тому же Марпересылка была местом исключительно ослабленного
режима, где начальство глядело на нас, как на транзитных
пассажиров и допускало даже совместное нахождение мужчин и
женщин в одной зоне.
Режиссер Александров затеял постановку Пушкинской драмы
"Русалка". Долго наблюдая меня, Александров решил, что это я и
есть Наташа-русалка. И он дал мне эту роль. Сам он взял роль
Мельника, а роль князя досталась молодому парню Феликсу -- он,
кажется, учился в театральной студии. Были у меня, однако,
конкуренты на роль Русалки, и по здешним нормам -- довольно
способные. Начались репетиции. И начались мои раздоры с
Александровым. Я говорила ему, что не надо, не надо исполнять
роль Наташи в псевдоклассической манере -- завывать, заламывать
руки и метаться по сцене с пафосом, подобным истерическому
припадку. Но милый, старый Александров по-другому понимал
исполнение сильно драматических ролей и мы, с ним чуть не
разошлись. Однако, я знала, что на сцене я потяну свою роль
так, как подскажет мне данная минута, как заговорит мое сердце
и душа. Я не заботилась во время репетиций ни о чем; только по
ночам, лежа на нарах без сна, я четко и ясно видела, что надо
делать, как себя вести. Я видела себя-Наташу в мельчайших
изгибах, во всех голосовых модуляциях, в каждом шага и жесте.
Ох, мне ли было не понять всю глубину Наташиных страданий,
когда ее бросил с будущим ребенком ее возлюбленный! У таких
трагедий -- нету дна, ударившись о которое можно всплыть на
поверхность. Эту душевную боль никогда и ничем не измерить и не
охватить. Здесь впору только очнуться на дне реки-Днепра.
Милая Ирма Геккер смастерила мне из каких-то списанных
старых простыней сарафан, который символически раскрасила под
речные водоросли. Бусы-ожерелье, весьма искусно были сделаны
чьими-то умелыми руками из паечного хлеба... Все было готово!
Перед началом спектакля я помолилась Александру Сергеевичу и
попросила Его -- поднять меня хоть на секунды на высоту своего
вдохновения...
И тогда я поняла, что никакие оковы, никакие режимы -- не
в силах удержать, смять, выхолостить творческий дух
человеческий: Как будто именно для меня были написаны эти
строки:
"На дне реки-Днепра очнулась я
русалкою -- холодной и могучей"...
Спектакль окончился. Что это было? -- Шум, крики, долгое
хлопанье в ладоши, чьи-то поцелуи и крепкие объятья -- в общем
-- слава! Я -- счастлива была. Ведь то, что мне не пришлось
совершить там, на так называемой воле, мне суждено было сполна
получить здесь -- признание себя и любовь к себе. Получить
здесь, как насмешку, как иронию судьбы... Фейерверк проблистал,
осветил меня на мгновенье и -- ... Пошла я в свой барак --
полутемный, сырой -- на свои доски без матраца (в изголовье --
пара подшитых валенок) -- не спать, а слушать сонные вскрики и
стоны своих товарок по несчастью и -- долго-долго вновь
переживать все только что пережитое.
Я надолго укрепилась в Марпересылке. На работу меня все
еще не выгоняли -- из-за сердца. И я стала пристальнее
всматриваться в окружающих меня женщин.
(64-65 годы, Ленинград)
Конец первой части.
