приходилось на ночь, с утра до обеда разрешали спать в
казарме. На муштру у командиров практически не
оставалось времени. Да и само дежурство было непыльным:
нужно было следить за тем, чтобы мигали все лампочки.
Если же какая-то из них гасла или начинала гореть
постоянно, нужно было, следуя инструкции, щелкнуть
несколькими тумблерами, а если это не помогало -
вызвать дежурного прапорщика-ремонтника. Кроме того,
раз в неделю Владу нужно было провести регламент: снять
переднюю панель и протереть контакты реле техническим
спиртом, но спирт до солдат не доходил - его выпивали
прапорщики, и Владу приходилось чистить контакты
одеколоном "Шипр", который ему присылали из дома
родители.
"Ядерной кнопки", как таковой, у Влада не было - на
стене висел опломбированный рубильник с большой
деревянной ручкой (что примечательно, не истертой, как
это обычно бывает), а над ним - выкрашенная в красную
краску обычная лампочка и электрический звонок, типа
школьного, с круглой и блестящей металлической крышкой.
Этот рубильник Владу предписывалось опустить по сигналу
звонка и лампочки. Что за этим последует - ему никто не
говорил. Можно было только догадываться, что куда-то
полетят какие-то ракеты, но самих ракет Влад никогда не
видел (по солдатским слухам, их безостановочно возили
на гигантских восьмиосных МАЗах по тайным лесным
тропам) и тем более не знал, на кого они нацелены...
Поэтому Владу не верилось, что именно он является тем
самым последним решающим звеном, от которого зависит,
упадут на другую страну ядерные боезаряды или нет.
Если бы ядерная война все же началась, то Влад бы,
наверное, несказанно удивился, что и он приложил к
этому руку: его не покидало ощущение того, что его
посадили на командный пункт для отвода глаз, да и сам
командный пункт - ложный, а ящик с аппаратурой и
рубильник в стене придуманы как муляжи для того, чтобы
дезинформировать шпионов, если они вдруг ухитрятся
проникнуть в аппаратную. А на настоящем командном
пункте сидят не похмельные капитаны, а полковники в
белоснежных халатах поверх отутюженных кителей с до
блеска надраенными пуговицами. Они умны и обходительны
в общении друг с другом, и по ночам не режутся в карты
под пивко, а глубокомысленно склоняются над шахматной
доской.
В аппаратной было тепло и уютно, даже можно было
подремать, расстелив шинель на полу, но Влад страдал от
скуки: книги с собой проносить было нельзя, да и выбор
в полковой библиотеке был слабый, а чем еще заняться?
Задумываться над жизнью Влад больше не хотел - он
боялся, что опять, как "на гражданке", додумается до
чего-нибудь страшного. Он часами просиживал перед
ящиком с аппаратурой, бесцельно обегая глазами не в
такт мигающие зеленые, желтые и красные лампочки: они
напоминали ему веселые огни на новогодней елке. Через
несколько часов этой своеобразной медитации он как бы
растворялся в разноцветных бликах и мерном шуме
встроенного в ящик вентиллятора - и уносился душой
куда-то очень далеко, туда, где нет ни предметов, ни
мыслей, а есть только покой и гармония...
Командиры считали Влада примерным солдатом: он не
грубил сержантам, не сачковал на зарядке, не пропускал
обязательных просмотров программы "Время", прилежно
заправлял постель и даже и не помышлял о самоволках.
Вскоре оказалось, что этого вполне достаточно для
получения звания "Отличник боевой и политической
подготовки". Прилагаемый к званию новенький значок у
него, правда, отобрали "деды", а в замен выдали нечто
ободранно-обшарпанное, но Влада это мало волновало:
главным для него было осознание того, что он, наконец,
чего-то достиг в своей жизни (в школе он не получал ни
грамот, ни призов, ни каких бы то ни было кубков).
Влад любил ходить в наряды на хоз-двор - там он всласть
отдыхал от замкнутого пространства аппаратной с ее
стерильным воздухом, непрерывным гулом вентиллятора и
нескончаемым мельтешением лампочек в глазах. Когда он
был "молодым", его ставили выгребать свинячье дерьмо,
потом доверили раздачу корма и, наконец, через год
службы старшина допустил его до исполнения самых легких
и увлекательных обязанностей: следить за тем, чтобы
крысы не обгрызали поросятам уши. Следить - значило
прохаживаться с дубиной или лопатой по хлеву и при
обнаружении крыс нещадно их долбить. Правда, Влад здесь
шел на сговор с собственной совестью, и только делал
для самого себя вид, что долбит вредных тварей, а на
самом деле он их просто пугал - его палка неизменно
промазывала мимо плешивого крысиного черепа. Ему было
жаль этих отвратительных на вид, но добрых (так ему
отчего-то казалось) млекопитающих.
А когда на дворе становилось темно, Влад устраивался
перед входом в "свин-барак" на расстеленной телогрейке
и полулежа курил, разглядывая усеянное звездами небо.
Воинская часть была запрятана в лес, подальше от
города, и это было очень хорошо для неба над головой:
оно обычно было по ночам таким прозрачным, что звезды
буквально налезали одна на другую, и с трудом можно
было найти крупный черный разрыв между ними - небо было
просто белым от звезд. Влад балдел, неспешно покуривая:
над ним едва заметными точками пролетали спутники, а за
спиной сладко похрюкивали охраняемые им молочные
поросята.
- Почему не работаем? - послышался из темноты
беззлобный окрик взводного Цветкова.
- Перекур, товарищ лейтенант, - приподнялся Влад на
локте.
- Ладно, лежи. Закурить дашь?
Цветков постоянно стрелял сигареты у солдат, хотя оклад
у него был без преувеличения в 50 раз больше жалования
рядового. Он оправдывал это тем, что бросал курить, но
на командном пункте среди офицеров ходили слухи, будто
деньги у Цветкова отбирает жена.
- Ну и говно же ты куришь! - гундосо возмутился
лейтенант, поднося к спичке зажатую в губах "Приму".
Это была его неизменная призказка, когда он прикуривал.
- Смотрите, спутник, - показал Влад на небо.
- Гады! - процедил Цветков сквозь зубы, отплевываясь
пепельными крошками.
- Кто, товарищ лейтенант? Извините, не понял.
- Шпионы гады, вот кто. Спутник-то АНБ-шный...
- Чей?
- Американский, дурья твоя башка. Только что в штабе
телеграмму со сводкой по пролету спутников читал.
Говорил ведь вам, баранам: есть у штатников такое
веселое заведение - Агенство национальной безопасности.
А ты думал, спутники откуда берутся? Их, как солдатов,
рожают, что ли? Для тебя это светлячок на небе,
мелькнул - и пропал, а его несколько лет проектировали,
потом на заводе строили, аппаратурой нашпиговывали,
ракету для него делали, к запуску несколько месяцев
готовились... На эту "фигульку" сотни миллионов
долларов угрохали. А для чего?
- Для чего? - удивился Влад, пытаясь по-новому
взглянуть на медленно движущуюся точку... Но кроме
точки так ничего и не узрел.
- Да для того, чтобы Родине нашей нагадить, понял?
Оборону нашу подорвать!
- Теперь понял, - вздохнул Влад... Очарование звездного
неба было разрушено.
- Вот ты лежишь, скажем, у хоз-блока, дрочишь...
- Да не дрочу я! - возмутился Влад.
- Ты меня слушай, - хохотнул Цветков. - Это так,
гипотеза... Вот лежишь ты, наяриваешь, а где-нибудь в
Лэнгли твой "прибор" на экране во всю стену
высвечивается. Не веришь?
- Верю, - неохотно отозвался Влад.
- То-то!
- Товарищ лейтенант, а почему нас на стрельбище редко
вывозят? - спросить Влад, чтобы сменить тему разговора.
- Как мы можем стрелять научиться, если заряженный
автомат раз в год видим?
- Не надо вам это, - нехотя отозвался Цветков.
- Почему не надо?
- Раз ты такой любознательный, я тебе одну военную
тайну открою. Кроме шуток. Чтоб тебе было известно, в
нашем полку не существует никакого плана действий на
случай начала войны. Ни тебе переброски, ни
эшелонирования, ни выдвижения на позиции, ни
передислокации. Ни-ху-я! - размеренно и четко произнес
он по слогам. - А знаешь, почему?
- Нет...
- Да потому, что мы сразу отстреляемся, а потом нас
ответными ракетами накроют. Министр так и сказал:
"Ракетчики мне нужны на первые полчаса войны".
Уразумел?
- Уразумел, - ответил Влад, поеживаясь от неприятного
ощущения от услышанного.
- Я, между прочим, давно к тебе присматриваюсь, -
глубокомысленно сказал лейтенант, - и никак не пойму,
умный ты или... С виду, вроде, толковый, но все под
дурачка косишь. Что на уме у тебя?
- У меня? - смутился Влад.
- Ну вот, опять закосил! - усмехнулся Цветков. - Сам-то
ты знаешь, что в голове у тебя?
- А... - Влад собрался что-то сказать, но со стыдом
понял, что не знает, что.
- Я тебе совет дам, - серьезно сказал Цветков. - Если
хочешь чего-то в этой жизни понять и увидеть, поступай
в институт после армии. Вам, оболдуям, правительство
такие льготы для поступления дает, а вы не пользуетесь!
Приходите домой - и сразу наверстывать "упущенное" за
два года: водка, девочки, картишки... А потом - вместо
института в ЛТП или в вендиспансер. Ты на хорошем
счету, все же. Я тебе рекомендацию в любой институт
дам, жалко мне, что ли?! Сдашь экзамены на тройки - и
считай, ты уже "в дамках".
- А в какой? - задумался Влад. - В какой вы
посоветуете?
- Я бы на твоем месте в финансовый пошел. С математикой
у тебя как в школе было?
- Лучше, чем с другими предметами.
- Ну вот, сам бог велел. Поступай на валютное
отделение. Сейчас у кого валюта - тот и король. Я и сам
собирался в ГДР перевестись, чтобы марки получать, но
там ракетчики не нужны...
- Спасибо, товарищ лейтенант!
- Ладно, станешь банкиром - сочтемся, - добродушно
заржал Цветков.
9.Выход в люди
- А ничего, складно у клоунов получается, - отметил
Весельчак.
- Не у клоунов, а у клоуна, - поправил его Валидатор. -
Если ты заметил, пишет только клоун Рейнджера, а
остальные по-прежнему бьют баклуши. Как это ни странно,
но вынужден признать, что писательство у него выходит
лучше нас с тобой.
- Видно, к нему по наследству талант перешел.
- Возможно...
- Так пусть этот Рейнджер-2 и пишет дальше. Глядишь, в
виртуальные люди выйдет!
- Да, действительно, не будем ему мешать, - согласился
Валидатор.
-------------------------
Поступить в Московский финансовый институт по армейской
квоте действительно оказалось плевым делом. Гораздо
труднее было в нем удержаться. Но уже к середине
первого семестра Влад открыл в себе одну замечательную
особенность: учеба ему давалась легко, если на ней
получалось как следует сосредоточиться, и здесь опять
помогла армия - за два года спартанского образа жизни
он разучился расслабляться алкоголем, а к телепередачам
после семисот вечеров обязательного просмотра программы
"Время" испытывал физическое отвращение (не мог
просидеть перед телевизором больше десяти минут). Все
его прежние "детские" пристрастия - как говорится,
"вино, кино и домино" - были вытеснены одним, но
серьезным: "грызть гранит науки". Если еще учесть, что
Влад с детства отличался превосходной памятью, то нет
ничего удивительного в его успехах: первый курс он
закончил "на все пять" и стал ленинским стипендиатом.
Внешний вид Влада претерпел существенные изменения: от
прошлой расхлябанности не осталось и следа. Теперь это
был подтянутый молодой парень, высокий аккуратно
стриженый блондин, гладко выбритый и надушенный
французским одеколоном (прилавки мясных отделов сияли
стерильной чистотой, но галантереи, как ни странно,
ломились от изобилия изысканных "парфюмов"). У мамы
Влада был прекрасный вкус, и она научила его хорошо
одеваться: с известным лоском, но и без выпендрежа. В
институте он неизменно появлялся в костюме "Made in
Malta" в елочку, вместо мальтийского креста -
комсомольский значок на лацкане. Эдакий постармейский
камильфо, белокурая бестия эпохи развитого социализма.
Влада можно было бы вполне принять за примерного
карьерного мальчика, если бы не его большие зеленые
глаза: по их отрешенному блеску любой мог с
уверенностью сказать, что этому человеку в душе все "до
