курицу, - очень удачно, что от купола "Хиуса" до поверхности болота всего
несколько метров. Нам не придется возиться с блочной системой, в которой
я, откровенно говоря, так ни черта и не понял.
- Пустяки, - заявил Дауге, - это вовсе не так уж сложно, и тебе еще
представится случай разобраться в ней, Владимир, когда мы будем
затаскивать "Мальчика" обратно. А сейчас, разумеется, наше счастье...
Как, Алексей?
- В два счета, - промямлил Быков с набитым ртом.
Действительно, "Мальчик" был спущен "в два счета". Переднюю стенку
контейнера сняли, и Быков очень важно попросил товарищей вернуться в
кессонную камеру.
- Так будет... кхм... безопаснее, - уклончиво и неопределенно сказал
он.
Удивленно пересмеиваясь, межпланетники повиновались. Быков задраил
люки вездехода, сел перед пультом и положил пальцы на клавиши. "Мальчик"
заворчал, тихонько лязгнул гусеницами. "А теперь... - подумал Быков, -
теперь мы удивим их". Оглушительно взвыл двигатель, и "Мальчик" прыгнул.
Межпланетники увидели, как широкая темная масса с гулом и металлическим
лязгом мелькнула и окунулась в туман. "Хиус" качнулся, словно лодка на
волнах. Болото дрогнуло от тяжкого удара. Скрежеща гусеницами по обломкам
"асфальтовой" корки, транспортер выкарабкался из трясины, с неожиданной
легкостью не то поплыл, не то покатился, разбрасывая вокруг себя фонтаны
ила, описал короткий круг и замер под выходным люком звездолета. Яркий
белый свет прожектора озарил клубящиеся облака испарений.
- Мастер! - пробормотал Юрковский.
Крутиков восторженно захлопал в ладоши. Длинная нескладная фигура
серым привидением выросла перед люком, прижала руки к бокам, и деревянный
голос проскрипел в наушниках:
- Товарищ командир, "Мальчик" приведен в походную готовность.
Если можно говорить о спортсменстве в профессии, то Быков всегда был
немного спортсменом. Во всяком случае, его прыжки на гусеничных
вездеходах без разбега ставили его в первые ряды виртуозов-водителей. Он
знал это, гордился этим. Мысль "удивить" товарищей пришла ему в голову
внезапно, когда он возился у передней стенки контейнера. Он еще не знал,
как отнесется к этому акробатическому номеру командир, и это слегка
беспокоило. Но Ермаков только пожал ему руку.
- Все же, Алексей Петрович, вам следовало предупредить нас.
- Это невозможно, - засмеялся Спицын. - Настоящий мастер всегда
немного фокусник. Должен же он получить какое-то удовольствие от своего
мастерства!
Быков не понял - комплимент ли это или упрек, но на всякий случай
ткнул Спицына в бок увесистым кулаком.
Ермаков отдал распоряжение начинать перетаскивать грузы из кладовых
к кессону, а сам с Быковым отправился на "Мальчике" в глубокую разведку.
Над болотом спускалась ночь, непроницаемая черная тьма окутала все
вокруг, когда в тумане снова заплясали пятна света и "Мальчик",
переваливаясь с гусеницы на гусеницу, весь забрызганный грязью, вернулся
под грузовой люк. В узком коридоре Ермаков присел на один из тюков. Все
выжидательно смотрели на него. Быков опустился на корточки рядом с ним.
Лицо его выражало рассеянное недоумение.
- Итак, Анатолий Борисович? - не вытерпел Юрковский.
- Что, Владимир Сергеевич?
- Вы были... там?
- Где?
- В зарослях.
- В водорослях, - проворчал водитель.
- Были.
- И...
- Ничего. Быков прав: "Мальчик" проходит везде. Превосходная машина.
И превосходный водитель.
- Э-хэм, - кашлянул превосходный водитель.
- А как... там?
- В зарослях? - Быков поднялся. - Не сомневаюсь, очень интересно.
Рассказывать об этом бессмысленно. Через... - он посмотрел на часы, -
через четырнадцать часов двинемся, сами увидите.
- Они проработали несколько часов подряд. Погрузка "Мальчика" была в
основном закончена.
Быков и Ермаков последний раз осмотрели транспортер от перископов до
гусениц, покопались в машинном отсеке, опробовали прочность креплений
грузов, заполнивших почти все пространство в пассажирском отделении, и
выбрались наружу. Все уже ждали их, и влажная силикетовая ткань костюмов
отсвечивала в луче прожектора.
Быков плотно задраил люки. Ермаков задержался у радио.
- Как там, Алеха? - осведомился Дауге. - Скоро опять пойдем?
- Сейчас. Командир уже заканчивает.
- Иэ-хэ-хэ! - Богдан зевнул, сладко потянулся. - Хорошо будет
вздремнуть сейчас... Устал я что-то, друзья...
- Сначала поужинаем, - торопливо сказал Михаил Антонович. - Делаю
заявку на кусочек ветчины... у меня со вчерашнего дня в буфете лежит.
- Заявка не принята! - Дауге грозно упер руки в бока. - И вообще,
заметьте: тот, кто расчитывает на эту ветчину, рискует остаться с хорошим
аппетитом, как говорят французы.
- Фи, - с негодованием произнес Юрковский. - Вся поэзия убита. Такая
чудная ночь, а они - о ветчине.
Быков невольно оглянулся в бархатный непроницаемый мрак, прислушался
к жутким звукам, доносившимся с болота.
- Сп'гаведливо, сп'гаведливо! - грассируя, подхватил Дауге. - Это
так к'гасиво - туман, и ничего не видно. Ах, Миша, Миша!
- Ну что с ним говорить, - лениво добавил Спицын, - если он...
иэ-хо-хо... криволинейного интеграла по простому контуру взять не
может...
Михаил Антонович поднялся. Влажная силикетовая ткань костюма попала
в луч прожектора и снова скрылась в темноте.
- Ветчина... - начал он торжественно.
- Крутиков! - грозно крикнул Юрковский. - Как вы смеете? Немедленно
выйдите за скобки и одумайтесь!
Слушая шутки товарищей Быков улыбался, испытывая то теплое радостное
чувство, которое возникло у него при первом знакомстве. Господи, как
давно это было! Он снова оглянулся на болото и поежился. Все впереди, все
впереди!..
...Тик... тик-тик... тик - едва слышно отстукивал счетчик.
Крышка командирской башенки откинулась, вылез Ермаков.
- Вы что не спите, полуночники? - удивился он.
- Вас ждем, Анатолий Борисович.
- Сейчас всем спать! Через четверть часа проверю.
Межпланетники, усталые, но довольные, перебрасываясь шутками,
поднялись на "Хиус".
Но спать не пришлось. Когда они, сняв спецкостюмы, направились в
кают-компанию, чтобы наскоро поужинать, спешивший впереди Крутиков вдруг
поскользнулся и с размаху сел на пол.
- Вот злонравия достойные плоды! - провозгласил Юрковский.
- Черт! - Толстый штурман вскочил на ноги и понюхал ладонь. -
Какой... кто разлил здесь эту гадость? - Им все еще было весело.
- Не сваливай на других, Мишенька!..
- Ай-ай! Такой большой, а еще...
- Какую гадость?
- Погодите, товарищи... - встревоженно сказал Ермаков. - Что это
такое, действительно?
Пол в кают-компании был покрыт тонкой пленкой красноватой прозрачной
слизи. И только теперь Быков ощутил резкий, неприятный запах, похожий на
смрад от гниющих фруктов. В горле у него запершило. Юрковский шумно
потянул носом, фыркнул и чихнул.
- Откуда эта вонища? - проговорил он, оглядываясь.
Ермаков нагнулся и осторожно взял немного слизи на палец в перчатке.
Межпланетники недоуменно переглянулись.
- Что, собственно, случилось? - спросил Дауге нетерпеливо.
- Вот, смотрите! - Крутиков указал на буфет. - И там тоже! И там!
Из-под неплотно прикрытой дверцы буфета свешивались фестоны каких-то
рыжих нитей. Большое рыжее пятно виднелось в углу возле холодильника.
Забытая на столе тарелка была наполнена ржавой мохнатой паутиной.
- Плесень, что ли?
Ермаков, гадливо вытирая палец носовым платком, покачал головой.
- Об этом мы забыли... - пробормотал он.
- А! - Юрковский взял со стола тарелку, наклонил ее и с отвращением
поставил. - Я понимаю.
Он подошел к буфету, затем склонился над пятном у холодильника.
Быков с испугом и удивлением следил за ним.
- Что случилось? - снова спросил Дауге.
- Вам же сказано, - ответил Юрковский: - Мы потеряли бдительность.
Мы впустили противника в свою крепость.
- Какого противника?
- Плесень... грибки... - будто про себя, проговорил Ермаков. - Мы
занесли в "Хиус" споры венерианской фауны, и вот результат... Как я мог
забыть об этом? - Он сильно потер ладонями лицо. - Вот что, товарищи.
Отставить сон и ужин. Необходимо осмотреть, планетолет и тщательно
продезинфицировать все помещения ультразвуком. Пока будем надеяться, что
ничего опасного нет... но на всякий случай приказываю всем немедленно
принять душ и обтереться спиртом.
- Может быть, после? - спросил Юрковский.
- После тоже. Но и сейчас обязательно. За работу, за работу!
Ошеломленные этой новой неожиданностью, встревоженные незнакомыми
нотками в голосе командира, межпланетники принялись за осмотр. Кожаная
обивка в некоторых каютах оказалась покрытой белесыми пузырьками
величиной с булавочную головку. Полимеровая обивка не пострадала.
Предметы, содержащие влагу, поросли нитевидной плесенью. На шерстяных
ковриках в душевой, на полотенцах, на простынях образовались пушистые
холмики ржавой паутины. Крутиков с ужасом обнаружил, что все
неконсервированные продукты в буфете, в том числе облюбованный им кусочек
ветчины, превратились в безобразные коричневые комья, издающие резкий,
отвратительный запах, а в нижнем кессоне Быков с ужасом обнаружил
чудовищный маслянисто-серый гриб, лопнувший при первом же прикосновении.
Это было настоящим бедствием, и пришлось пройтись ультразвуковыми
насадками по всем закоулкам.
- Видимо, легкая вода для местной микрофауны гораздо более
благоприятна, чем тяжелая, - заметил Юрковский.
- Да... к сожалению... - ответил сухо Ермаков.
Быков на всякий случай окропил дезинфицирующей жидкостью все
автоматы и гранаты и спустился, чтобы помочь Дауге, перебиравшему
полиэтиленовые пакетики с "вечным" хлебом. Хлеб не пострадал.
- Ты не знаешь, почему Ермаков так встревожился? - спросил он.
- Не знаю. То есть, конечно, гораздо спокойнее было бы без этой
пакости... Одно можно сказать: Ермаков не такой человек, чтобы
волноваться по пустякам.
Это Быков понимал и сам. Впрочем, Ермаков удовлетворил его
любопытство. Когда через три часа усталые до последней степени члены
экипажа "Хиуса" сошлись наконец в кают-компании, чтобы поужинать "чем бог
послал", как выразился с горьким сарказмом Крутиков (мясной бульон и
шоколад), командир сказал, ни на кого не глядя:
- Пять лет назад экипаж американского звездолета "Астра-12",
высадившийся на Калисто, погиб от неизвестной болезни, продолжавшейся
пятнадцать часов. Думаю, с нами ничего подобного не случится. Имею все
основания так думать. Но... будьте осторожны. При малейшем недомогании
немедленно сообщайте мне.
Он помолчал, барабаня пальцами по столу, и добавил:
- После ужина всем мыться, обтираться и спать. В вашем распоряжении
семь часов сна. Вас, товарищ Крутиков, прошу зайти ко мне.
- Я бы сейчас с наслаждением выпил стаканчик коньяку, - шепнул
Быков.
Иоганыч коротко вздохнул.
КРАСНОЕ И ЧЕРНОЕ
Справа и слева медленно ползут отвесные черные скалы, гладкие,
блестящие, как антрацит. Впереди все тонет в красноватом сумраке -
кажется, что стены бесконечного коридора смыкаются там. Дно расселины,
изрытое н перекошенное, покрыто толстым слоем темной тяжелой пыли. Пыль
поднимается за транспортером и быстро оседает, хороня под собой следы
гусениц. А наверху тянется узкая иззубренная полоса оранжево-красного
