сознание смогло вмешаться в борьбу, находясь внутри него. В результате он
был вынужден сражаться сразу с двумя противниками, и вам удалось разрушить
его человеческую оболочку. Тогда он вернулся в ил, из которого когда-то
вышел - в черный, липкий, вязкий ил... Я не совсем понимаю, как это
произошло, - может быть, сражаясь на два фронта - одновременно с внешним и
внутренним врагом, - он затратил столько сил, что пришлось использовать
часть энергии, необходимой для поддержания человеческого облика? И к тому
моменту, как вы атаковали его, он был ослаблен настолько, что оболочка
разрушилась...
Она покачнулась и едва не упала. Чудом удержавшись на ногах, она
продолжила путь, стараясь держаться подальше от Смита, как будто близость с
человеком была невыносимой.
Скоро они преодолели серебряную дверь и очутились там, где воздух
казался искрящимся и колючим, словно глоток хорошего шампанского. Голубой
бассейн по-прежнему сверкал, как драгоценный камень в золотой оправе, но
вокруг не было ни души - ослепительные девушки исчезли.
Дойдя до конца коридора, Водир остановилась и повернула к спутнику
лицо, искаженное невероятным усилием. Казалось, она пытается вспомнить...
- Здесь меня ждет самое страшное, - сказала она. - О, если бы мне
удалось... - Она стиснула голову ладонями, раскачиваясь в отчаянии. - У
меня больше нет сил, я больше не могу, - услышал Смит жалобное бормотание.
Затем внезапно она резко выпрямилась и протянула к нему руки. Он неуверенно
взял их, почувствовав, как она вздрогнула при этом. По ее лицу пробежала
болезненная судорога, которая передалась ему, и его передернуло от
отвращения. Он увидел, что глаза Водир стали безжизненными, страшное
напряжение исказило черты лица, и на лбу проступили капельки пота. Довольно
долго она стояла неподвижно, словно охваченная оцепенением, с печатью
смертной муки на лице, с глазами, пустыми, словно межзвездное пространство.
Он ощущал сотрясавшую его дрожь, словно черные волны ужаса; он снова
увидел волнующееся море мрака, снова провалился в ад, от которого только
что избавился в схватке над обрывом. Пожалуй, только теперь он понял
по-настоящему, какую пытку должна была испытывать Водир, оставаясь в недрах
этой страшной тьмы. Черный вихрь начал вращаться вокруг него все быстрее и
быстрее, и вскоре они оказались захвачены смерчем черной грязи, и он
уловил, как первые мерзкие мысли закопошились в недрах сознания.
Потом их на мгновение охватила абсолютная тьма, и тут же все вокруг
сместилось в одно мгновение необъяснимым образом, как если бы разом
изменились атомы вещества... и когда Смит открыл глаза, они уже находились
в наклонно идущем вверх коридоре, воздух которого был насыщен резким
запахом соли.
Возле него едва слышно стонала Водир, трепетавшая с ног до головы.
- Сейчас мне будет лучше, - задыхаясь, прошептала она. - Мне
потребовались почти все мои силы, чтобы провести вас... Подождите...
Они молча стояли в темном коридоре, вдыхая тяжелый, пропитанный
испарениями соленой влаги воздух, пока не утихла сотрясавшая тело Водир
дрожь.
Теперь они находились недалеко от барьера черного небытия,
установленного Алендаром перед порогом его комнаты. Дойдя до барьера, Водир
остановилась и снова решительно протянула руки Смиту. Тот опять
почувствовал, как ему передалась внутренняя дрожь Водир, снова увлекая в
отвратительные мутные волны адского вихря. Как и в первый раз, их охватила
тьма. Потом Водир отпустила его руки, и они оказались перед низкой
сводчатой дверью, за которой была комната Алендара.
Чувствовалось, что это перемещение нелегко далось Водир, потому что
волны тошнотворной слабости, вызванной нечеловеческим усилием, все еще
накатывались, постепенно ослабевая, на ее сотрясаемое дрожью тело. Тень
смерти читалась на ее лице, когда она наконец повернулась к Смиту.
- Идемте, идемте скорее, - умоляющим тоном воскликнула она, и они
двинулись дальше.
Шагая вслед за Водир, Смит прошел через большую железную дверь в
коридор, закончившийся у подножия серебряной лестницы. Здесь сердце в его
груди сжалось, когда он подумал, что едва державшаяся на ногах Водир должна
будет преодолеть этот бесконечный подъем. Но Водир, сделав первые
неуверенные шаги по уходящим вверх спиралью бесконечным ступеням, стиснула
зубы и продолжала решительно и настойчиво, хотя и очень медленно,
подниматься все выше и выше.
До него снова долетели обрывки неотчетливых фраз:
- Подождите! О, подождите хоть немного! Дайте мне дойти до конца...
дайте мне возможность исправить хоть часть причиненного мной зла... И
тогда... Нет, нет, о, великий Шаор, все, что угодно, только не эта черная
бездонная грязь!
Она остановилась, повернув к Смиту осунувшееся лицо, на котором
неуловимо чередовались оттенки обреченности и надежды.
- Слушай, человек Земли, ты должен обещать мне... ты не позволишь мне
умереть просто так! Ты должен убить меня, когда мы дойдем до конца, омыть
мою душу и тело огнем... прежде чем меня навеки охватит этот мрак, из
которого я пытаюсь спасти тебя. О, ты должен обещать мне это!
- Я обещаю тебе, - спокойно ответил Смит. - По крайней мере, это я
могу обещать.
И они продолжили смертный путь. Ступени лестницы поднимались
бесконечной спиралью, и в ногах Смита уже отдавался болью каждый очередной
шаг, сердце, казалось, хотело вырваться из груди. Но Водир словно не
ощущала усталости. Она поднималась с тем же выражением непреклонности на
лице, с которым она перед этим прошла по бесконечным коридорам.
Казалось, целая вечность осталась позади, прежде чем они достигли
конца лестницы.
И здесь Водир рухнула как подкошенная. Она упала так внезапно, словно
на вершине серебряной лестницы ее настигла смерть, и Смит на мгновение
ужаснулся, что не выполнил обещания. Но через несколько секунд она
пошевелилась и стала медленно подниматься.
- Нет, я должна продолжить, я буду продолжать свой путь, - бормотала
она сквозь зубы. - Я добралась сюда, и я должна теперь выдержать до
конца...
И она, шатаясь, двинулась дальше по коридору, розовое освещение
которого подчеркивало удивительную красоту перламутровых стенных панелей.
Было очевидно, что ее силы давно иссякли, и можно было только
восхищаться упорством, с которым она цеплялась за жизнь, вытекавшую из нее
с каждым вздохом под неудержимым натиском злобных сил мрака. Словно
одержимая, она брела по коридору мимо дверей, покрытых резьбой по
перламутру, под розовыми светильниками, придававшими ее изможденному лицу
оттенок цветущего здоровья. Так они добрались до серебряной двери в конце
коридора. Дверь оказалась открытой, поперечный брус был убран.
Водир толчком открыла дверь и шагнула через порог. Кошмарный путь
продолжался. Смит подумал, что снаружи, наверное, уже начинает светать.
Коридоры были пустынны, хотя в неподвижном воздухе время от времени
ощущались странные колебания, похожие на чье-то мощное дыхание.
Водир тут же ответила на невысказанный вопрос, словно она, как
Алендар, обладала способностью читать чужие мысли:
- Это стражи Минги... они всегда бродят ночными коридорами... когда
их выпускают на свободу... Приготовь свой пистолет, человек Земли...
После этих слов он продолжал идти с удвоенным вниманием, непрерывно
держа под наблюдением, насколько хватало глаз, коридор и перед ними, и
позади них. В один из моментов он услышал отчетливо прозвучавший шум,
производимый огромным ползущим по каменным плитам телом. Несколько раз
он почувствовал приступ тошноты от волны соленого воздуха, напомнившего
ему о тяжело волнующемся под обрывом море мрака... Но все оставалось
спокойным, опасность явно не угрожала им.
Шаг за шагом уходили назад коридоры, казавшиеся удивительно
однообразными, хотя иногда ему и казалось, что он узнает отдельные
приметные места.
Наконец они достигли, как ему показалось, после многих часов отчаянных
усилий, залитой голубым светом галереи, в конце которой должна была
находиться дверь наружу. Водир уже передвигалась отдельными рывками, то и
дело останавливаясь, чтобы передохнуть, вцепившись руками в резную решетку
на очередных дверях и кусая губы, словно она пыталась таким образом
удержать последние капли покидающих тело жизненных сил. Каждый ее шаг
теперь был больше похож на падение, и только выставленная вперед нога не
позволяла упасть. Смит со страхом ожидал, что вот-вот она рухнет навзничь и
не встанет, провалившись в подстерегающую черную бездну...
Дойдя до бронзовых дверей, Водир, собрав последние силы, легко
отшвырнула в сторону тяжелый стальной брус и распахнула ее. Смит успел
увидеть расположенный в толще стены вестибюль, словно освещенный яркой
вспышкой света, и какую-то бесформенную массу на полу, когда понял, что
Водир падает вперед, покорившись наконец смыкающейся над ней черной
пустоте. Она умирала, продолжая падать, и прежде чем осознать происходящее,
он почувствовал отдачу от выстрела, и голубая молния пронзила навылет
падающее тело. Он мог бы поклясться, что на неуловимый миг ее глаза
вспыхнули радостным светом, что перед ним мелькнула та отважная девушка,
которую он увидел совсем недавно в ночном порту. Да, огонь отмыл ее от
грязи, очистил за мгновение до того, как смерть стиснула в своих ледяных
объятьях.
Она упала у его ног, и он почувствовал, что под его веками вскипают
слезы. Но неожиданно на ослепительную красоту хлынула тень зловещей тьмы, и
с невероятной скоростью ее тело охватило жуткое разложение, превратившее
его в несколько мгновений - быстрее, чем это можно сказать, - в лужу черной
грязи, из которой высовывались края зеленого бархатного платья.
Нортвест Смит зажмурился и попытался извлечь из упрямо
сопротивляющейся памяти давно забытые слова молитвы, выученной им еще в
другой жизни лет двадцать назад. Потом открыл глаза и решительно шагнул
через черную лужу.
Теперь он более отчетливо разглядел валявшуюся на полу бесформенную
груду, замеченную, когда Водир отворила дверь в вестибюль. Кара настигла
евнуха. Да, это было то, что осталось от его тела, судя по лохмотьям
красного бархата. Но ничего человеческого невозможно было различить в
жуткой кровавой мешанине на полу. Воздух бы насыщен тяжелым запахом соли, и
полоса грязи протянулась от останков евнуха к стене, упираясь в нее, хотя
там не было не только дверей, но даже небольшой щели...
Смит взялся за запор и откинул его. Пригнувшись, прошел под свисающими
со стены вьющимися растениями, затем выпрямился и полной грудью вдохнул
чистый свежий воздух, свободный от дурманящих и тревожных ароматов. Розовая
заря разгоралась над Эднесом.
Перевод И.НАЙДЕНКОВА
__________
(c) "Техника - молодежи", N 3 - 4 за 1995 год.
Александр Плонский
Твоя колдунья.
Он углубился в зеркало долгим испытующим взглядом. Продолговатое
асимметричное лицо,- безусловно, его лицо; широко посаженные глаза - его
глаза... И все же из толщи стекла смотрел неизвестный. Человек без имени,
биографии, прошлого. Таковы все в пансионе. Встречаясь, они говорят о чем
угодно, только не о себе. Остров забвения? Почему же не забыты
математические теоремы, формулы химических соединений, партитуры опер? И
стихи...
"Кто я? - спрашивал себя Безымянный.- Мыслящая машина, в которую вложили
все, что можно запомнить, кроме главного, касающегося ее самой? Или все же
человек - странный, безликий, не знающий родства?"
Еще вчера он был как бы элементарной ячейкой, воспроизводящей в миниатюре
симметрию единого целого, именуемого человечеством. Но сегодня...
Надевая единственный на его памяти, совсем новый еще костюм, он нашел за
подкладкой клочок бумаги - записку:
"Родной мой! Я люблю тебя. Мне очень хорошо с тобой. Твоя колдунья".
Щемящей нежностью и теплотой поражали эти слова. Безымянный ни на миг не
усомнился, что записка адресована ему. Значит, в исчезнувшем из памяти
