девчонкой и не узнала меня. Мне показалось тогда, что все пропало, но это
прошло к концу пятого курса, и непонятно даже, почему это мне сейчас все
вспомнилось. Наверное, потому, что теперь все равно. Я мог бы и не думать
об этом, но раз уж все равно..."
Гулко хлопнул люк. Голос Быкова сказал:
- Ну что, Михаил?
- Заканчиваем первый виток, Алешенька. Упали на пятьсот километров.
- Так... - Было слышно, как по полу пнули пластмассовыми осколками. -
Так, значит. Связи с Амальтеей, конечно, нет.
- Приемник молчит, - вздохнув, сказал Михаил Антонович. - Передатчик
работает, но ведь здесь такие радиобури...
- Что твои расчеты?
- Я уже почти кончил, Алешенька. Получается так, что мы провалимся на
шесть-семь мегаметров и там повиснем. Будем плавать, как говорит Володя.
Давление огромное, но нас не раздавит, это ясно. Только будет очень тяжело
- там сила тяжести два - два с половиной "же".
- Угу, - сказал Быков. Он некоторое время молчал, затем сказал: - У
тебя какая-нибудь идея есть?
- Что?
- Я говорю, у тебя какая-нибудь идея есть? Как отсюда выбраться?
- Что ты, Алешенька! - Штурман говорил ласково, почти заискивающе. -
Какие уж тут идеи! Это же Юпитер. Я как-то даже и не слыхал, чтобы
отсюда... выбирались.
Наступило долгое молчание. Жилин снова принялся работать, быстро и
бесшумно. Потом Михаил Антонович вдруг сказал:
- Ты не вспоминай о ней, Алешенька. Тут уж лучше не вспоминать, а то
так гадко становится, право...
- А я и не вспоминаю, - сказал Быков неприятным голосом. - И тебе,
штурман, не советую. Иван! - заорал он.
- Да? - откликнулся Жилин, заторопившись.
- Ты все возишься?
- Сейчас кончаю.
Было слышно, как капитан идет к нему, пиная пластмассовые осколки.
- Мусор, - бормотал он. - Кабак. Бедлам.
Он вышел из-за кожуха и опустился рядом с Жилиным на корточки.
- Сейчас кончаю, - повторил Жилин.
- А ты не торопишься, бортинженер, - сказал Быков сердито.
Он засопел и принялся вытаскивать из футляра запасные блоки. Жилин
подвинулся немного, чтобы освободить ему место. Они оба были широкие и
громадные, и им было немного тесно перед комбайном. Работали молча и
быстро, и было слышно, как Михаил Антонович снова запустил вычислитель и
замурлыкал.
Когда сборка окончилась, Быков позвал:
- Михаил, иди сюда.
Он выпрямился и вытер пот со лба. Потом отодвинул ногой груду битых
пластин и включил общий контроль. На экране комбайна вспыхнула трехмерная
схема отражателя. Изображение медленно поворачивалось.
- Ой-ей-ей, - сказал Михаил Антонович.
Тик-тик-тик - поползла из вывода голубая лента записи.
- А микропробоин мало, - негромко сказал Жилин.
- Что микропробоины, - сказал Быков и нагнулся к самому экрану. - Вот
где главная-то сволочь.
Схема отражателя была окрашена в синий цвет. На синем белели рваные
пятна. Это были места, где либо пробило слои мезовещества, либо разрушило
систему контрольных ячеек. Белых пятен было много, а на краю отражателя
они сливались в неровную белую кляксу, занимавшую не менее восьмой части
поверхности параболоида.
Михаил Антонович махнул рукой и вернулся к вычислителю.
- Петарды пускать таким отражателем, - пробормотал Жилин.
Он потянулся за комбинезоном, вытряхнул из него Варечку и принялся
одеваться: в рубке снова стало холодно. Быков все еще стоял, глядел на
экран и грыз ноготь. Потом он подобрал ленту записи и бегло просмотрел ее.
- Жилин, - сказал вдруг он. - Бери два сигма-тестера, проверь питание
и ступай в кессон. Я буду тебя там ждать. Михаил, бросай все и займись
креплением пробоин. Все бросай, я сказал.
- Куда ты собрался, Лешенька? - спросил Михаил Антонович с
удивлением.
- Наружу, - коротко ответил Быков и вышел.
- Зачем? - спросил Михаил Антонович, повернувшись к Жилину.
Жилин пожал плечами. Он не знал зачем. Починить зеркало в
Пространстве, в рейсе, без специалистов-мезохимиков, без огромных
кристаллизаторов, без реакторных печей просто немыслимо. Так же немыслимо,
как, например, притянуть Луну к Земле голыми руками. А в таком виде, в
таком состоянии, как сейчас, с отбитым краем, отражатель мог придать
"Тахмасибу" только вращательное движение. Такое же, как в момент
катастрофы.
- Чепуха какая-то, - сказал Жилин нерешительно.
Он посмотрел на Михаила Антоновича, а Михаил Антонович посмотрел на
него. Они молчали, и вдруг оба страшно заторопились. Михаил Антонович
суетливо собрал свои листки и поспешно сказал:
- Ну, иди. Иди, Ванюша, ступай скорее.
В кессоне Быков и Жилин влезли в пустолазные скафандры и с некоторым
трудом втиснулись в лифт. Коробка лифта стремительно понеслась вниз вдоль
гигантской трубы фотореактора, на которую нанизывались все узлы корабля -
от жилой гондолы до параболического отражателя.
- Хорошо, - сказал Быков.
- Что хорошо? - спросил Жилин.
Лифт остановился.
- Хорошо, что лифт работает, - ответил Быков.
- А, - разочарованно вздохнул Жилин.
- Мог бы и не работать, - строго сказал Быков. - Лез бы ты тогда
двести метров туда и обратно.
Они вышли из шахты лифта и остановились на верхней площадке
параболоида. Вниз покато уходил черный рубчатый купол отражателя.
Отражатель был огромен - семьсот пятьдесят метров в длину и полкилометра в
растворе. Края его не было видно отсюда. Над головой нависал громадный
серебристый диск грузового отсека. По сторонам его, далеко вынесенные на
кронштейнах, полыхали бесшумным голубым пламенем жерла водородных ракет. А
вокруг странно мерцал необычайный и грозный мир.
Слева тянулась стена рыжего тумана. Далеко внизу, невообразимо
глубоко под ногами, туман расслаивался на жирные тугие ряды облаков с
темными прогалинами между ними. Еще дальше и еще глубже эти облака
сливались в плотную коричневатую гладь. Справа стояло сплошное розовое
марево, и Жилин вдруг увидел Солнце - ослепительный ярко-розовый маленький
диск.
- Начали, - сказал Быков. Он сунул Жилину моток тонкого троса. -
Закрепи в шахте, - сказал он.
На другом конце троса он сделал петлю и затянул ее вокруг пояса.
Затем он повесил себе на шею оба тестера и перекинул ногу через перила.
- Вытравливай понемногу, - сказал он. - Я пошел.
Жилин стоял возле самых перил, вцепившись в трос обеими руками, и
смотрел, как толстая неуклюжая фигура в блестящем панцире медленно
сползает за выпуклость купола. Панцирь отсвечивал розовым, и на черном
рубчатом куполе тоже лежали неподвижные розовые блики.
- Живее вытравливай, - сказал в шлемофоне сердитый голос Быкова.
Фигура в панцире скрылась, и на рубчатой поверхности осталась только
блестящая тугая нитка троса. Жилин стал смотреть на Солнце. Иногда розовый
диск затягивала мгла, тогда он становился еще более резким и совсем
красным. Жилин поглядел под ноги и увидел на площадке свою смутную
розоватую тень.
- Гляди, Иван, - сказал голос Быкова. - Вниз гляди, вниз!
Жилин поглядел. Глубоко внизу из коричневой глади странным призраком
выплыл исполинский белесый бугор, похожий на чудовищную поганку. Он
медленно раздавался вширь, и можно было различить на его поверхности
шевелящийся, словно клубок змей, струйчатый узор.
- Экзосферный протуберанец, - сказал Быков. - Большая редкость,
кажется. Вот черт, надо бы ребятам показать.
Он имел в виду планетологов. Бугор вдруг засветился изнутри дрожащим
сиреневым светом.
- Ух ты!.. - невольно сказал Жилин.
- Вытравливай, - сказал Быков.
Жилин вытравил еще немного троса, не спуская глаз с протуберанца.
Сначала ему показалось, что "Тахмасиб" летит прямо на протуберанец, но
через минуту он понял, что корабль пройдет гораздо левее. Протуберанец
оторвался от коричневой глади и поплыл в розовое марево, волоча за собой
клейкий хвост желтых прозрачных нитей. В нитях опять вспыхнуло сиреневое
зарево и быстро погасло. Протуберанец растаял в розовом свете.
Быков работал долго. Несколько раз он поднимался на площадку, немного
отдыхал и снова спускался, каждый раз выбирая новое направление. Когда он
поднялся в третий раз, у него был только один тестер.
- Уронил, - коротко сказал он.
Жилин терпеливо вытравливал трос, упираясь ногой в перила. В таком
положении он чувствовал себя очень устойчиво и мог озираться по сторонам.
Но по сторонам ничего не менялось. Только когда капитан поднялся в шестой
раз и буркнул: "Довольно. Пошли", Жилин вдруг подумал, что рыжая туманная
стена слева - облачная поверхность Юпитера - стала заметно ближе.
В рубке было чисто. Михаил Антонович вымел осколки и теперь сидел на
своем обычном месте, нахохлившись, в меховой куртке поверх комбинезона.
Изо рта у него шел пар - в рубке было холодно. Быков сел в кресло, упер
руки в колени и пристально поглядел сначала на штурмана, потом на Жилина.
Штурман и Жилин ждали.
- Ты закрепил пробоины? - спросил Быков штурмана.
Михаил Антонович несколько раз кивнул.
- Есть шанс, - сказал Быков.
Михаил Антонович выпрямился и шумно перевел дух. Жилин глотнул от
волнения.
- Есть шанс, - повторил Быков. - Но он очень маленький. И совершенно
фантастический.
- Говори, Алешенька, - тихо попросил штурман.
- Сейчас скажу, - сказал Быков и прокашлялся. - Шестнадцать процентов
отражателя вышли из строя. Вопрос такой: можем ли мы заставить работать
остальные восемьдесят четыре? Даже меньше, чем восемьдесят четыре, потому
что процентов десять еще не контролируется - разрушена система контрольных
ячеек.
Штурман и Жилин молчали, вытянув шеи.
- Можем, - сказал Быков. - Во всяком случае, можем попробовать. Надо
сместить точку сгорания плазмы так, чтобы скомпенсировать асимметрию
поврежденного отражателя.
- Ясно, - сказал Жилин дрожащим голосом.
Быков поглядел на него.
- Это наше единственный шанс. Мы с Иваном займемся переориентацией
магнитных ловушек. Иван вполне может работать. Ты, Миша, рассчитаешь нам
новое положение точки сгорания в соответствии со схемой повреждения. Схему
ты сейчас получишь. Это сумасшедшая работа, но это наш единственный шанс.
Он смотрел на штурмана, и Михаил Антонович поднял голову и встретился
с ним глазами. Они отлично и сразу поняли друг друга. Что можно не успеть.
Что там внизу, в условиях чудовищного давления, коррозия начнет разъедать
корпус корабля - и корабль может растаять, как рафинад в кипятке, раньше,
чем они закончат работу. Что нечего и думать скомпенсировать асимметрию
полностью. Что никто и никогда не пытался водить корабли с такой
компенсацией, на двигателе, ослабленном по меньшей мере в полтора раза...
- Это наш единственный шанс, - громко сказал Быков.
- Я сделаю, Лешенька, - сказал Михаил Антонович. - Это нетрудно -
рассчитать новую точку. Я сделаю.
- Схему мертвых участков я тебе сейчас дам, - повторил Быков. - И нам
надо страшно спешить. Скоро начнется перегрузка, и будет очень трудно
работать. А если мы провалимся очень глубоко, станет опасно включать
двигатель, потому что возможна цепная реакция в сжатом водороде. - Он
подумал и добавил: - И мы превратимся в газ.
- Ясно, - сказал Жилин. Ему хотелось начать сию же минуту,
немедленно.
Михаил Антонович протянул руку с коротенькими пальцами и сказал
тонким голосом:
- Схему, Лешенька, схему.
На панели аварийного пульта замигали три красных огонька.
- Ну вот, - сказал Михаил Антонович. - В аварийных ракетах кончается
горючее.
- Наплевать, - сказал Быков и встал.
