начальством графа Ламберта. Наполеон узнал об этом уже через два дня, 18
ноября, еще до вступления в Оршу. Вскоре затем Наполеона поразила весть,
что Чичагов занял уже и Борисов. С этого момента Наполеон срочно рассылает
приказы и Домбровскому, и Удино, и Виктору, чтобы они как можно больше сил
сосредоточили около Борисова [14], торопясь этим обеспечить себе переход по
борисовскому мосту на правый берег Березины. Дееспособнее и удачнее всех
оказался маршал Удино, которому Наполеон приказал двинуться на Борисов.
Чичагов поручил графу Палену загородить путь Удино, но французский маршал
наголову разбил отряд графа Палена, французская кавалерия бросилась на
русскую пехоту и отбросила ее в лес около Борисова. Чичагов увел свою армию
снова на правый берег, а французы вошли в Борисов. Остатки разбитого отряда
графа Палена с трудом переправились несколько выше Борисова и уже на правом
берегу соединились с Чичаговым.
25 ноября рядом искусных маневров и демонстраций Наполеону удалось отвлечь
внимание Чичагова к Борисову и к югу от Борисова, и пока Чичагов стягивал
туда свои силы, король неаполитанский Мюрат, маршал Удино и два видных
инженерных генерала Эблэ и Шасслу поспешно строили два моста у Студянки.
В ночь с 25 на 26 ноября в Студянку вступила императорская гвардия, а на
рассвете появился и Наполеон. Он приказал немедленно начать переправу. Под
руками у него было в ту минуту всего 19 тысяч бойцов. Переправа шла уже при
перестрелке с отрядом генерала Чаплица, который первый заметил, что
Наполеон уводит куда-то из Борисова свои войска. Наполеон велел занять
прочно оба берега у наведенных мостов через Студянку. Весь день 26 ноября к
нему подходили войска. В ночь с 26-го на 27-е Наполеон велел переправиться
на правый берег маршалу Нею с остатками его корпуса и со всей молодой
гвардией. Всю ночь и все утро 27 ноября продолжалась переправа, и
французские батальоны один за другим переходили на правый берег. Во втором
часу дня 27 ноября двинулась старая гвардия с Наполеоном. За старой
гвардией пошли дивизии корпуса Виктора. Переправившаяся французская армия
выстраивалась на правом берегу.
Вечером и ночью с 27 на 28 ноября на левый берег, еще не вполне оставленный
всеми регулярными французскими войсками, стали прибывать огромные толпы
безоружных и полубезоружных людей, отставших, больных, с отмороженными
пальцами, а иногда и руками или ногами. За ними и вместе с ними стали
переправляться обозы, а с обозами те несчастные иностранцы, вышедшие с
французами из Москвы, которые еще уцелели во время отступления. Там было
много женщин и детей. Они рвались к переправе, умоляли пропустить их
поскорее, говорили о казаках, которые идут следом за ними, но их не
пропустили. Наполеон приказал прежде всего переправить бойцов, а уж потом,
если хватит времени, безоружных, раненых, женщин и детей, если же не хватит
времени, - сжечь мосты.
Времени не хватило.
Бои 28 ноября были упорны, но они не сопровождались успехом для русских. Ни
Чичагов, ни Витгенштейн не действовали так, как могли бы, принимая во
внимание, что на правом берегу у Чичагова было 25 тысяч человек, а у
Наполеона 19 тысяч, на левом же берегу у русских около 25 - 26 тысяч, а у
маршала Виктора около 7 - 8 тысяч бойцов. В 9 часов утра 29 ноября при
воплях и молениях тысяч раненых, безоружных и всех тянувшихся с обозами
генерал Эблэ приказал сжечь оба построенные им и Шасслу моста. После этого
казаки налетели на оставшуюся многотысячную, беспорядочную толпу
оставленных, пошла рубка и стрельба.
Что же делали русские военачальники в эти решающие дни?
Чичагов уже утром 27 ноября узнал о необычайном движении около Студянки, но
думал, что это лишь демонстрация с целью обмануть его, и весь этот день
провел в деревне Забашевичи. Между тем после ухода французских войск
(прежде стоявших в Борисове) к Студянке - для переправы - в Борисов прибыл
"опоздавший" Витгенштейн. Но явился он только со штабом, без армии...
Все было кончено: Наполеон с армией перешел по наведенным мостам через
Березину раньше, чем трое русских генералов, которые должны были "завязать
его в мешок", явились на место действия. Кутузов не только простоял два дня
в Копысе, но и от Копыса до Березины делал такие частые дневки и привалы,
каких даже он никогда не делал до сих пор. Он-то сам знал, зачем он это
делает. А не отвечать на вопросы, на которые он не хотел ответить, старый
фельдмаршал умел так, как никто.
4
Рассказав о Березинской переправе, я хочу теперь познакомить читателя хоть
в нескольких словах с полемикой, возгоревшейся вокруг этого события. Эта
полемика внесла некоторые важные уточнения.
В анонимной английской книге, переведенной в 1833 г. на русский язык с
"посвящением" Чичагову, была предпринята решительная попытка оправдать
адмирала [15]. Автор, называющий себя очевидцем и участником дела,
утверждает, что Чичагов прибыл на правый берег Березины один, только с 15
тысячами пехоты и 9 тысячами кавалерии, а Витгенштейн появился на левом
берегу, когда переправа уже совершилась. Что касается Кутузова, то его
авангард был в это время только еще в Толочине, т. е. почти в 115
километрах к востоку от переправы, не говоря уже о главных силах Кутузова,
бывших приблизительно в 150 - 160 километрах, в местечке Копысе. Около
Минска в руки французов попал отряд из 50 казаков, охранявший курьера,
который вез Чичагову из Петербурга важные бумаги. Из перехваченных бумаг
Наполеон узнал, что Александр требует соединения Чичагова с Витгенштейном у
Березины. Но ни Витгенштейн, ни Чичагов, уже знавшие этот приказ, все равно
не спешили его выполнить, и аноним, автор указанной книги (за которым явно
стоит сам Чичагов), силится всеми способами доказать, что у Чичагова были
разумные основания так терять время, как он его терял, например остановка
на несколько дней в Минске объясняется "ковкой лошадей" и раздачей
провианта и т. п. Но ведь подобных же оправданий и у Витгенштейна и у
Кутузова было в запасе сколько угодно. Они просто все трое не желали
встречи с Наполеоном и не встретились с ним.
С 21 ноября г. Борисов был занят русскими под начальством генерала
Ламберта. Но маршал Удино бросился, как уже сказано, на Борисов, разбил
наголову высланную против него дивизию Палена, отбросил русских от Борисова
и занял город. Вот как дальше аноним (т. е. Чичагов) излагает события. Еще
23 ноября Чичагов не имел никакого понятия о том, где находится
Витгенштейн, а между тем Наполеон с главными силами подходил к Березине и
24 ноября прибыл к высотам между Неманцом и Борисовом. К нему шел маршал
Виктор, отбиваясь от Витгенштейна. В битве у Смольянцев 15 ноября, удачной
для русских, Витгенштейн отбросил Виктора и взял пленных... После
Смольянцев Витгенштейн почему-то потерял пять дней в бездействии. И тут,
вдруг, Витгенштейн, вместо того, чтобы дальше идти за Виктором на Радуличи,
пошел по совсем другому направлению - на местечко Баран - и в решающий
момент не оказался на месте. Целых четыре дня Чичагов после этого не
получал никаких известий ни от Витгенштейна, ни от Кутузова, который
продолжал оставаться в неподвижности, не трогаясь от Копыся.
"Кутузов с своей стороны, избегая встречи с Наполеоном и его гвардией, не
только не преследовал настойчиво неприятеля, но, оставаясь почти на месте,
находился все время значительно позади", - говорит в своих "Записках" Денис
Давыдов. Это не помешало Кутузову, сообщает далее Давыдов, писать Чичагову,
будто он, Кутузов, уже "на хвосте неприятельских войск", и поощрять
Чичагова к решительным действиям. Кутузов при этом пускался, по уверению
Давыдова, на очень затейливые хитрости: он помечал свои приказы Чичагову
задним числом, так что адмирал ничего понять не мог и "делал не раз весьма
строгие выговоры курьерам, отвечавшим ему, что они, будучи посланы из
главной квартиры гораздо позднее чисел, выставленных в предписаниях,
прибывали к нему в свое время"[16]. А на самом деле Кутузов все оставался
на месте в Копысе.
Эти неправильно датированные приказы Кутузова и полное его молчание
одинаково выбивали из-под ног Чичагова всякую почву. 25 ноября Наполеон,
как уже упоминалось, приказал частям своей армии, стоявшим в Борисове,
делать большие демонстративные движения, выдвигать большую артиллерию,
чтобы обмануть Чичагова (стоявшего на правом берегу) и чтобы заставить его
думать, будто Наполеон перейдет реку у Борисова. Когда все уже совершилось,
Наполеон сказал и за ним повторили это очень многие военные историки, что
он обманул Чичагова, отвлекши его внимание от того места (Студянки), где
Наполеон на самом деле решил переправиться через Березину.
"Этот глупый адмирал!" - так называл Чичагова Наполеон. Автор примечаний к
анонимной английской книге, о которой я сказал выше, решительно протестует.
"В чем состоит обман?" - с горечью спрашивает он. Все места возможной
переправы были учтены Чичаговым, но что же он мог поделать против
наполеоновских сил, когда его так страшно подвели? Да, был обман, но не
Наполеон обманул его, а Витгенштейн и Кутузов: "Поистине был обман. Первое
- в надежде прибытия генерала Эртеля (присылки которого просил, но не
добился Чичагов), второе - соединение генерала Витгенштейна (которое не
состоялось), третье - преследование генерала Кутузова (который и не думал
догонять и преследовать Наполеона)". Истребление части не переправившейся
через Березину дивизии генерала Партуно и взятие в плен оставшейся части
было плохим утешением.
На другой день после Березинской переправы Роберт Вильсон писал в Петербург
лорду Каткэрту, конечно, для сообщения Александру, что в неудаче виноват не
Чичагов, а Кутузов, нарочно потерявший четыре дня, прекративший
преследование и не тревоживший тыл Наполеона в самый критический момент: "Я
ни от кого не слышал, чтобы адмирал Чичагов заслужил неодобрение. Местное
положение было таково, что не позволяло ему идти на неприятеля. Мы (т. е.
Кутузов, в штабе которого пребывал Вильсон. - Е. Т.) виноваты потому, что
два дня были в Красном, два дня в Копысе, почему неприятель оставался
свободным сзади, что есть немаловажная выгода, когда предстоит переходить
через реку, имея перед собою неприятное ожидание найти две противные армии"
[17] (Чичагова и Витгенштейна).<./P>
Но кто бы ни был виноват, вернуть упущенное, поправить непоправимое было
нельзя. Наполеон ушел.
Взоры всех обратились к зрелищу окончательной агонии остатков великого
полчища. Эта агония развернулась именно после Березины.
5
У очевидцев и участников дела с Березиной навсегда соединились в памяти:
стратегическая победа Наполеона над русскими тогда, когда, казалось, ему
грозила полная гибель, и вместе с тем страшная картина побоища уже после
перехода императора с гвардией и остатками армии на западный берег реки.
"Видишь ли деревни Брилово и Стахово? Там Наполеон дал нам
кровопролитнейший бой; сильные батареи с того отлогого берега прикрывали
его переправу и целый день дрались на ней с переменным счастием. Здесь
величайший из полководцев достигнул своей цели. Хвала ему!" Так пишет
инженерный офицер армии Чичагова Мартос. Он дает и картину того, что
увидел, когда вместе с Чичаговым подъехал к месту битвы уже после удавшейся
Наполеону переправы и ухода его войск: "Ввечеру того дня равнина
Веселовская, довольно пространная, представляла ужаснейшую, невыразимую
картину: она была покрыта каретами, телегами, большею частью переломанными,
наваленными одна на другую, устлана телами умерших женщин и детей, которые
следовали за армией из Москвы, спасаясь от бедствий сего города или желая
сопутствовать своим соотечественникам, которых смерть поражала различным
образом. Участь сих несчастных, находящихся между двумя сражающимися
армиями, была гибельная смерть; многие были растоптаны лошадьми, другие
раздавлены тяжелыми повозками, иные поражены градом пуль и ядер, иные
