начиная с модели шестьсот шестьдесят три, мы ввели двукратную систему
проверки двумя разными бригадами в отделении Настройки. А семисотые серии!
О, они просто великолепны!
- Что ж, неплохо, пожалуй. Получше, наверное, чем старомодные
маменькины сынки?
- Пожалуй, - ответила она не сразу. - Вы на самом деле будете
поражены, капитан, когда ознакомитесь с протоколами испытаний. Разумеется,
все еще остается один существенный недостаток... одна функция, с которой
нам никак не удается...
- Я никак не могу понять, - перебил ее парень, - почему используются
именно трупы? Тело отжило свое, отвоевало. Почему бы не оставить его в
покое? Я понимаю, эотийцы могут запросто обойти нас по численности бойцов
простым увеличением количества маток на своих флагманских кораблях.
Понимаю, что воспроизводство пушечного мяса является важнейшей из всех
задач, стоящих перед ЗВС, но ведь мы давно уже научились синтезировать
протоплазму. Почему бы не использовать ее для изготовления всего тела, от
пальцев ног до полушарий мозга, и не выпускать настоящих, верных, как
собаки, андроидов, от которых не разило бы трупным запахом?
Глаза блондинки от возмущения едва не вылезли из орбит.
- Наша продукция не издает запаха! Отдел косметики гарантирует, что у
новых моделей запах тела слабее, чем у вас, молодой человек! И я хочу,
чтобы вы уяснили, что мы вовсе не реактивируем или оживляем трупы. Мы
восстанавливаем человеческую протоплазму, повторно используем поврежденный
или изношенный человеческий материал в сфере, где в настоящее время
существует наибольшая недостача его - в сфере подготовки воинского
персонала. Уверяю вас, что вы бы даже и не заикались о трупах, если бы
видели состояние некоторых прибывающих к нам тел. Так вот, иногда в целой
отгрузочной партии - а отгрузочная партия содержит останки двадцати
погибших, - мы не можем отыскать хотя бы одну целую, еще пригодную почку.
В таком случае нам приходится брать немного клеток внутренностей тут,
кусочек селезенки там, видоизменять их, осторожно соединять, активи...
- Именно это я имею в виду. Если приходится преодолевать столько
трудностей, то почему бы с самого начала не применять хорошее сырье?
- Какое, например?
Парень взмахнул руками в черных перчатках.
- Ну, такие основные элементы, как углерод, водород, кислород и так
далее. Весь процесс в этом случае был бы гораздо чище.
- Основные элементы должны откуда-то взяться, - осторожно вмешался я.
- Водород и кислород можно добывать из воды и воздуха. А вот откуда брать
углерод?
- Оттуда же, откуда его берут остальные синтетические производства -
из угля, нефти, целлюлозы.
Девушка, расслабившись, откинулась на спинку стула.
- Все это - органические вещества, - напомнила она парню. - Если уж
использовать сырье, которое раньше было живым, то почему бы не такое,
которое по своим характеристикам как можно ближе к тому конечному
продукту, который необходимо получить? Поверьте, капитан, это вопрос
экономической целесообразности. Лучшим и самым дешевым сырьем для
производства солдат-заменителей являются солдатские тела.
- Разумеется, - согласился парень. - В этом есть определенный смысл.
Какая еще польза может быть от старых, искалеченных солдатских тел? Это
много лучше, чем просто закапывать их в землю.
Девушка хотела было улыбнуться в знак согласия, но, бросив
пристальный взгляд в его сторону, передумала. Всю ее решительность как
рукой сняло.
На столе раздался зуммер переговорного устройства, и она склонилась
над ним.
Я посмотрел на нее с одобрением. Она явно не была глупа. Просто
женственна. И вздохнул. Мне многое не по душе на гражданке, но к женщинам
это не относится. Я все больше и больше убеждаюсь в том, что во многих
случаях они проявляют себя, оказывается, с самой лучшей стороны.
- Капитан, - обратилась она к парню. - Пройдите, пожалуйста, в
комнату 1591. Там сейчас соберется ваша команда. А вы, - повернулась
девушка в мою сторону, - в комнату 1524.
Парень кивнул и, весь напрягшись, вышел. Я подождал, пока за ним
закроется дверь, и склонился к секретарше.
- Мне бы очень хотелось, чтобы программу Воспроизводства отменили, -
сказал я ей. - Вы бы стали прекрасным офицером-инструктором по подготовке
новобранцев. От вас я узнал об Утилизаторе гораздо больше, чем после
десятка инструктажей.
Она с тревогой посмотрела на мое лицо.
- Надеюсь, вы говорите искренне, капитан. Понимаете, мы очень тесно
связаны с этим проектом. И испытываем особую гордость за тот прогресс,
которого достигло Головное Предприятие третьего округа. Мы только и
говорим о наших последних достижениях, везде - даже в кафетерии. Мне
просто слишком поздно пришло в голову, что вы, господа, - лицо ее залилось
густым румянцем, так краснеть могут только блондинки, - можете многое из
того, о чем я говорила, принять слишком близко к сердцу. Извините меня,
если я...
- Вам не за что извиняться, - спокойно произнес я и ободряюще
улыбнулся. - Ваш разговор с нами носил чисто профессиональный характер.
Вроде того, что я слышал, находясь месяц назад в госпитале, когда два
хирурга обсуждали, как лучше выправить локтевой сустав раненого, говоря об
этом так, будто собираются прибить новый подлокотник к дорогому креслу.
Это было очень интересно послушать, и я многому научился.
Когда я покидал приемную, у нее был благодарный вид. Так и только так
нужно расставаться с женщинами.
Путь мой лежал в комнату 1524.
До того, как сюда начали собирать остатки человеческих тел, это,
очевидно, была обычная классная комната. Несколько парт, длинная доска,
диаграммы и схемы на стенах. На одной из них были помещены основные
сведения об эотийцах - скудная информация, которую мы сумели раздобыть за
четверть века, что прошло с того дня, когда насекомые пересекли орбиту
Плутона с целью покорения Солнечной системы. Всего лишь гипотезы,
разумеется, но более тщательно продуманные, чем те, которыми меня пичкали
в дни юности. Лучшие умы Земли пришли к заключению, согласно которому
причиной неудач всех попыток установить с ними контакт было совсем не то,
что им внутренне присущ дух бессмысленного завоевания, а то, что они
страдают такой же чрезмерной ксенофобией, как и их меньшие братья - земные
насекомые.
Вот муравей случайно забредает в чужой муравейник и, не делая никаких
попыток контакта, хозяева тут же загрызают его прямо у входа. И
муравьи-часовые реагируют еще быстрее, чем если это насекомое другого
вида.
Поэтому, несмотря на все достижения эотийской науки, которая во
многих отношениях находится на более высоком уровне, чем земная, они
психологически неспособны к ментальному проецированию или эмпатии. Говоря
проще - не способны поставить себя на место другого существа, что
совершенно необходимо для осознания факта, что внешне абсолютно не похожие
на них существа могут иметь разум.
Возможно, так оно и есть на самом деле.
Мы оказались вовлечены в убийственное равновесие никогда не
затухающей битвы, передний край которой иногда отодвигался до орбиты
Сатурна, иногда - к самому Юпитеру. Если отбросить мысль об изобретении
оружия столь невообразимой мощи, которая позволила бы сокрушить их флот
настолько, что они не успели бы воссоздать его в том же объеме, что до сих
пор им удавалось делать, то единственной нашей надеждой было каким-то
образом обнаружить звездную систему, откуда они явились, каким-то образом
построить звездолеты, и не один-два, а целый флот, и каким-то образом
нанести сокрушительный удар по их родине. Или же так их напугать, чтобы
они отозвали экспедицию в свою звездную систему для обороны. Но сколько
всяких неопределенностей было в этом плане!
Однако, чтобы поддержать наше нынешнее положение до реализации всех
этих "каких-то образом", наша рождаемость должна была с лихвой перекрывать
потери. Последние десять лет нам не удавалось этого достичь, несмотря на
все более жесткие программы воспроизводства народонаселения, превратившие
в прах существовавшие когда-то моральные нормы и социальные достижения.
Затем в один прекрасный день какой-то умник заметил, что в то время
как половина наших боевых кораблей изготовлена из металлолома, оставшегося
после предыдущих битв, личный состав этих боевых единиц...
В результате этого и появились те, кого наша блондиночка и ее коллеги
изволили назвать солдатами-заменителями.
Я был вторым помощником, заведующим компьютерным обеспечением на
старом "Чингисхане", когда первая партия их появилась на борту в качестве
боевого пополнения. Должен сказать, что тогда у нас были все основания
называть их "зомби". Большинство было такого же синего цвета, что и форма,
в которую они были вставлены, а дыхание... в голову закрадывалась мысль,
что у микрофона системы оповещения сидит астматик. В их глазах разума было
не больше, чем в жестянке из-под керосина. А уж как они вышагивали!
Мой приятель Джонни Круро, погибший во время Великого Прорыва 2143
года, частенько говаривал, что походка у них такая, будто бы они
спускаются по склону пологого холма, у подножья которого зияет огромная
открытая братская могила. Туловище у них было прямым и напряженным, а руки
и ноги двигались сначала медленно-медленно, а затем резко дергались. От
одного их вида по коже начинали ползать мурашки!
От "зомби" не было никакого проку, годились они только для выполнения
тупой, изнурительной работы. Но даже приказав им вычистить орудийную
подвеску, нужно было не забыть через час их выключить, иначе они
соскребали металл до самых осей подшипников.
Разумеется, не все были так безнадежно плохи. Тот же Джонни
говаривал, что ему попадались две-три особи, которые, когда чувствовали
себя хорошо, могли еще сойти за обыкновенных слабоумных.
Главное в боевых условиях они не ломались. Как раз наоборот. Старый
корабль будет раскачиваться от частых, каждые несколько секунд, перемен
курса; каждый лучемет Ирвингла, каждая картечница и гаубица вдоль огневого
борта будут раскаляться до ярко-золотистого свечения; хриплые вопли из
громкоговорителей по отсекам будут изрыгать приказы быстрее, чем могут на
них отреагировать мышцы; бригады ремонтников с искаженными от спешки
лицами едва будут успевать перебегать от одной аварийной ситуации к
другой. И вдруг перед глазами возникнет "зомби", сжимающий в своих
резиновых руках метлу, и как ни в чем ни бывало подметающий палубу со
свойственной ему тупой аккуратностью и непреклонной целеустремленностью...
Я помню, как весь орудийный расчет совершенно обезумел и начал лупить
"зомби" длинными тяжелыми ломами. И помню другой случай, когда офицер,
вбежавший в рубку управления, остановился, выхватил из кобуры лучемет и
стал вколачивать снопы искр в синекожего, который мирно вытирал тряпкой
иллюминатор. И когда тот, ничего не понимая и на на что не жалуясь, грузно
осел на пол, молодой офицер склонился над ним и запричитал успокаивающе:
"Тихо, тихо, мальчик, тихо ты, ну тихо!"
Именно это, а вовсе не малая эффективность "зомби", побудило снять их
с кораблей - опасность возникновения психологических срывов у людей,
вызванных присутствием этих существ, стала очень высокой. Может быть, если
бы их не забрали, мы со временем привыкли бы - один бог знает, к чему
только не привыкнешь во время сражения.
Но "зомби", казалось, принадлежали к чему-то такому, что находится
вне понятия "война". Самым ужасным, совершенно ужасным, было то, что их
