сияющей мглы, будто несть им числа... Или потому что удары не наносят им
никакого урона.
Саревадин бормотала проклятия. Правая брючина ее дорожных штанов была
рассечена, светлая кровь змеилась по темной шкуре сенеля. Ее полуповернутое
лицо то обрастало красной как медь бородой, то становилось голым и гладким.
Это в конце концов нас уничтожит!
Скиталица так решительно спрыгнула на всем скаку с жеребца, что Вэньи
клюнула носом, едва не повалившись за ней следом. В глазах ее замелькали
летящие вспять огоньки копыта сенеля вышибали из твердой тропы искры.
Вэньи оглянулась.
Преследователи отстали. Серые тени клубились вокруг Саревадин. Скиталица
била их кулаками по головам, толкала коленями, яростно и ожесточенно пинала.
Вэньи натянула поводья. Так резко, что красавец сенель сердито всхрапнул.
О вежливости забудь! Стой, ад тебя раздери, тупая скотина! Он встал на
дыбы, поворачиваясь и сбрасывая седоков наземь. Вэньи зашипела, потирая
бедро, ушибленное об острый выступ дороги. Но Эсториан не слышал ее, он уже
бежал к мечущейся вокруг одинокой фигуры стае, на ходу вытаскивая из ножен
кинжал. Он вновь стал собой и горел желанием драться.
Назад! закричала, вернее закричал, ему Саревадин, уже в обличье
мужчины.
Боги, пробормотал оленеец, помогая Вэньи встать. Как они похожи!
Они стояли лицом к лицу, Эсториан и его чуть уменьшенная рыжебородая копия,
свирепо сверля друг друга глазами. Стая волков, раболепствуя и пресмыкаясь,
терлась о ноги Саревадин. Самый крупный хищник, по-видимому, вожак, преданно
лизал руку, только что немилосердно выдиравшую шерсть из его загривка.
Какого дьявола вы остановились? Мы почти добрались до места.
Какого дьявола ты соскочила с меня?
Они не уступали друг другу в горячности нрава. Саревадин вновь превратилась
в женщину, но разительное сходство лиц спорщиков все равно бросалось в глаза.
Огромный волк потянулся к юл-котенку. Тот припал на четыре лапы и зарычал.
Бешеный взгляд Саревадин заставил животных притихнуть.
Твой дурачок с мечом чуть не испортил все дело? Еще мгновение, и он
прикончил бы всех нас! Мне пришлось спешиться, чтобы придержать провожатых!
Но... эти волки?.. Разве они не маги?
Как же, маги! расхохоталась Саревадин. Маги Гильдии не заходят так
далеко. Это всего лишь провожатые, охраняющие дорогу, не дающие тупицам
qahr|q с пути. И подгоняющие тех, кто чересчур медлит.
Но...
И никаких но... Маги Гильдии толкутся возле своих Врат. В частности возле
тех, через которые нам предстоит выйти.
Ты завела нас в ловушку? Голос Эсториана вознесся до грозного звона.
Только кретин может прийти к такому замечательному выводу. Путь есть
путь, он таит в себе многое. К счастью, сейчас ты не можешь с него свернуть.
Тебе нельзя оставаться здесь и нельзя повернуть обратно. Эти охранники вмиг
растерзают тебя. Итак, дорогой милорд, не желаете ли пробежаться?
Эсториан хотел было что-то возразить, но тут юл-котенок забрал его руку в
пасть и потянул за собой с неожиданной силой. Эсториан повернулся, ощутив,
что чьи-то клыки лязгают возле его пяток. Он лягнул ногой, как сенель, и
побежал, проклиная Врата, волков и эту старую, беспрестанно меняющую свой пол
дуру.
По пути он увлек за собой Вэньи и не успевшего убрать в ножны меч Корусана.
Волки следовали за ними, и Саревадин была среди них.
Это охрана, сообразила наконец-то Вэньи, ибо, оглушенная падением, она не
слышала перебранки Солнечных братьев. Они защищают нас с тыла и, возможно, не
дадут подобраться к нам тем, что ждут впереди.
Миры вращались. Вращались все быстрее, засасывая бегущих в гигантскую
воронку. Вэньи попыталась остановиться, но дорога тащила ее. Эсториан
повернулся, упал, Вэньи закричала. И сама провалилась куда-то во мглу, у
которой не было названия.
Покой. Тишина.
Она полусидела, полулежала на камне, и камень изгибался над ней. В центре
пещеры пылал огонь, обдавая пространство теплом. Она потихоньку ощупала себя.
Ушибов, кажется, нет.
Сердце Мира!
Она узнала голос Саревадин, а потом и ее самое, стоящую возле огня.
Скиталица выглядела так, словно никогда не менялась. Женщина без возраста.
Побирушка, рассказчица длинных историй возле полупогасших костров. Она
протянула к огню руки.
Эсториан кружил по широкому голому залу, стены которого казались
выкрашенными или затканными ветхими гобеленами. Они неслышно перемещались и
колыхались это были бесчисленные экраны Мировых Врат. Да, кивнула
Саревадин, подслушав ее мысль. Их сущности проваливаются в бесконечность.
Эсториан коснулся одной из стен, по ней побежала вода, потом расплылась
зелень, из которой вырвался язык адского пламени.
Он отскочил от стены на безопасное расстояние и, повернувшись к Саревадин,
спросил:
Как мы оказались здесь? Это предательство? Измена?
Каждый, прошедший сквозь Врата, попадает сюда. Все магические дороги
ведут в одну точку.
Возможно, это и правда, холодный голос влился в разговор, но здесь
пахнет смертью.
Корусан вышел из-за уступа скалы, сопровождаемый детенышем юл-кошки. Меч
его был спрятан в ножны, но рука оленейца покоилась на эфесе.
Если что-нибудь с нами стрясется, мой меч найдет дорогу к тебе.
Вряд ли, сказала Саревадин. Идите ко мне, дети. Мы погибнем, если не
поспешим. Они знают, что мы здесь, они уже близко.
Вэньи, тяжело вздохнув, попыталась унять свою внезапно встревоженную силу.
Тишина оказалась иллюзией, спокойствие маской. Стены пещеры словно
истончились и сделались хрупкими.
Сердце Мира, средоточие магии мириад миров, балансировало на грани
уничтожения.
Неужели их приход сюда мог так поколебать мировые устои? Огонь, пылающий в
центре зала, взметнулся к потолку, потом опал до крошечных ярко вспыхнувших
угольков, которые затем потемнели.
Быстрее, вскрикнула Саревадин, хватайте меня за руки!
Эсториан сжал правую руку Скиталицы, Корусан уцепился за левую. Вэньи
g`ler`k`q|, не зная, к кому примкнуть.
Этот миг промедления стоил ей дорого. Огонь вспыхнул опять. Стены пещеры
затрепетали, миры закружились в них, сменяя друг друга с калейдоскопической
быстротой. Она потянулась к Эсториану, но тот уже прыгнул в огонь. Пальцы ее
поймали пустоту. Вэньи оступилась и рухнула на колени. Пол под ней затрясся,
все ветры мира взвыли над головой. Маги таились в них. Наблюдали. Выжидали.
Подслушивали. Они хотели чего-то. Чего? Проникновения в Замок? Казалось, их
дальнейшие действия зависели от продвижения Эсториана. А может быть, они
ожидали его смерти.
Она цеплялась за камни, которые шевелились под ней как живые. Она глядела в
огонь. Там танцевали тени. Одна из них обрела голос.
Не двигай нас дальше... не смей...
Саревадин. И Эсториан, корчащийся от муки.
Заклинаю, не двигай нас... Наверное, ты соткана из огня. но я наполовину
из плоти. А мой охранник целиком человек. Вытащи нас отсюда. Это убьет его!
Вэньи ползла к ним по предательски изгибающемуся камню, цепляясь за трещины
там, где он вспучивался, скользя там, где он тек и скользил. Ее сила
беспомощно повторяла движения хозяйки, которая, стиснув зубы, продолжала
бороться.
Огонь ослепительным языком пламени лизал трескающийся свод потолка. Жар,
исходящий от него, скручивал волосы Вэньи, сушил кожу. Она уже имела
представление о его мощи, воюя с подобными языками, порой вырывающимися из
Врат, но обычно такие выбросы не причиняли вреда магам. Однако этот огонь
казался смертельно опасным. Вэньи знала, что внутри него пустота, но именно
эта пустота и стала ловушкой для томящихся в ней пленников. Саревадин,
кажется, была невредима, но Эсториан извивался от боли.
Выпусти нас отсюда, беззвучно кричал он.
Вэньи пустила стрелу силы в огненный столб. Стрела отскочила, едва не
поразив ее сущность.
Никто не может выпустить нас, сказала Саревадин, кроме тебя, детеныш.
Я не могу, задохнулся он. Яне знаю, как это сделать.
Знания не нужны там, где требуются лишь действия. Открой Врата!
Какие Врата?
Эти!
Тень Саревадин взмахнула пылающей рукой. Вэньи защитила лицо от вспышки
огня.
Видишь? Их много. Они принадлежат Солнцерожденным. Но эти твои!
Открой же свои! Скорее!
Я не могу. Мой Касар плох. Она подтащила его к пылающей бездне.
Давай, открывай!
Нет... у меня ничего не выходит... я не могу...
Вэньи ткнула в огонь пальцем. Палец обуглился и зашипел. Она до крови
прикусила губу, чтобы превозмочь боль.
Она видела их сквозь блестящую дымку и теперь различала, что Эсториан не
один. Он шатался, поддерживая одной рукой оленейца, словно малютку, прижав
его худенькое тело к груди. Мальчишка втянул голову в плечи и глухо стонал.
Ты должен, шептала Вэньи, ты должен. Твоя сила сильнее этого адского костра.
Напрягись, сконцентрируй ее, вспомни... О чем он должен вспомнить, она не
знала сама.
Она ничем не могла помочь им. Огонь был слишком тверд и жесток. Она не
пыталась даже вообразить, как тяжко приходится оленейцу. Но она знала, что
ему очень худо, и молилась за него всем асанианским богам. Ибо бог Солнца
почему-то отвернулся сейчас от своих детей.
Она молилась до тех пор, пока не заплакала, потом стала бить огонь
кулаками, но добилась только того, что на ребрах ее ладоней вспыхнули
огромные волдыри.
Он выстоял, выдержал, он вскинул Касар над своей головой. Огонь раздвоился,
свертываясь в себя, затем развернулся, похолодел и стал не горячее огня
Сердца, который при должном умении довольно легко усмирить. Врата
распахнулись, но не намного, однако Саревадин успела вставить ногу в
образовавшуюся щель. Эсториан медлил.
Вэньи!
Иди! пронзительно закричала она, задыхаясь от гнева, который пришел
неизвестно откуда и кипятком обварил все ее существо. Иди! Я не нужна тебе!
Катись, пока цел!
Она добавила еще одно морское словечко, но Эсториан уже не мог слышать ее.
Саревадин втянула упирающегося безумца в неширокий, сияющий, словно багровая
молния, проем.
ГЛАВА 49
Вэньи потерялась, Корусан, без сознания, висел мешком на плечах, а где
находился сейчас он сам неизвестно. Эсториан остановился и перевел дух. Что-
то мягко толкнулось ему в ноги, кто-то потянул за руку и тут же ее отпустил,
ощущения были приятными.
Зрение возвращалось медленно. Сперва забрезжил неясный свет, потом
проступили очертания того, кто стоял впереди. Красные волосы, рыжая борода,
потом лицо соседа стало гладким и опять поросло густой бородой. Саревадин
вновь принялась за свои штучки.
Что-то теплое опять придавило ноги, юл-котенок играл. Вот так же, играючи,
он проскользнул сквозь первые и вторые Врата, не сходя с ума, не испытывая
страшных мучений. Он следовал за хозяином, которого охранял, и был счастлив
тем, что это прекрасно ему удается.
Эсториан огляделся вокруг. Он стоял внутри гигантского полого драгоценного
камня: пол под ногами был плоским, но стены и купол посверкивали
многочисленными гранями, в них змеились прожилки инородных вкраплений.
Огромная полость казалась наглухо замкнутой, но светильники здесь
отсутствовали; в них не было нужды, ибо белый, чуть мерцающий свет струился
сквозь стены и купол и пробивался снизу, прошивая поверхность, ровную и
гладкую, как отшлифованное стекло.
Он наклонился, снимая с плеч Корусана. Мальчик внезапно пошевелился, и это
движение лишило Эсториана равновесия, он упал и не сразу пришел в себя.
Корусан, стоя на коленях, тряс его за плечи. Дурачок чуть не плакал, белые
