16, 17, 18 ноября, в особенности же 17-го и 18-го, шли эти бои, в которых
французы кое-где отступали в порядке, а кое-где поддавались панике и
ударялись в бегство, бросая оружие. Наполеон с гвардией и с более или менее
сохранившимися частями вовсе и не стремился под Красным удержать позиции:
он хотел только вывести из боя то, что можно было. Он спешил к Березине.
Уход из России, уход как можно более поспешный, один только мог сохранить
хоть часть тех 30 - 40 тысяч бойцов, которые у него остались. Под Красным
произошел своего рода отбор: погибли в бою или сдались в плен наименее
боеспособные люди, которые просто не могли уже поспеть за уходящими
частями. Но все-таки характеристика, которую дает боям под Красным Денис
Давыдов, не совсем справедлива. Кстати, это сражение, неизвестно почему, он
называет, как и Левенштерн, "трехдневным", тогда как бои под Красным
длились не три, а четыре дня и сражение стоило не только французам, но и
русским немалых жертв.
Вот как начались эти четырехдневные бои.
Русская армия, двигаясь по-прежнему южнее и параллельно линии отступления
Наполеона, на Смоленск за ним не пошла, а направилась от Ельни прямо к г.
Красному, юго-западнее Смоленска, наперерез отступлению Наполеона от
Смоленска к Березине. Тут 15, 16, 17 и 18 ноября и произошел ряд боев с
французами. Еще 15 ноября схватка русского генерала Ожаровского с молодой
гвардией была не совсем удачна для русских. 16-го, 17-го и 18-го Наполеон,
маневрируя порой (именно 16-го) как бы в наступательном духе, на самом деле
только и думал о выходе из боя. Он долго ждал Нея, но, не получая от него
известий, приказал всей своей армии отступить от Красного. Около Доброго,
западнее Красного, уже стоял Тормасов Штаб Кутузова хотел, чтобы быстро
двинулись главные силы на помощь Тормасову, рассчитывая взять армию
Наполеона в мешок. Кутузов не сделал этого, учитывая действительное
состояние русской армии в этот момент.
Наполеон ушел к Орше и, уже войдя в Оршу, диктуя приказы, подсчитывая
войска, не переставал говорить о Нее, о своем "храбрейшем из храбрых", как
он его называл. Гибель маршала Нея с его 7 - 8 тысячами арьергарда казалась
несомненной. Ведь оттого и затягивались так бои под Красным, что Наполеон
все ждал, пока подойдет арьергард, но когда стало ясно, что Нею не
выбраться уже из кольца русских войск. Наполеон махнул рукой на все,
связанное с арьергардом, и отступил на Оршу.
Ней, командир арьергарда, покинул Смоленск последним 17 ноября. У него было
около 7 тысяч (по другим данным, около 8500) бойцов, кроме того, небольшой
отряд кавалерии (400 - 500 человек), и за ним тянулась безоружная масса
больных и раненых (еще около 8 тысяч человек). Орудий у маршала было 12.
18 ноября Ней, еще не зная, что Наполеон ушел из Красного, пытался с боем
прорваться сквозь соединенные русские силы - Милорадовича, Паскевича и
князя Долгорукого. Нея отбросили обратно к лесу, откуда он вышел.
Русские были в тылу, русская пехота стояла по обе стороны, русские открыли
артиллерийский огонь с флангов. Впереди был лес, запорошенный снегом, без
дорог, за лесом - Днепр. Французские орудия были подбиты. Ней был сдавлен
со всех сторон. Вдруг русский офицер явился перед Неем с предложением
сдаться: "Фельдмаршал Кутузов не посмел бы сделать такое жестокое
предложение столь знаменитому воину, если бы у того оставался хоть один
шанс спасения. Но 80 тысяч русских перед ним, и если он в этом сомневается,
Кутузов предлагает ему послать кого-нибудь пройтись по русским рядам и
сосчитать их силы". Что Наполеон и маршалы уже ушли и находятся очень
далеко, это Ней знал. Слова русского офицера звучали убедительно.
Есть несколько вполне схожих показании об ответе, который дал Ней:
"Императорский маршал в плен не сдается! Под огнем люди в переговоры не
вступают!" По другой версии, он прервал речь офицера словами: "Вы, сударь,
когда-нибудь слыхали, чтобы императорские маршалы сдавались в плен? Нет?
Так извольте замолчать!" Ней сказал своим генералам: "Продвигаться сквозь
лес! Нет дорог? Продвигаться без дорог! Идти к Днепру и перейти через
Днепр! Река еще не совсем замерзла? Замерзнет! Марш!" - приказал Ней. Около
3 тысяч человек пошло за ним без дорог сквозь покрытый снегом лес к реке.
Русские сначала потеряли их из вида и стали брать в плен те тысячи
безоружных и раненых, которые плелись за арьергардом. Ней дошел до реки.
Тонкий, еще хрупкий лед покрывал поверхность Днепра. "Вперед!" - крикнул
маршал и первый вступил на ненадежный лед.
По этому льду еще никто из местных жителей не отваживался пройти. Ней
прошел первый со своим корпусом.
Ней перешел Днепр, потеряв из 3 тысяч солдат и офицеров 2200 человек. Те
солдаты его арьергарда, которые спаслись при этой переправе, рассказывали о
том, как много их товарищей провалилось в полыньи и исчезло подо льдом на
их глазах. Самое болезненное впечатление на перешедших через Днепр
произвело оставление на берегу нескольких фур с ранеными, больными, с
иностранцами и их женами и детьми, которые влачились от Москвы за
отступавшей армией. Во время переправы Днепр оглашался воплями тонувших,
провалившихся сквозь некрепкий лед, и нельзя было и думать переправлять
тяжелые фуры. А вокруг и на том и на другом берегу рыскали казаки, то
исчезая, то появляясь вновь. Вопли и мольбы, наконец, заставили офицеров
попытаться переправить несколько фур, наполненных ранеными, женщинами и
детьми. Но едва эти фуры спустились на замерзшую реку, как лед под ними
подломился и их всех поглотила холодная вода. С того берега Ней и успевшие
переправиться солдаты слышали страшные вопли тонувших и рассказывали, что
еще страшней была внезапная тишина, сменившая раздирающие душу крики
погибающих в ледяной воде сотен людей. "Думали ли мы тогда, что еще
позавидуем много раз тем, кто уже успокоился на дне Днепра?" - говорит один
из солдат наполеоновской армии, переходивший Днепр с маршалом Неем.
Второй этап отступления ведь еще только начинался...
Ней и оставшиеся 800 бойцов пришли к Наполеону в Оршу. Наполеон молча сжал
маршала в своих объятиях. Ней и дальше вызвался командовать в самом опасном
месте: в арьергарде, а на этот арьергард наседали Платов с казаками и
Милорадович с регулярной конницей. Один из активнейших участников
преследования отступающих французов, русский генерал В. И. Левенштерн, дает
такую оценку этому последнему фазису боев под Красным: "Ней сражался, как
лев, но время побед для французов миновало... С наступлением ночи маршал
Ней направился с слабыми остатками своего корпуса к Сырокоренью, и ему
удалось, пройдя сквозь победоносную (русскую. - Е. Т.) армию, перейти
Днепр, который был покрыт тонким льдом. Этот подвиг будет навеки
достопамятен в летописях военной истории. Ней должен бы был погибнуть, у
него не было иных шансов к спасению, кроме силы воли и твердого желания
сохранить Наполеону его армию".
18 ноября французский авангард на рассвете вошел в Оршу, а старая и молодая
гвардия с Наполеоном вошла в Дубровну. Около часу дня 18 ноября Наполеон с
гвардией уже выступил из Дубровны и 19-го вошел в Оршу. Отсюда он 20-го
выступил к Борисову, городу на левом берегу реки Березины, откуда он и
думал начать по уцелевшему там мосту переправу на правый (западный) берег
реки. Сколько было у Наполеона войск в этот наиболее критический момент
отступления? Точного подсчета не сделали ни в Смоленске, ни в Орше. Даются
очень отклоняющиеся одна от другой цифры: 90 тысяч человек, из них 35 - 40
тысяч боеспособных (во главе с почти нетронутой гвардией) и 50 - 55 тысяч
безоружных, слабосильных, негодных к бою людей, только затруднявших
движения Наполеона; дается и другая - минимальная - цифра: 55 - 60 тысяч
человек, из которых 23 - 25 тысяч бойцов и 30 - 35 тысяч безоружных,
больных, полузамерзших. Все показания сходятся на одном: у Наполеона было
около 30 - 35 тысяч годных к бою людей, может быть, немного меньше или
немного больше. Эти люди принадлежали больше всего к чисто французским
частям. За ними тащились десятки тысяч итальянцев, немцев, поляков,
голландцев, иллирийских славян, разноплеменных и разноязычных, не
понимавших друг друга, ненавидевших друг друга и особенно свое начальство,
рвущих друг у друга хлеб и те жалкие суррогаты пищи, которыми люди пытались
утолить свой голод. Их засыпал снег, они мерзли, спотыкались и падали,
голод и холод довели их до какого-то потемнения сознания. Они двигались,
как автоматы, падали, замерзали, умирали молча, и товарищи шли мимо, даже
не пытаясь им помочь. Вокруг носились казаки, налетали порой с криком
"ура!" партизаны, били, кололи, рубили отстающих и обозников и скрывались,
а иногда отрезывали целые отставшие части и принуждали к сдаче. Наполеон
шел пешком в рядах старой гвардии, шел по глубокому снегу молча по
нескольку километров.
Денис Давыдов оставил нам описание картины, всю жизнь стоявшей у него перед
глазами: "...Подошла старая гвардия, посреди коей находился сам Наполеон...
мы вскочили на коней и снова явились у большой дороги. Неприятель, увидя
шумные толпы наши, взял ружье под курок и гордо продолжал путь, не
прибавляя шагу. Сколько ни покушались мы оторвать хотя одного рядового от
этих сомкнутых колонн, но они, как гранитные, пренебрегая всеми усилиями
нашими, оставались невредимы; я никогда не забуду свободную поступь и
грозную осанку сих, всеми родами смерти испытанных, воинов. Осененные
высокими медвежьими шапками, в синих мундирах, белых ремнях, с красными
султанами и эполетами, они казались маковым цветом среди снежного поля...
Командуя одними казаками, мы жужжали вокруг сменявшихся колонн
неприятельских, у коих отбивали отстававшие обозы и орудия, иногда отрывали
рассыпанные или растянутые по дороге взводы, но колонны оставались
невредимыми... Полковники, офицеры, урядники, многие простые казаки
устремлялись на неприятеля, но все было тщетно. Колонны двигались одна за
другою, отгоняя нас ружейными выстрелами и издеваясь над нашим вокруг них
бесполезным наездничеством... Гвардия с Наполеоном прошла посреди...
казаков наших как 100-пушечный корабль между рыбачьими лодками" [11].
Наполеон со своей гвардией приближался к смертельно опасному барьеру,
который нужно было непременно взять или погибнуть. Уже на третий День после
выхода из Орши передовые разъезды его авангарда увидели перед собой мутную
пологу воды. Перед ними простиралась довольно широкая река с очень илистыми
берегами, еще не замерзшая, однако уже катившая первые небольшие льдины, -
река, переправа через которую была бы нелегка даже и в обычное время, а при
начавшемся замерзании переправа делалась еще труднее.
Это была Березина.
3
"Березина! Роковое имя, роковое место, где могли окончиться, но не
окончились, а продлились еще на три года бедствия человечества! Место, где
совершена была ужаснейшая ошибка, за которую Европа заплатила новыми
сотнями тысяч жизней на полях Лютцена, Бауцена, Дрездена, Кульма, Лейпцига,
Труа, Арси-сюр-Об, Линьи, Ватерлоо, новыми долгими годами разорения и
военной грозы!" - так писали о Березинской переправе германские мемуаристы
первой половины XIX в., когда еще не вымерло поколение, пережившее и
перестрадавшее наполеоновскую эпопею. Наполеону удалось уйти - и всемирное
побоище поэтому окончилось не в ноябре 1812 г., а только в июне 1815 г.,
когда Наполеон был окончательно побежден в кровавой последней своей битве
при Ватерлоо. Под Березиной стратегический талант Наполеона развернулся во
всю ширь и спас его от, казалось бы, неминуемой капитуляции. По мнению
военных историков, вполне согласных в этом с Клаузевицем, Наполеон под
Березиной не только "в полной мере спас свою честь, но даже приобрел новую
славу". И все-таки, быть может, и наполеоновского гения не хватило бы в
этих совсем отчаянных, совсем безвыходных обстоятельствах, если бы в
русском лагере царила единая воля, или, точнее, если бы воля, от которой в
