он замечал, как девушки широко раскрытыми удивленными глазами разглядывали
его тяжелые сапоги и потрепанную кожаную куртку. При этом они вздрагивали и
старались поскорее отвернуться от шедшей понурив голову Водир.
Теперь Смит видел, что их лица были столь же восхитительны, как и
пленительные фигуры. Это были лица счастливых, не ведающих о своей прелести
существ, не знакомых с иной жизнью, не знающих забот. Существ, лишенных
обычной человеческой души. Он почувствовал это безошибочным инстинктом. Да,
они воплощали абстрактное понятие красоты; и все же, на гораздо менее
прекрасном лице Водир он недавно видел выражение решимости, сожаления и
другие чувства, ставившие ее несравненно выше.
Музыкальные голоса смолкли, и они шли дальше в полной тишине. Было
очевидно, что обитательницы галереи хорошо знакомы с Алендаром, потому что
лишь изредка бросали на него безразличные взгляды. Смит же явно был первым
мужчиной, оказавшимся здесь, - завидя его, девушки буквально замирали от
изумления. Наконец, последнее из окружавших их очаровательных созданий
осталось позади. Сама собой отворилась дверь, украшенная резьбой из
слоновой кости. Они спустились по короткой лестнице, затем прошли еще одним
коридором. Ощущение искрящегося воздуха пропало, но еще можно было
различить, как далеко позади них возобновился сладостный перезвон голосов.
Затем в коридоре резко потемнело, так что вскоре наступила почти полная
темнота.
Тогда Алендар остановился и обернулся.
- Я храню каждое из моих самых драгоценных сокровищ, - сказал он, - в
отдельном футляре. Как, например, вот это.
Он протянул руку, и Смит разглядел свисающую с потолка портьеру.
Алендар раздвинул тяжелые темные складки, и вырвавшийся наружу свет четко
обрисовал металлическую решетку, прутья которой отбросили резкие тени на их
лица. Смит шагнул вперед и заглянул в комнату.
Ее убранство было удивительно скромным - стол, диван у противоположной
стены... Тут сердце Смита подпрыгнуло в груди и, кажется, остановилось: на
диване лежала женщина. И если девушки в галерее походили на богинь, то эта
была прекраснее всего, что когда-либо осмелился бы вообразить человек. Она
превосходила кого угодно: стройные белоснежные ноги на черном бархате,
плавно круглившиеся под облегающим формы платьем, медные волосы,
разлившиеся, словно огненная лава, по почти прозрачным плечам; лицо с
печатью нечеловеческого покоя... Красота лежавшей с закрытыми глазами
женщины казалась неживой, словно у идеально выполненной мраморной статуи.
От нее исходили почти осязаемые волны одурманивающего, магнетического
очарования и волшебного, как наваждение, соблазна. Смит не мог отвести от
женщины взгляд - он был, словно муха, увязнувшая в сиропе...
Алендар что-то сказал через плечо Смита, и его голос, прозвучавший
странно громко, вырвал красавицу из сладкого сна. Веки приоткрылись, живой
свет разлился по только что такому невозмутимому лицу, и на месте мраморной
бесстрастности вспыхнуло невыносимая нежность. Она поднялась с дивана
гибким движением волны, набегающей на скалу, и улыбнулась, пленив своей
колдовской прелестью все чувства Смита. Затем женщина склонилась в глубоком
реверансе, так что ее волосы заплескались вокруг нее, и в таком положении
снова застыла.
Алендар опустил портьеру и повернулся к Смиту, пришедшему в себя
только после того, как ослепительное видение исчезло. Снова его острый
взгляд погрузился в самые глубины сознания Смита, и снова Алендар чуть
заметно улыбнулся.
- Идемте дальше, - сказал он и двинулся вперед по коридору.
Они прошли мимо трех следуюших портьер и остановились у четвертой.
Позднее Смит вспоминал, что портьера словно сама по себе раздвинулась перед
ним, и то, что он увидел в комнате, как огнем выжгло в мозгу все
воспоминания. Находившаяся в комнате стояла, приподнявшись на носках, и у
Смита прервалось дыхание, когда он увидел ее. Исходившее от нее
магнетическое очарование потянуло к себе, и он вцепился побелевшими от
напряжения пальцами в прутья решетки, забыв обо всем на свете, кроме
единственного неудержимого испепеляющего желания...
Девушка сделала несколько шагов; ослепительная прелесть сопровождала,
словно музыкальный аккомпанемент, каждый ее жест. Экстаз, охвативший Смита,
все же не смог лишить его осознания, что если бы даже и можно было
бесконечно сжимать в объятьях это восхитительное тело, то он все равно
продолжал бы желать чего-то большего; оно пробуждала в его душе голод,
несравненно более сильный, чем простое плотское влечение. Мозг трепетал от
желания обладать, и в то же время это было невозможно. Неутолимое желание
обрушилось на него, подобно безумию, и все вокруг закружилось в вихре
страсти, и девушка, столь же недоступная, как звезды, исчезла в розовом
тумане. Он с трудом сделал вдох и отступил перед этим невероятным видением.
Алендар улыбнулся и опустил портьеру.
- Идемте, - повторил он голосом, в котором сквозила ирония.
Они довольно долго шли по коридору мимо висевших на стенах через
правильные интервалы портьер. Наконец остановились перед очередной, из-за
которой по краям наружу пробивался свет, как будто за ней находился очень
сильный источник освещения.
- Здесь я храню абсолютную красоту, едва связанную с материальной
оболочкой. Смотрите.
Смит едва успел бросить беглый взгляд на находившуюся в комнате
женщину. Ослепляющий шок взрывом встряхнул все его нервы, и рассудок
безвольно отдался смертельному соблазну, проникшему, словно магические
волны, до самой глубины естества. Эта невероятная красота влекла с
неудержимой силой, порабощая чувства, растворяя в себе мозг и тело.
Он успел бросить в комнату единственный взгляд, но и этого было
достаточно, чтобы почувствовать охватившие его муки неутолимого адского
желания; затем он закрылся рукой и, шатаясь, отступил в темноту. Немое
рыдание подступило к горлу, и вокруг вихрем закружилась тьма.
Портьера упала. Смит прислонился к стене; мало-помалу бешеные удары
его сердца затихли. Колдовское очарование постепенно ослабляло свою мертвую
хватку.
В глазах Алендара, когда он отвернулся от двери, сверкали искры
зеленого огня, и выражение безудержной алчности, словно тень, накрыло его
лицо.
- Я мог бы показать вам, землянин, и других красавиц, - сказал он, -
но это может кончиться для вас потерей рассудка. Вы и так только что опасно
балансировали на грани безумия. А у меня имеются другие планы. Начинаете ли
вы хотя бы догадываться, каковы они?
Смит потряс головой, чтобы избавиться от следов головокружения, и
пощупал рукоять пистолета. Ощутив под рукой свое надежное оружие, он
почувствовал себя гораздо увереннее. Смит понимал, что теперь не может
рассчитывать даже на малейшее снисхождение, так как проникнул в самые
сокровенные тайны Минги. Да, его ждала смерть, готовая обрушиться, как
только Алендару наскучат праздные разговоры. Но если Смит будет настороже,
если зрение и слух не подведут в нужный момент, то, может быть, он не умрет
один. Яростная вспышка из дула термопистолета - вот все, о чем можно было
мечтать.
- Смерть читается в ваших глазах, человек Земли, - сказал Алендар,
вновь улыбнувшись, - а разум поглощен мыслями об убийстве. Неужели вам не
известно ничего, кроме постоянных схваток? Неужели у вас полностью
отсутствует любопытство? Вам не интересно знать, зачем мы пришли сюда? Да,
смерть действительно подкарауливает вас, но она будет совсем не такой
страшной. К тому же ведь это рано или поздно случается с каждым живым
существом... Выслушайте меня внимательно. Я хотел бы попытаться понять
инстинкт самосохранения, парализующий разум. Дайте проникнуть в ваш мозг
поглубже - и тогда ваша смерть будет приятной и в чем-то даже полезной.
Короче говоря, зверь мрака голоден. И он питается плотью. А я предпочитаю
более изысканную пищу. Слушайте же.
Зрачки Смита сузились. Более изысканная пища... Его окружала
опасность, опасность невероятно страшная. Она буквально пропитывала все
вокруг, носилась в воздухе. Инстинктивно он чувствовал, что угроза
заставляет сознание открыться Алендару, подчиниться властной силе его
глаз...
Коридор неожиданно расширился, его потолок изогнулся высоким сводом
туннеля; почти тут же противоположная стена растворилась в бесконечной
тьме. Они очутились рядом с огромным водным пространством, откуда к
подножию обрыва, на котором они стояли, накатывались тяжелые черные волны.
Смит едва не выругался от неожиданности. Еще мгновение тому назад они
пробирались низкими, давящими на сознание подземельями глубоко в недрах
цитадели. И вот теперь оказались на берегу огромного моря мрака, и легкий
ветерок овевал их лица своим таинственным дыханием.
Внезапно вдали, на границе света и тьмы, черная масса забурлила.
Высокие волны неотчетливо осветились призрачными вспышками фосфоресценции;
казалось, что они состояли из более плотной субстанции, чем вода, скорее
похожей на смолу или жидкую грязь.
Алендар пристально смотрел на волны, слабо освещенные колеблющимися
вспышками. Через несколько мгновений среди водоворота на поверхность
вынырнуло что-то огромное, расплескавшее далеко вокруг вязкую жидкость,
настолько жуткое, что нужно было благодарить тьму, милосердно скрывшую это
от взглядов. Почти сразу же чудовищная масса погрузилась в глубину, оставив
на поверхности мелкие волны ряби над движущимся телом.
- Вы знаете, - сказал Алендар, не оборачиваясь, - жизнь - невероятно
древнее явление. И есть разумные расы, гораздо более древние, чем человек.
Я принадлежу к одной из них. Жизнь родилась из черного ила морских пучин и
двигалась к свету не одним, а многими путями. Некоторые ее ветви достигли
зрелости и глубочайшей мудрости, когда предки человека еще раскачивались на
деревьях в тропическом лесу.
На протяжении многих столетий, если считать время по-вашему, в
цитадели живу я, Алендар, воспитывающий красавиц. В последние годы я продал
несколько из них, второстепенного значения. Пожалуй, я сделал это только
для того, чтобы показать самодовольному человечеству, что оно не способно
понять истину, даже если и узнает ее. Может быть, теперь вам становится
яснее? Моя раса отдаленно схожа с теми порождениями жизни, которые питаются
кровью; несколько ближе к тем, кто использует в качестве еды жизненную
энергию. Но у моей расы более утонченные вкусы. Мы питаемся красотой. Да,
именно красотой.
Она столь же материальна, как и кровь. Разве вы никогда не замечали,
что у некоторых женщин идеальная красота соседствует с какой-то внутренней
холодностью? Эта энергия настолько могуча, что может подавлять все
остальное, существуя за счет ума, доброты и прочих человеческих качеств.
Здесь, в самом начале (потому что моя раса, возникшая на другой
планете, уже была стара, когда этот мир только переживал свою юность), мы
долго дремали в иле, но затем пробудились, чтобы питаться энергией,
свойственной человеку даже в то время, когда он жил в пещерах. Разумеется,
это была весьма скудная пища. Мы внимательно изучили вас, а затем отобрали
представителей для дальнейшего разведения. Мы построили цитадель и
принялись совершенствовать человеческий род. Постепенно мы пришли к тому,
что дало современный тип красоты. Можно сказать, мы достигли почти
идеального совершенства. Наверное, вам было бы интересно узнать, что
получалось в других мирах, с совершенно иными разумными расами...
Итак, теперь вы знаете. Женщины, воспитываемые, словно домашние
животные, чтобы удовлетворить стремление к красоте, которой мы живем, - вот
что такое Минга.
Но это меню постепенно стало казаться все более однообразным, как и
любая постоянно употребляемая пища. Я увидел в Водир искру качеств, которые
только в редчайших случаях удается наблюдать среди девушек Минги. В ней, в
скрытом состоянии, сохранились ум и отвага. Разумеется, благодаря этому ее
красота несколько уменьшилась, но появилась острота ощущения чего-то нового
