мага, сгорбившаяся на полу, защищающая тлеющую лучину в изогнутых ладонях.
На мгновение стал виден его острый нос и облако дыма.
Разбудил всех Гэндальф. Он один сидел на страже шесть часов, позволив
остальным отдохнуть.
- Тем временем я все обдумал, - сказал он. - Средний путь мне не
нравится, мне не нравится и левый путь: либо там внизу опасность, либо я
не проводник. Я выбираю правый проход. Мы снова поднимаемся.
Они двигались восемь темных часов, не считая двух коротких остановок.
Они не встретили никакой опасности, ничего не слышали и не видели, кроме
слабого свечения посоха мага, как блуждающий огонек плывшего впереди.
Избранный ими проход постоянно вел вверх. Насколько они могли судить, он
проходил через большие горные пещеры. В нем не было отверстий и проходов
по обеим сторонам, пол был ровным и гладким, без ям и щелей. Очевидно,
когда-то здесь проходила важная дорога, и они шли вперед быстрее, чем в
первом переходе.
Они преодолели около пятнадцати миль по прямой линии на восток, хотя
на самом деле прошли больше двадцати. Когда дорога поднималась, повышалось
и настроение Фродо, но он все еще чувствовал себя угнетенным, а временами
он по-прежнему слышал шлепанье мягких ног. Это не было эхом.
Они шли столько, сколько могли пройти без отдыха хоббиты, и все уже
подумывали о месте, где они могли бы поспать, когда внезапно стены справа
и слева исчезли. Они прошли, казалось, через какую-то арку и оказались в
темном и пустом пространстве. За ними воздух был теплым, а впереди -
холодным. Они остановились и беспокойно собрались в кучу.
Гэндальф казался довольным.
- Я выбрал правильный путь, - сказал маг. - Наконец мы пришли в
обитаемые области и теперь находимся недалеко от восточной стороны. Но мы
высоко, гораздо выше ворот Димрилла, если я не ошибаюсь. По воздуху
чувствуется, что мы в большом зале. Теперь я могу рискнуть и дать немного
больше света.
Он поднял свой посох - блеснул яркий свет, похожий на молнию. Большие
тени разлетелись по сторонам, и на секунду путники увидели высоко над
своими головами обширный потолок, поддерживаемый множеством столбов,
вырубленных из камня. Перед ними в обе стороны простирался огромный пустой
зал, его черные стены, отполированные и гладкие, как стекло, сверкали. Они
увидел также три других входа, три черных арки, один из входов вел на
восток. Потом свет погас.
- Это все, что я могу сделать пока, - сказал Гэндальф. - В склонах
горы есть большие окна и проходы, ведущие к свету, в верхних этажах
подземелий. Я думаю, мы теперь достигли их, но снаружи ночь, и мы ничего
не можем сказать определенно до утра. Если я прав, утром мы действительно
увидим свет. Тем временем дальше мы пока не пойдем. Отдохнем, если сможем.
Пока же все шло хорошо, и большая часть темного пути позади. Но мы еще не
вышли, и еще долог путь до ворот, открытых в мир.
Товарищество провело ночь в большом подземном зале, сбившись в кучу в
одном из углов, чтобы избежать сквозняка. Вокруг них висела тьма, пустая и
бесконечная, и одиночество давило на них. Самые дикие слухи, доходившие до
хоббитов, тускнели перед ужасами и чудесами истинной Мории.
- Здесь, должно быть, когда-то жило множество гномов, - сказал Сэм, -
и каждый из них был занят больше, чем барсук, чтобы вырубить все это в
твердой скале. Зачем они все это делали? Разве они могли жить здесь во
тьме, в этих ямах!
- Это не ямы, - сказал Гимли. - Это великое королевство и город
гномов. В старину он был не темным, а полным света и великолепия, как об
этом поется в наших песнях.
Он встал и начал петь в глубокой тьме, и голос его эхом отдавался от
потолка.
Проснулся он один,
Когда мир молод был,
Когда среди долин
Зеленый ветер плыл.
Шел Дьюрин, напевая
И имена давал
Тем землям, что еще
Никто не называл.
Среди безмолвных гор
Он пил из родников,
И видел он узор
Кисейных облаков.
Вокруг его волос
Над мудрой головой
Кольцо из звезд вилось,
Что дружат с синевой.
И горы были высоки
В прекрасные те дни
Перед паденьем королей,
Которых не было сильней.
И Нарготронд, и Гондолин,
Что под моря сейчас ушли,
Могучи были, велики,
По-настоящему близки
В тот юный день,
В тот Дьюрин день.
Он был король. Его дворец
Был высечен из хрусталя.
Его, как праздничный венец,
Носила на главе земля.
Был выточен из камня трон,
Как кружево среди колонн.
И руны власти вырезал
Он на двери, ведущей в зал.
Веселой жизнь тогда была.
Здесь резчик свой узор творил,
У кузнеца огонь пылал,
По наковальне молот бил.
Росли дома, росли дворцы,
Росли хлеба, росли леса.
И груды золота росли,
На них свет факелов плясал.
Неутомимый был народ!
Играли арфы под горой,
Слагались песни под луной
Любил веселье Дьюрин род.
Огонь подземный подчинен
Был власти Дьюрина, но вдруг
Восстал балрог, неукрощен
И выжег, вымел все вокруг.
Сейчас все стихло. Ветер сер.
И горы спят глубоким сном.
Мир постарел, мир поседел.
Разрушен славный Дьюрин дом,
Замолкли звуки сладких арф,
В старинных залах темнота,
И неподвижен лунный серп
В глубоком зеркале пруда.
В Мории, в месте Казад-Дум,
Под камнем, не известном нам,
Корона Дьюрина лежит
И верность Дьюрину хранит
Она не зря так долго ждет
Владельца - он опять придет,
И улыбнется сонный мир,
И зажурчат ручьи опять,
Проснутся звуки звонких лир,
И будут скрипачи играть.
- Это мне нравится, - сказал Сэм. - Я это хотел бы запомнить. В
Мории, в месте Казад-Дум? Но как подумаешь о всех этих лампах, тьма
кажется еще тяжелее. А лежат ли тут еще груды золота и драгоценных камней?
Гимли молчал. Спев свою песню, он больше ничего не говорил.
- Груда драгоценностей? - переспросил Гэндальф. - Нет. Орки часто
грабили Морию, здесь, в верхних залах, ничего не осталось. С тех пор, как
отсюда бежал гномы, никто не осмеливался искать сокровища в глубоких
местах: они утонули в воде - или в тени страха.
- Почему же гномы хотят вернуться сюда? - спросил Сэм.
- Из-за митрила, - ответил Гэндальф. - Богатство Мории не в золоте и
драгоценностях, игрушках гномов, и не в железе, их слуге. Все это они
находили тут, это правда, особенно железо, но им не нужно было выкапывать
их. Все, что им нужно, они могли получить при торговле. Ибо здесь, только
здесь во всем мире, находят серебро Мории, или истинное серебро, как
некоторые называют его, - митрил называется оно на языке эльфов. Гномы
дали ему название, которое неизвестно никому. Митрил в десять раз дороже
золота, а теперь вообще бесценен: мало его осталось на земле, и даже орки
не осмеливаются добывать его здесь. Жилы уходят к северу, к Карадрасу, и
вниз, во тьму. И гномы не рассказывают об этом, но если митрил был основой
богатства гномов, он же послужил и причиной их гибели: они слишком
углубились и разбудили то, от чего они бежали, - Огненное Лихо Дьюрина.
То, что они успели добыть, почти все досталось оркам и отдано ими в
качестве дани Саурону, который жаждет его.
- Митрил! Все народы жаждут его! Его можно было ковать, как серебро,
и полировать, как стекло, и гномы делают из него металл, легкий и более
прочный, чем закаленная сталь. Он красив, как обычное серебро, но красота
его не тускнеет и не ржавеет. Эльфы очень любили его и в частности
использовали для изготовления Итилдина, Звезднолунного, который вы видели
на двери. У Бильбо была кольчуга из колец митрила, подаренная ему Торином.
Интересно, что стало с ней? Вероятно, все еще собирает пыль в доме мусомов
в Микел-Делвине.
- Что? - воскликнул Гимли, нарушая молчание. Кольчуга из серебра
Мории? Это был королевский подарок!
- Да, - согласился Гэндальф. - Я никогда не говорил ему об этом, но
кольчуга стоит больше, чем весь Удел со всем его содержимым.
Фродо ничего не сказал, но просунул руку под куртку и дотронулся до
колец своей кольчуги. Он был потрясен мыслью, что ходит, нося на себе цену
всего Удела. Знал ли это Бильбо? Он не сомневался в этом. Это был
действительно королевский подарок. И тут его мысли унеслись из темных
подземелий в Раздол, к Бильбо, а потом в Торбу-на-Круче тех дней, когда
Бильбо еще жил там. Фродо всем сердцем хотел снова очутиться там, в те
дни, кода они бродили по лугам и он не слыхал ни о Мории, ни о митриле -
ни о Кольце.
Наступила глубокая тишина. Один за другим все засыпали. Фродо
дежурил. Как будто из неведомых глубин сквозь невидимую дверь, подуло на
него страхом. Руки его похолодели, а лоб взмок. Он прислушался. В течении
двух медленных часов он только слушал, но ничего не слышал, ни звука, даже
воображаемого звука мягких шлепающих шагов.
Его дежурство почти кончилось, когда ему показалось, что у западной
арки он видит два бледных пятна света, похожих на светящиеся глаза. Он
вздрогнул. Голова его опустилась. Должно быть я чуть не уснул на
дежурстве, подумал он. Он встал, потер глаза и оставался стоять,
вглядываясь в темноту, пока его не сменил Леголас.
Он быстро уснул, но ему показалось, что сон его продолжается, он
слышал шепот и видел, как медленно приближаются два бледных пятна света.
Он проснулся и увидел, что остальные тихо разговаривают рядом с ним и что
тусклый свет падает на его лицо. Сквозь отверстия в крыше недалеко от
восточной арки падали тусклые полосы света.
Фродо сел.
- Доброе утро! - сказал Гэндальф. - Потому что наконец-то уже утро. Я
был прав, как видите. Мы находимся высоко на восточной стороне Мории. Еще
до конца дня мы найдем выход и увидим воды Зеркального озера в долине
Димрилл.
- Я буду рад, - сказал Гимли. - Я видел Морию, она действительно
великолепна, но теперь она темна и страшна, и мы не нашли ни следа моих
родичей. Сомневаюсь, что здесь был Балин.
После завтрака Гэндальф решил немедленно выступать в путь.
- Мы устали, но лучше отдохнем, когда окажемся снаружи, - сказал он.
- Думаю, никто из нас не хочет провести еще одну из ночей в Мории.
- Конечно, нет, - сказал Боромир. - Какой же путь мы изберем?
Восточную арку?
- Может быть, - ответил Гэндальф. - Но я точно не знаю, где мы.
Думаю, что мы над воротами и немного к северу от них, может оказаться
нелегко найти к ним правильную дорогу. Вероятно, восточная арка ведет нас
по правильному пути, но вначале оглядимся вокруг. Пойдем к этому свету у
северного выхода. Если мы найдем окно, это поможет нам, но боюсь: свет
