кружилась. Несмотря на яркое солнце, ветер казался холодным после теплой
тьмы Мории. Сэм дрожал. Фродо каждый шаг давался с трудом, он тяжело
дышал.
Наконец Леголас обернулся и, увидел их далеко позади, что-то сказал
Арагорну. Все остановились, а Арагорн, подозвав Боромира, побежал назад.
- Простите, Фродо! - воскликнул он с сожалением. - Так много
случилось сегодня, и нам так нужно торопиться, что я совсем забыл, что вы
ранены. И Сэм тоже. Вам же следовало напомнить об этом. Мы ничем не
помогли вам, а должны были, хотя бы все орки Мории гнались за нами.
Пойдемте! Тут немного дальше есть место, где мы сможем отдохнуть. Я сделаю
для вас, что смогу... Идемте, Боромир! Мы понесем их.
Вскоре они подошли еще к одному ручью, который сбегал с запада и
соединял свои журчащие воды с торопливой Сильверлоуд. И они вместе
переливались водопадом через зеленоватый камень и, пенясь, текли вниз, в
долину. У водопада росли лиственницы, короткие и изогнутые, склоны
небольшого холма были крутыми и заросли черникой и оленьим мхом. У
подножья холма путники нашли небольшую ровную площадку, где ручеек с шумом
тек по блестящим булыжникам. Здесь они отдохнули. Было уже три часа
пополудни, а они прошли всего несколько миль от ворот. Солнце уже
склонялось к западу.
Пока Гимли и два молодых хоббита разжигали костер и носили воду,
Арагорн занялся Сэмом и Фродо. Рана Сэма была неглубока, но выглядела
нехорошо, и лицо Арагорна посерьезнело, когда он осматривал ее. Через
мгновение он с облегчением вздохнул.
- Вы, счастливчик, Сэм, - сказал он. - Многие платили гораздо дороже
за первого убитого ими орка. Рана не отравлена, как слишком часто
случается с ранами от сабель орков. Я позабочусь о ней, и она быстро
заживет. Промойте ее, когда Гимли нагреет воду.
Он раскрыл сумку на поясе и достал оттуда несколько высохших листьев.
- Они высохли, и их действие ослабло, - сказал он, - но все же они
помогут. Это те самые славные листья _а_т_е_л_а_с, что я собрал возле
Заверти. Разотрите один в воде и чисто вымойте рану, а я перевяжу ее.
Теперь ваша очередь, Фродо.
- Я здоров, - сказал Фродо, не желавший, чтобы трогали его одежду. -
Все, в чем я нуждаюсь, это еда и короткий отдых.
- Нет! - сказал Арагорн. - Нужно посмотреть, что с вами сделали
"молот и наковальня". Я все еще поражаюсь тому, что вы живы.
Он осторожно снял старую куртку и поношенную рубашку Фродо и
изумленно воскликнул, потом рассмеялся. Серебряная кольчуга блестела перед
его глазами, как свет на поверхности неспокойного моря. Он осторожно снял
и ее, жемчужины кольчуги блестели, как звезды, а звук трущихся друг о
друга колец напоминал тихий звон дождя, падающего в пруд.
- Взгляните, друзья! - позвал Арагорн. - Одежда хоббита достойна
любого эльфийского короля! Если бы стало известно, что хоббиты скрывают
такие сокровища, все охотники Средиземья ринулись бы в Удел.
- И все стрелы всех охотников мира были бы бессильны, - сказал Гимли,
с удивлением глядевший на кольчугу. - Это рубашка из митрила. Митрил! Я
никогда не видел ничего прекраснее. Об этой кольчуге говорил Гэндальф? Он
недооценил ее.
- Я часто гадал, что вы с Бильбо делаете в его маленькой комнате, -
сказал Мерри. - Ну и старый хоббит! Я люблю его еще больше. Надеюсь, у
меня будет возможность сказать ему об этом.
На правом боку и груди Фродо был темный кровоподтек. Под кольчугой у
него была надета легкая рубашка, но в одном месте кольца кольчуги
вдавились в тело. Левый бок Фродо тоже был в синяках - он ударился им о
стену. Пока остальные готовили пищу, Арагорн промыл раны водой с листьями
ателаса. Аромат заполнил все вокруг, и даже те, кто просто наклонялся над
нагретой водой, почувствовали себя свежее и сильнее. Вскоре Фродо
почувствовал, как уходит боль, дышать ему стало легче, но еще много дней в
боку болело и к нему больно было притронуться. Арагорн перевязал его
мягкой материей.
- Кольчуга удивительно легка, - сказал он. - Как только сможете,
наденьте ее снова. Я рад, что она ест у вас. Не откладывайте ее в сторону,
даже во сне, пока судьба не приведет нас в безопасное место - а в наших
условиях это маловероятно.
Поев, отряд приготовился идти дальше. Путники затоптали костер и
уничтожили все следы его. Затем, выбравшись из углубления, снова вышли на
дорогу. Они прошли совсем немного, а солнце уже спряталось за горы на
западе, и большие тени поползли по горным склонам. Подножия гор затягивали
сумерки и из ущелий поднимался туман. Далеко на востоке бледный вечерний
свет лежал на отдаленных равнинах и лесах. Сэм и Фродо, чувствовавшие себя
хорошо, были тоже способны идти быстро, и Арагорн вел товарищество в
течение трех часов лишь с одной короткой остановкой.
Стемнело. Опускалась ночь. На небе появилось много звезд, но луны не
было видно. Гимли и Фродо шли в тылу, ступая тихо и не разговаривая, они
прислушивались к звукам на дороге. Наконец Гимли нарушил молчание.
- Ни звука, кроме ветра, - сказал он. - Поблизости нет орков, или мои
уши сделаны из дерева. Можно надеяться, что орки удовлетворились, изгнав
нас из Мории. Может, в этом и заключалась их цель, и они не имеют никакого
представления о Кольце. Хотя орки часто преследуют своих врагов целые лиги
по равнине, особенно если им нужно отомстить за смерть вождя.
Фродо не ответил. Он взглянул на жало: лезвие было тусклым. Но он все
же слышал что-то или думал, что слышит. Как только на них спустилась тень
и дорога сзади скрылась в сумраке, он снова услышал быстрое шлепанье ног.
Даже сейчас он слышит его. Он быстро обернулся. Ему показалось, что он
видит слабо светящиеся маленькие пятнышки, но они тут же скользнули в
сторону и исчезли.
- Что это? - спросил гном.
- Не знаю, - ответил Фродо, - мне показалось, что я слышу звук шагов
и вижу чьи-то глаза. Мне это часто кажется с тех пор, как мы вошли в
Морию.
Гимли остановился и прижался к земле ухом.
- Я не слышу ничего, кроме ночных разговоров растений и камней, -
сказал он. - Идем! Нужно торопиться! Остальных уже не видно.
Холодный ночной ветер дул им навстречу. Перед ними возвышались
широкие серые тени, и они услышали бесконечный шелест листьев.
- Лотлориен! - воскликнул Леголас. - Лотлориен! Мы подошли к краю
золотого леса. Как жаль, что сейчас зима!
Под покровом ночи возвышались деревья, смыкая свои кроны над дорогой.
В тусклом звездном свете их стволы были серыми, а дрожащие листья -
желто-золотого цвета.
- Лотлориен! - сказал Арагорн. - Как рад я услышать шум ветра в
листве! Мы не более чем в пяти милях от ворот, но дальше идти не можем.
Будем надеяться, что здесь добрые дела эльфов защитят нас от зла, идущего
сзади.
- Если только эльфы еще живут в этом темном лесу, - сказал Гимли.
- Давно уже никто из нашего народа не возвращался сюда, в землю, где
мы когда-то обитали, - сказал Леголас, - но мы слышали, что Лориен не
пустынен: какая-то тайная сила удерживает зло на границах этой земли. Но
население Лориена редко можно увидеть, наверное, эльфы живут теперь
глубоко в лесу и ближе к северу.
- Действительно, они живут глубоко в лесу, - сказал Арагорн и
вздохнул, как будто вспомнив что-то. - Мы должны сами позаботиться о себе
этой ночью. Пройдем немного вперед, пока деревья не будут вокруг нас,
потом свернем с дороги и поищем место для ночлега.
Он пошел вперед, но Боромир стоял в нерешительности, и не последовал
за ним.
- Нет ли другого пути? спросил он.
- А какой же лучший путь вам нужен? - Удивился Арагорн.
- Ровная дорога, пусть она ведет даже через частокол мечей, - сказал
Боромир. - Странными путями вели наше товарищество, и несчастья
сопровождали нас. Против моей воли вступили мы во тьму Мории, и нас ждала
утрата. А теперь мы должны вступить в золотой лес, вы говорите. Но мы в
Гондоре слышали об этой опасной земле, говорят, оттуда мало кто выходит
невредимым.
- Говорите не "невредимым", а "неизменным", тогда, возможно, вы
скажете правду, - возразил Арагорн. - Но мудрость погасает в Гондоре,
Боромир, если в вашем городе так говорят о Лотлориене. Верьте чему хотите,
но у нас нет иного пути - либо вы можете вернуться в Морию, либо
попытаетесь пересечь горы без дороги.
- Тогда ведите! - сказал Боромир. - Но нас ждет опасность.
- Опасность красоты, - сказал Арагорн, - но только зло должно бояться
ее или те, кто несет с собой зло. Следуйте за мной!
Они прошли вглубь леса около мили и встретили другой ручей, быстро
сбегавший с одного лесного склона, уходившего на запад, к горам. Справа от
себя они услышали шум водопада. Темные воды пересекали их дорогу и
соединялись с водами Сильверлоуд в глубоких омутах среди древесных корней.
- Это Нимродель, - сказал Леголас. - Об этом ручье и об этой
местности когда-то лесные эльфы сложили множество песен, мы на севере до
сих пор поем их, вспоминая радугу его водопадов и золотые цветы, плывущие
в пене. Все теперь темно, и мост через Нимродель разбит. Я омою свои ноги:
говорят, что вода Нимроделя снимает усталость. - Он спустился с крутого
берега и вошел в воду.
- Идите за мной! - воскликнул он. - Вода не глубока. Перейдем вброд!
На том берегу мы сможем отдохнуть, а шум падающей воды усыпит нас и
развеет нашу печаль.
Один за другим они спустились с берега и последовали за Леголасом.
Фродо остановился, войдя в ручей, и позволил воде омывать его усталые
ноги. Вода была холодна, но чиста, и когда он взобрался на противоположный
берег, то почувствовал, что вся усталость его пропала.
Когда все перешли ручей, путники сели, отдохнули и немного поели, и
Леголас рассказывал им сказания о Лотлориене, которые эльфы чернолесья
хранят в своих сердцах, сказания о солнечном и звездном свете на лучах у
великой реки, еще до того, как мир стал серым.
Наконец наступила тишина, и они услышали музыку водопада, быстро
бегущего во тьме. Фродо даже показалось, что он слышит голос, поющий песню
и смеющийся с шумом воды.
- Вы слышите голос Нимроделя? - спросил Леголас. - Я спою вам о
девушке с Нимроделя, которая носила то же имя, что и ручей, возле которого
на жила давным-давно. Это прекрасная песня на нашем лесном языке, но как
она звучит на языке вестрон, как его называют в Раздоле, не знаю. Вот ее
перевод.
И тихим голосом, едва слышным среди шелеста листвы, он начал:
Жила-была давным-давно
Прекрасная девушка-эльф
В длинных ее волосах серебро
Сверкало, как звездный свет.
Была она весела и быстра,
Порхала она, как листок,
Свет глаз ее был как пламя костра,
Из звезд был ее венок.
В далекой забытой стране Нимродель
Ее пробегали дни.
Но где же, где же она теперь
На солнце или в тени?
Затерян тот край в далеких горах,
Где водопады журчат.
Счастливые дни ушли навсегда,
И руны о том молчат.
В серых гаванях корабль ее ждал
У берега под скалой.
А ночью, когда весь мир тихо спал,
Проснулся вдруг ветер злой.
Коварный, он в море корабль отогнал
И мчал его дальше на запад.
Ночью, когда весь мир тихо спал,
Проснулся вдруг ветер злой.
