ней ровно скошенная трава с каплями росы. Никакого вяза не было видно.
- Доброе утро, веселые друзья! - воскликнул Том, шире раскрывая
восточное окно. Холодный воздух ворвался в него, он пах дождем. - Я думаю,
солнце не часто будет показывать сегодня свое лицо. Я еще до рассвета
походил вокруг, взбирался на вершины холмов, прислушивался к ветру и
погоде, к влажной траве под ногами и влажному ветру над головой. Я
разбудил Золотинку песней под ее окном. Но ничего не могло разбудить
хоббитов ранним утром. Ночью маленький народ пробуждался во тьме, а утром
к нему пришел сон. Ринг о динг дилло! Вставайте, мои веселые друзья!
Забудьте ночные звуки! Ринг о динг дилло дол! Дерри дол! Мои дорогие! Если
придете вскоре, найдете завтрак на столе. Если опоздаете, получите траву и
дождевую воду!
Нужно ли говорить, хотя угроза Тома звучала шутливо, что хоббиты
пришли вскоре, но нескоро оставили стол, только тогда, когда он уже
выглядел пустым. Ни Тома, ни Золотинки не было. Том чем-то гремел на
кухне, ходил вверх и вниз по лестнице, напевал то в доме, то снаружи. Окна
комнаты выходили на запад, на затянутую туманом поляну, и окно было
раскрыто. С крутой тростниковой крыши капало. Прежде чем они кончили
завтрак, облако сбилось в непробиваемую крышу и начался сильный проливной
дождь. За его занавесом лес был совсем невидим.
Когда они смотрели в окно, до них донесся мягкий чистый, как будто
падавший с неба вместе с дождем голос Золотинки, которая пела где-то
наверху над ними. Они разобрали всего несколько слов, но им стало ясно,
что это дождевая песня. Хоббиты с восхищением слушали: и Фродо радовался
всем сердцем и благословлял ненастную погоду, потому что из-за нее
откладывался их отъезд. С самого пробуждения он с тоской думал о
необходимости уезжать, но сейчас решил, что в этот день они не уедут.
Высоко вверху западный ветер гнал облака, чтобы они пролились дождем
на голую поверхность склонов. Вокруг дома ничего не было видно, кроме
падающего дождя. Фродо стоял у открытой двери и следил, как белая меловая
тропинка превращается в молочную реку и, покрытая пузырьками от капель,
устремляется вниз, в долину. Из-за угла дома вышел Том Бомбадил, махая
руками, словно бы разводя в стороны от себя дождь, и, действительно, когда
он поднялся на порог, он был совершенно сухим, исключая лишь башмаки. Их
он снял и поставил к очагу. Потом сел в самое большое кресло и подозвал к
себе хоббитов.
- Сегодня у Золотинки стиральный день, - сказал он, - осенью она все
чистит. Слишком сыро для хоббитов, пусть они пока отдохнут! Сегодня
хороший день для длинных рассказов, для вопросов и ответов, и поэтому Том
начинает разговор.
И он рассказал им много занимательных историй, иногда как бы
обращаясь к самому себе, иногда поглядывая на них из-под густых бровей
яркими голубыми глазами. Часто он начинал петь, вставая с кресла и
пританцовывая. Он рассказал им сказки о пчелах и цветах, о жизни деревьев,
о странных созданиях леса, о злых и добрых, дружественных и
недружественных, жестоких и приветливых существах, прячущихся в зарослях
ежевики.
Слушая, они начинали понимать жизнь леса, где они были чужаками, а
все остальные чувствовали себя так как дома. В рассказах тома постоянно
фигурировал старик вяз, и Фродо многое узнал о нем, слишком многое, ибо
это был не слишком уютный рассказ. Слова Тома обнажили мысли и сердца
деревьев, которые часто были мрачными и необычными, полными ненависти к
существам, которые свободно передвигаются по земле, грызут, кусают, рубят,
ломают, жгут - то есть разрушители и узурпаторы. Старый лес назывался так
не без причин, он был действительно древним, остатками давно забытых лесов
прошлого: и в нем жили еще, старея не быстрее холмов, отцы отцов деревьев,
помнящие времена, когда они были господами мира. Бесчисленные года
наполнили их гордостью, мудростью и злобой. Но никто из них не был так
опасен, как великий старик вяз: сердце у него сгнило, но вот сила
сохранилась у него молодая, и он был хитер и коварен, и опытен в
колдовстве, а песни его и мысли слышны были в лесу по обе стороны реки.
Его жаждущая серая душа черпала силу из земли, далеко простирая свои
корни, выпуская в воздух невидимые пальцы, и держала в своей власти почти
все деревья леса от высокой стены до самых склонов.
Внезапно рассказ Тома ушел в сторону от леса и, как холодный ручей, с
журчащими водопадами, прыгающий через булыжники и обломки скал,
извивающийся среди травы, повернул к склонам. Хоббиты слышали о больших
курганах, о великих могильных насыпях, о каменных кругах на холмах и в
ущельях между холмами. На склонах холмов блеяли овцы в стадах. Возвышались
зеленые и белые стены. На возвышенностях стояли крепости. Короли маленьких
королевств воевали друг с другом, и молодое солнце, сияло как огонь, на
красном металле их прожорливых новых мечей. Были победы и поражения:
падали башни, горели крепости, и пламя вздымалось к небу. Золото грудой
насыпали на гробы королей и королев, и могилы поглощали все, каменные
двери закрывались, и все зарастало травой. Вначале овцы бродили по холмам
и щипали траву, но вскоре все опять опустело. Тень издалека пала на холмы,
и кости в могилах зашевелились. Духи курганов начали бродить в ущельях,
звякая золотыми цепями и кольцами на ледяных пальцах. Каменные круги
выступили из земли, улыбаясь в лунном свете, как сломанные зубы.
Хоббиты задрожали. Даже в Уделе было известно о духах с больших
курганов за лесом. Эти рассказы хоббиты не любили слушать, даже сидя дома
у пылающего очага. Четверо хоббитов внезапно осознали то, что изгнало
всякую радость из их сердец: дом Тома Бомбадила стоял как раз над самыми
этими смертоносными курганами. Они утратили нить его рассказа и заерзали,
беспокойно поглядывая друг на друга.
Когда они вновь вслушались в его слова, то обнаружили, что он теперь
бродит в старых местах где-то в не их памяти и восприятии, во времени,
когда мир был шире, а море дальше. И Том пел о древних временах, когда
жили только эльфы. Внезапно он замолчал, и они увидели, что он кивает
головой, как бы собираясь спать. Хоббиты сидел молча, как зачарованные:
казалось от его слов утих ветер, рассеялись облака, тьма наступала с
востока и запада, а все небо было полно светом белых звезд.
Было ли это утро или вечер, много ли дней прошло, Фродо не мог
сказать. Он не чувствовал ни голода, ни усталости, только удивление.
Звезды посылали в окна свой свет, и небесная тишина, казалось, окружала
его. От удивления и внезапного страха перед этой тишиной он наконец
заговорил.
- Кто вы, мастер? - спросил он.
- Что? - спросил Том, и глаза его блеснули в полутьме. - Разве ты не
знаешь моего имени? Это единственный ответ. Скажи мне, кто ты, один, сам
по себе, без имени своего? Но ты молод, а я стар. Старейший - вот кто я.
Запомните мои друзья, эти слова: Том был здесь раньше реки и деревьев. Том
помнит капли первого дождя и первый желудь. Он прокладывал тропы раньше
высокого народа, он видел прибытие малого народа. Он был здесь раньше
королей, раньше могил и духов курганов. Когда эльфы двигались на запад,
Том тоже был здесь, и раньше, чем изогнулось море. Он знал времена без
страха под звездами, когда еще Господин Тьмы не пришел извне.
Казалось, темная тень легла за окнами, и хоббиты торопливо
переглянулись. Когда они снова посмотрели вокруг, в дверях, в потоке
света, стояла Золотинка. В руке она держала свечу, заслоняя ладонью ее
пламя от сквозняка: сквозь ее пальцы пробивался свет, как солнце сквозь
белую завесу.
- Дождь кончился, - сказала она. - Новые воды бегут вниз по холмам
под звездами. Давайте смеяться и радоваться!
- И давайте есть и пить! - воскликнул Том. - Долгие рассказы вызывают
жажду. А долгое слушание - голод. Слушать утро, день и вечер.
С этими словами он спрыгнул с кресла, снял свечу с каминной полки и
зажег ее от пламени той свечи, которую держала Золотинка: затем затанцевал
вокруг стола. Потом вылетел за дверь и исчез.
Вскоре он вернулся, неся большой нагруженный поднос. Том и Золотинка
сели за стол, и хоббиты удивленно и весело последовали их примеру, так
прекрасна была грация Золотинка и так веселы и странны прыжки и шалости
Тома. Каким-то образом его танец по комнате и вокруг стола привел к тому,
что очень скоро еда, сосуды с напитками и свечи оказались на столе. Стены
сверкали огнями, белыми и желтыми. Том поклонился своим гостям.
- Ужин готов, - сказала Золотинка, и хоббиты увидели, что она была
вся в серебре, с белым поясом, а башмаки ее были из рыбьей чешуи. Том же
весь был в голубом, как умытые дождем незабудки, лишь чулки у него были
зеленые.
Ужин был даже лучше, чем накануне. Хоббиты под влиянием слов Тома
забыли о еде, но теперь, когда перед ними был полный стол, они
почувствовали такой голод, словно не ели целую неделю. Вначале они даже не
пели и не разговаривали, и ни на что не обращали внимания. Но постепенно
настроение их улучшилось, а голоса зазвучали веселее.
После еды Золотинка спела им много песен. Песни ее начинались весело,
а заканчивались в тишине. И в этой тишине они мысленно видели глубокие
омуты и широкие ямы, и глядя в них, они видели под собой небо и в глубинах
его звезды, как бриллианты. Потом она вновь пожелала им доброй ночи и
оставила их у очага, но Том оказался очень бодрым и засыпал их вопросами.
Он, по-видимому, много знал о них и их семьях, много знал об истории
и делах Удела, начиная с дней, которые сами хоббиты едва ли помнили. Это
их больше не удивляло: но он не скрыл от них, что сведения о недавних
событиях он получил от фермера Мэггота, которого считал гораздо более
значительной личностью, сем они ожидали.
- Под его ногами земля, и глина на его пальцах, мудрость в его
костях, и оба его глаза открыты, - сказал Том.
Было ясно так же, что Том общался с эльфами и что каким-то образом
новость о побеге Фродо пришла к нему от Гилдора.
Так много знал Том и так хитры были его вопросы, что Фродо рассказал
ему о Бильбо и о собственных надеждах и страхах, даже больше чем
Гэндальфу. Том покачал головой, и в его глазах что-то блеснуло, когда он
узнал о Всадниках.
- Покажи мне это драгоценное Кольцо! - внезапно посреди рассказа
сказал он, и Фродо, к собственному изумлению, извлек из кармана цепочку и,
отцепив от нее Кольцо, протянул его Тому.
Казалось оно увеличилось в тот момент, когда легло на его большую
темнокожую руку. Том внезапно поднес его к глазам и засмеялся. На секунду
хоббиты увидели зрелище, одновременно комическое и тревожное: яркий
голубой глаз сверкал в золотом круге! Затем Том надел Кольцо на мизинец и
поднес к огню свечи. Вначале хоббиты не увидели в этом ничего странного.
Потом ахнули. Том не исчез.
Том вновь засмеялся. Подбросил Кольцо в воздух - и оно с блеском
исчезло. Фродо издал крик - Том наклонился и с улыбкой протянул ему
Кольцо.
Фродо внимательно и подозрительно оглядел Кольцо, как будто давал его
фокуснику. Это было то же самое кольцо, или выглядело оно как то же самое
и имело такой же вес: Фродо всегда казалось, что Кольцо слишком тяжело
ложится на его ладонь. Он даже слегка рассердился на Тома за то, что тот
легкомысленно отнесся к тому, что Гэндальф считал таким важным и опасным.
Он подождал, пока Том снова заговорит, и на этот раз он рассказал о
барсуках и их странных обычаях, и надел Кольцо.
Мерри повернулся к нему, собираясь что-то сказать, и возбужденно
