Уриен Горский!
Разъяренный Уриен с криком схватился за кинжал. Но Лот под шумок
что-то резко сказал ему, и тот присмирел. Лот улыбался, щелки-глаза его
смотрели настороженно, а голос прозвучал вкрадчиво:
- Мы все знаем, как выгодно графу Эктору провозгласить королем своего
приемыша.
Сразу снова стало тихо. Я увидел, что Эктор озирается, словно бы ища
несуществующее оружие. Пальцы Артура еще крепче сжали рукоять кинжала на
поясе. Но тут у правой стены люди задвигались и вперед выступил Кадор.
Белый вепрь Корнуолла то горбился, то пластался на его рукаве. Кадор
оглянулся, выжидая тишины. Все смолкли. Лот с опаской оглянулся: он, как
видно, не знал, чего можно ждать от герцога Корнуолла. Эктор сдержался и
сел, все еще кипя. Повсюду вокруг я видел, что перепуганные, колеблющиеся,
не имеющие собственного мнения люди смотрят на Кадора так, словно ждут от
него руководства в минуту опасности.
Голос Кадора прозвучал отчетливо и совершенно бесстрастно:
- То, что сказал Эктор, - правда. Я сам видел меч верховного короля
после битвы, когда он принял его обратно из рук сына. Клинок был цел и
незапятнан ничем, кроме вражьей крови.
- Но как же он оказался сломан? Здесь предательство? Кто его сломал?
- В самом деле, кто? - повторил Кадор. - Не боги, уж конечно, что бы
ни утверждал король Лот. Боги не ломают мечи королей, которым ниспосылают
победу. Они им дарят мечи, и притом целые.
- Но если Артуру быть нашим королем, - выкрикнул кто-то, - где же
меч, который подарили ему боги?
Кадор вопросительно посмотрел в сторону королевского возвышения, было
ясно, что он ждет, чтобы заговорил я. Но я молчал. Я стоял за спиной
Артура рядом с королевским крестом. Здесь было мое место, и пора, чтобы
люди это знали. Они выжидающе притихли, все головы повернулись туда, где я
стоял черной тенью позади серебряно-белого Артура. Слышался невнятный
говор многих голосов. Здесь были такие, кто испытал на себе мою силу, и не
было ни одного, кто бы поставил ее под сомнение. Даже Лот. Он
вопросительно скосился на меня, так что сверкнули белки глаз. Однако я
безмолвствовал, и тогда здесь и там на лицах появились насмешливые улыбки.
Мне видно было, как напряглись плечи Артура, и беззвучно, одною волею,
мысленно, я сказал ему: "Погоди, Артур. Еще немного. Сейчас не пора".
Он молча взял в руки сломанный меч и осторожно засовывал его обратно
в ножны. Вот клинок сверкнул последний раз и скрылся.
- Видите? - обратился Кадор к собравшимся. - Утерова меча больше нет,
как нет и его самого. Но у Артура есть свой меч, и он куда прекраснее
этого королевского меча, который сломала человеческая рука. Тот меч ему
подарили боги. Я сам видел его у Артура в руке.
- Когда? Где? - раздались вопросы. - Какие боги? Что за меч?
Кадор с улыбкой подождал, пока утихнут голоса спрашивающих. Он стоял
в непринужденной позе, статный и могучий, исполненный, как всегда,
сдержанной, но действенной силы. Лот кусал губу и хмурился. На лбу у него
проступил пот, глаза тревожно обводили залу, подсчитывая сторонников. Как
видно, он надеялся, что Кадор будет против Артура.
Кадор в его сторону и не посмотрел.
- Не так давно я видел принца у Мерлина, - объяснил он собравшимся, -
это было в Диком лесу, и в руке он держал меч, столь прекрасный, что я в
жизни такого не видывал, весь выложенный драгоценными каменьями, точно
императорский, и клинок его сиял, как луч света, так что больно было
смотреть.
Лот откашлялся.
- Обман зрения. Колдовство. Ты же сам говоришь, при этом был Мерлин.
Мы все знаем, что означает его присутствие. Если Мерлин - наставник
Артура...
Его прервал низкорослый темноволосый и краснолицый человек, в котором
я узнал Гвила с западного побережья, где в горах до сих пор собираются
друиды:
- А если и колдовство, что с того? Да за королем, владеющим магией,
всякий пойдет!
Это вызвало крики одобрения. Застучали по столам кулаки. Многие гости
были кельты из горных областей, и такая речь пришлась им по душе.
- Правда, правда! Сила - вещь хорошая, но какой от нее прок без
удачи? А у нашего короля, хоть он и молод, есть и то, и другое.
Справедливо говорил Утер о доброй выучке и добром совете. А лучший
советчик, чем Мерлин, может ли быть у молодого короля?
- А добрая выучка, - подхватил звонкий молодой голос, - состоит не в
том, чтобы выжидать, не вступая в бой, покуда чуть вовсе не опоздал!
Это крикнул, забывшись, Бедуир. Отец для острастки отпустил ему
затрещину, но удар пришелся сбоку и не сильный, а карающая рука
задержалась и потрепала мальчика по затылку. На них смотрели с улыбкой.
Жар спадал. Кипение страстей, вызванное приступом суеверного страха,
утихло, люди пришли в себя и были готовы слушать и взвешивать услышанное.
Кое-кто из склонявшихся на сторону Лота и его приспешников стал от него
отходить. Раздались голоса: "Почему молчит Мерлин? Мерлин знает, как
надобно поступить. Пусть он нам скажет!" И другие подхватили: "Мерлин!
Мерлин! Пусть Мерлин говорит!"
Я дал им немного покричать. А потом, когда они уже готовы были стены
разнести от нетерпения, заговорил. Я не повысил голоса и не сдвинулся с
места, а остался, как стоял, между мертвым королем и живым; но люди
притихли и стали слушать.
- Я должен сказать вам две вещи, - начал я. - Во-первых, король
Лотиана ошибся: я не наставник Артура, а его слуга. А второе - то, что уже
говорил вам герцог Корнуолл: что от Саксонской угрозы нас оградит король,
юный и здравствующий, и в руке у него - меч, данный ему богом.
Лот увидел, что удача от него ускользает. И крикнул, обводя взглядом
своих сторонников:
- Да, меч - любо-дорого смотреть! Появляется в руке как видение и
исчезает во время битвы!
- Вздор говоришь, - оборвал его граф Эктор. - Тот меч, что был выбит
у него из рук, одолжил ему я. И не сокрушаюсь о нем, не из лучших был
клинок.
Кто-то засмеялся. Здесь и там блеснули улыбки, и теперь в голосе Лота
слышалась лишь ярость поражения:
- Так где же он добыл тот чудо-меч и куда он теперь подевался?
Я ответил:
- Он один отправился на Каэр Банног и достал меч, хранившийся на дне
озера.
Стало тихо. Среди собравшихся не было никого, кто бы не знал, о чем
идет речь. Я увидел, как люди осеняют себя знаком, охраняющим от чар.
Кадор нарушил тишину. Он сказал:
- Это правда. Я видал своими глазами, как Артур возвратился с Каэр
Баннога и привез его с собой в старых-старых ножнах, словно он пролежал
там, спрятанный, добрую сотню лет.
- Так оно и было, - подтвердил я. - Послушайте, милорды, я поведаю
вам, что это за меч. Этот меч взял с собою в Рим Максен Вледиг, а потом
его соратники привезли этот меч обратно в Британию и спрятали здесь до
того времени, покуда боги не надумают указать сыну короля к нему дорогу.
Нужно ли напоминать вам пророчество? Оно произнесено не мною: меня тогда
еще не было на свете. Оно гласит, что меч явится по воде и по суше и будет
покоиться, сокрытый во тьме и заключенный в камне, покуда не явится тот,
кто рожден быть законным королем всей Британии, и не достанет его из
укрытия. Вот он и лежал на Каэр Банноге в чертоге Билиса, пока,
препровождаемый божественными знамениями, Артур не нашел его там и не
освободил из каменного плена.
- Покажи нам! - закричали все. - Покажи!
- Я покажу вам этот меч. Он остался лежать на алтаре часовни, что в
Диком лесу. Там я его положил, и там он пролежит до тех пор, пока Артур не
подымет его в присутствии вас всех.
Лот заметно струсил: все теперь были против него, а он открыто
выказал себя противником Артура. Но до сих пор я говорил негромко и
спокойно, и Лот еще питал надежду на успех. Его поддерживало природное
упрямство и тупая жажда власти.
- Видел я этот меч, меч в алтаре Зеленой часовни. И многие из вас его
видели! Это меч Максена, спору нет, да только он вырезан в камне.
Тут я сделал шаг вперед и высоко вскинул руки. В открытые окна,
неведомо откуда, ворвался ветер, зашевелились пестрые знамена, алый дракон
у Артура за спиной словно полез кверху по золотому полю, а моя тень,
колеблясь, выросла на стене, также подобная дракону с распростертыми
крыльями-руками. Сила моя была при мне. Она прозвучала и в моем голосе:
- Но из камня он поднял его и подымет опять в присутствии вас всех.
Часовня же отныне будет именоваться Гиблой часовней, ибо если кто, не
будучи по праву королем, только прикоснется к тому мечу, клинок вспыхнет в
его руке, как гибельная стрела небес.
Кто-то из гостей веско произнес:
- Если он вправду владеет мечом Максена, то, значит, получил его в
дар от бога, а если еще и Мерлин с ним, то, клянусь, каким бы он ни
поклонялся богам, я пойду за ним!
- И я, - сказал Кадор.
- И я! И я! - раздались еще голоса. - Отправимся смотреть этот
волшебный меч и этот погибельный алтарь!
Все повскакали с мест. Громкие крики неслись отовсюду и отдавались
под сводами крыши:
- Артур! Артур!
Я опустил руки. Ну вот, Артур, теперь пора.
Он ни разу не оглянулся на меня, но услыхал мою мысль, и я
почувствовал, как моя сила исходит от меня и перетекает к нему. Она
окружила его, и это почувствовали все, кто был в зале. Он поднял руку. Все
замерли. Прозвучал его голос, ясный и твердый, голос воителя, проведшего
два первых решающих боя в жизни - на поле брани и здесь, в пиршественной
зале.
- Милорды. Вы видели, как судьба распорядилась, чтобы я явился к отцу
без меча, как то и надлежало. Однако предательством было сломано оружие,
которое он должен был мне вручить, и предательством у меня пытались отнять
мое наследственное право, объявленное и подтвержденное прилюдно отцом
моим, верховным королем. Но, как сказал вам Мерлин, бог уже вложил мне в
руку другое, славное оружие, и теперь я готов поднять его у вас на глазах,
как только мы все прибудем в Гиблую часовню.
Он замолчал. Нелегко говорить после того, как сказали свое слово
боги. Он закончил негромко - прохладная вода после пламени. Свет факелов
рдел все тусклее, моя тень укоротилась и сползла со стены. Штандарт с
драконом безжизненно обвис.
- Милорды, мы отправимся туда утром. А сейчас нам подобает обратить
наши заботы к верховному королю, распорядиться, чтобы тело его было
по-королевски обряжено и установлено в траурной зале, окруженное стражей,
прежде чем оно будет отвезено к месту вечного упокоения. А уж тоща пусть
желающие захватят с собой мечи и копья, и мы отправимся в путь.
Артур кончил. К нему через всю залу решительными шагами подошел
Кадор, за ним Эктор, и Гвил, и отец Бедуира - король Бан, и еще десятка
два рыцарей. Я неслышно отступил к стене, оставив его в окружении
королевской стражи. По моему знаку слуга подняли и понесли кресло, в
котором все это время лежало и цепенело тело короля, забытое всеми, кроме
одного только плачущего Ульфина.
10
Выйдя незаметно из залы, я сразу же спешно послал слугу с наказом
седлать для меня самого резвого коня. Другой слуга вынес мой плащ и меч, и
скоро, не привлекая ничьего внимания, я прошел людными коридорами и
выскользнул во двор.
Оседланный конь уже дожидался меня там. Мне показалось, я узнаю его,
и действительно по сбруе я убедился, что это каурый Ральфа. Сам Ральф
держал удила, и лицо у него было озабоченное, взволнованное. А за высокими
стенами город гудел, как потревоженный улей, и повсюду горели костры.
- В чем дело? - спросил я. - Разве я не ясно передал: я еду один.
