметил их в тени дерева и
ужаснулся: из свертков торчали - где гномова нога, где нос, где кончик
бороды, а где капюшон.
Паук направился к самому толстому из свертков.
"Должно быть, бедняга Бомбур", - подумал Бильбо.
Паук сильно ущипнул Бомбура за кончик носа. Бомбур был явно жив.
Раздался приглушенный вопль, и торчащая нога метко лягнула паука.
Послышался звук, как будто ударили по выдохшемуся футбольному мячу;
взбешенный паук свалился с ветки, но вовремя ухватился за собственную
нить.
Остальные расхохотались.
- Ты прав, - сказали они, - завтрак жив-здоров и лягается.
- Сейчас перестанет, - злобно прошипел паук и полез наверх.
Бильбо понял, что настал момент действовать. Добраться до пауков
он не мог, стрелять было нечем. Оглядевшись, он увидел углубление -
очевидно, русло пересохшего ручья, - где валялось много камней. Бильбо
недурно метал камни. Недолго думая, он подобрал гладкий, как яйцо,
камень, очень удобно легший в ладонь. Мальчиком Бильбо много
упражнялся, швыряя камни в разные предметы, так что кролики, белки и
птицы разбегались и разлетались без оглядки, едва завидев, как он
наклоняется. Став взрослым, он много времени отдавал метанию колец,
дротика, стрельбе по прутику, игре в кегли, шары и другие тихие игры
метательного и швырятельного свойства. Бильбо вообще много чего умел
помимо того, что пускал кольца дыма, загадывал загадки и стряпал.
Просто мне некогда было рассказать об этом раньше. И сейчас тоже
некогда. Пока он подбирал камни, паук долез до Бомбура, и через секунду
тому бы несдобровать. И тут Бильбо бросил камень. Бац! - камень ударил
паука по макушке, и паук без чувств шлепнулся с дерева на землю, задрав
лапы.
Второй камень со свистом прорвал большую паутину и наповал сразил
паука, сидевшего в центре. В колонии пауков поднялась паника, и на
время, могу вас уверить, они и думать забыли про гномов. Видеть Бильбо
они не могли. Но сообразили, с какой стороны летят камни. С
молниеносной быстротой они помчались по веткам, выбрасывая нити во всех
направлениях. Пространство наполнилось смертоносными качелями.
Но Бильбо уже перебежал на другое место. Ему захотелось
раздразнить пауков, раззадорить, как следует разозлить. Когда к месту,
где он раньше стоял, сбежалось штук пятьдесят пауков, Бильбо принялся
швырять в них камнями, а потом, приплясывая между деревьями, запел
песню, чтобы привлечь внимание пауков, а также гномов:
Жирный паук
Взгромоздился на сук
И не видит меня
Среди белого дня.
Эй, старый дурак,
Я подам тебе знак,
Паутину бросай
И меня догоняй!
Может, и не слишком складная дразнилка, но не забывайте - он
сочинил ее сам, экспромтом, в самый неподходящий момент. Песенка свое
дело сделала: пока он пел, кидался камнями и топал ногами, буквально
все пауки бросились к нему. Одни спрыгнули и бежали по земле, другие
мчались по веткам и, раскачиваясь, перепрыгивали с дерева на дерево,
третьи перекидывали новые нити через темное пространство. Пауки
оказались гораздо проворнее, чем Бильбо ожидал. Очень уж они
разозлились. Во-первых, им не понравились камни, во-вторых, пауки
терпеть не могут, когда им говорят "жирный паук", ну, а уж "старый
дурак" и подавно обидно всякому!
Бильбо бросился на новое место, но пауки разбежались теперь по
всей поляне н быстренько начали плести паутину между стволами.
Очевидно, замысел их был таков: очень скоро хоббит неминуемо очутится в
западне - и путь ему будет отрезан. Но, окруженный со всех сторон
охотящимися на него насекомыми, Бильбо нашел в себе мужество затянуть
еще одну песенку:
Паутины вьется нить,
Мне готовят сети,
Но меня им не скрутить
Ни за что на свете.
Вот я, вот! Вам везет,
Слушайте, глядите!
Пауки, дураки,
Ну-ка догоните!
Тут он повернулся и увидел, что последний свободный промежуток
между двумя высокими деревьями тоже затянут паутиной, но, по счастью,
не настоящей густой сеткой, а отдельными толстыми нитями, наспех
протянутыми туда-сюда. Бильбо вытащил кинжал, перерубил их и с пением
побежал дальше.
Пауки заметили кинжал и, хотя вряд ли поняли, что это такое, всей
оравой погнались за хоббитом по земле и по ветвям; их мохнатые лапы
мелькали, челюсти щелкали, глаза вылезали из орбит, пауки задыхались от
ярости.
Бильбо забежал далеко в глубь леса, потом совершенно бесшумно
прокрался обратно, а пауки помчались дальше в том же направлении.
Времени у Бильбо было в обрез : скоро обескураженные пауки,
потеряв его, вернутся к гномам. До этого он должен успеть спасти своих
друзей. Самое трудное влезть на ту длинную ветвь, на которой болтаются
свертки. Сомневаюсь, чтобы он справился, если бы с ветки не свисала
липкая нить, неосторожно оставленная каким-то пауком. Бильбо взобрался
по ней наверх, обдирая кожу с ладоней, и столкнулся нос к носу со
старым толстым противным пауком, караулившим пленников. Он занимался
тем, что время от времени щипал их, чтобы распознать, который сочнее, и
как раз думал угоститься до возвращения остальных, как вдруг мистер
