- Что? - спросил Михаил Антонович, встрепенувшись. - Что, уже?
- Уже, - сказал Быков. - Пойдем в кают-компанию.
Но он пошел не сразу - стоял и задумчиво наблюдал, как Михаил
Антонович, болезненно морщась и постанывая, выбирается из кресла. Затем он
словно очнулся и сказал:
- Пойдем.
Они пошли в кают-компанию. Михаил Антонович сразу пробрался к дивану
и сел, сложив руки на животе. Жилин тоже сел, чтобы не тряслись ноги, и
стал смотреть в стол. На столе еще стояли стопкой грязные тарелки. Потом
дверь в коридор открылась, и ввалились пассажиры. Планетологи тащили на
себе Моллара. Моллар висел, волоча ноги и обхватив планетологов за плечи.
В руке у него был зажат носовой платок, весь в темных пятнах.
Дауге и Юрковский молча усадили Моллар на диван и сели по обе стороны
от него. Жилин оглядел их. "Вот это да! - подумал он. - Неужели и у меня
такая морда?" Он украдкой ощупал лицо. Ему показалось, что щеки у него
очень тощие, а подбородок очень толстый, как у Михаила Антоновича. Под
кожей бегали мурашки, как в отсиженной ноге. "Отсидел физиономию", -
подумал Жилин.
- Так, - сказал Быков. Он сидел на стуле в углу и теперь встал,
подошел к столу и тяжело оперся о него.
Моллар неожиданно подмигнул Жилину и закрыл лицо пятнистым платком.
Быков холодно посмотрел на него. Затем он стал смотреть в стену.
- Так, - повторил он. - Мы были заняты пере-о-бо-ру-до-ва-нием
"Тахмасиба". Мы закончили пере-о-бо-ру-до-ва-ние. - Это слово никак не
давалось ему, но он упрямо дважды повторил его, выговаривая по слогам. -
Мы теперь можем использовать фотонный двигатель, и я решил его
использовать. Но сначала я хочу поставить вас в известность о возможных
последствиях. Предупреждаю: решение принято, и я не собираюсь с вами
советоваться и спрашивать вашего мнения...
- Короче, Алексей, - сказал Дауге.
- Решение принято, - сказал Быков. - Но я считаю, что вы вправе
знать, чем это все может кончиться. Во-первых, включение фотореактора
может вызвать взрыв в сжатом водороде вокруг нас. Тогда "Тахмасиб" будет
разрушен полностью. Во-вторых, первая вспышка плазмы может уничтожить
отражатель - возможно, внешняя поверхность зеркала уже истончена
коррозией. Тогда мы останемся здесь и... В общем, понятно. В-третьих,
наконец, "Тахмасиб" может благополучно выбраться из Юпитера и...
- Понятно, - сказал Дауге.
- И продовольствие будет доставлено на Амальтею, - сказал Быков.
- П-продовольствие б-будет век б-благодарить Б-быкова, - сказал
Юрковский.
Михаил Антонович робко улыбнулся. Ему было не смешно.
Быков смотрел в стену.
- Я намерен стартовать сейчас же, - сказал он. - Предлагаю пассажирам
занять места в амортизаторах. И давайте без этих ваших штучек. - Он
посмотрел на планетологов. - Перегрузка будет восьмикратная, как минимум.
Прошу выполнять. Бортинженер Жилин, проследите за выполнением и доложите.
Он оглядел всех исподлобья, повернулся и ушел в рубку на прямых
ногах.
- Mon dieu, - сказал Моллар. - Ну и жизьнь.
У него опять пошла кровь из носа, и он принялся слабо сморкаться.
Дауге повертел головой и сказал:
- Нам нужен счастливчик. Кто-нибудь здесь есть везучий? Нам
совершенно необходим счастливчик.
Жилин встал.
- Пора, товарищи, - сказал он. Ему хотелось, чтобы все скорее
кончилось. Ему очень хотелось, чтобы все уже было позади. Все остались
сидеть. - Пора, товарищи, - растерянно повторил он.
- В-вероятность б-благоп-приятного и-исхода - п-процентов д-десять, -
задумчиво сказал Юрковский и принялся растирать щеки.
Михаил Антонович, кряхтя, выбрался из дивана.
- Мальчики, - сказал он. - Надо, кажется, прощаться. На всякий
случай, знаете... Всякое может быть, - он жалостно улыбнулся.
- Прощаться так прощаться, - сказал Дауге. - Давайте прощаться.
- И я опьять не знайю как, - сказал Моллар.
Юрковский поднялся.
- В-вот что, - сказал он. - П-пошли по ам-мортизаторам. С-сейчас
выйдет Б-быков, и т-тогда... Лучше мне сгореть. Р-рука у него тяжелая,
д-до сих п-пор помню. Д-десять лет.
- Да-да, - заторопился Михаил Антонович. - Пошли, мальчики, пошли...
Дайте я вас поцелую.
Он поцеловал Дауге, потом Юрковского, потом повернулся к Моллару.
Моллара он поцеловал в лоб.
- А ты где будешь, Миша? - спросил Дауге.
Михаил Антонович поцеловал Жилина, всхлипнул и сказал:
- В амортизаторе, как все.
- А ты, Ваня?
- Тоже, - сказал Жилин. Он придерживал Моллара за плечи.
- А капитан?
Они вышли в коридор, и снова все остановились. Оставалось несколько
шагов.
- Алексей Петрович говорит, что не верит автоматике в Джупе, - сказал
Жилин. - Он сам поведет корабль.
- Б-быков есть Быков, - сказал Юрковский, криво усмехаясь. - В-всех
н-немощных на своих п-плечах.
Михаил Антонович, всхлипывая, пошел в свою каюту.
- Я вам помогу, мсье Моллар, - сказал Жилин.
- Да, - согласился Моллар и послушно обхватил Жилина за плечи.
- Удачи и спокойной плазмы, - сказал Юрковский.
Дауге кивнул, и они разошлись по своим каютам. Жилин ввел Моллара в
его каюту и уложил в амортизатор.
- Как жизьнь, Ваньюшя-а? - сказал печально Моллар. - Хороше-о?
- Хорошо, мсье Моллар, - сказал Жилин.
- А как девушки?
- Очень хорошо, - сказал Жилин. - На Амальтее чудесные девушки.
Он вежливо улыбнулся, задвинул крышку и сразу перестал улыбаться.
"Хоть бы скорее все это кончилось!" - подумал он.
Он шел по коридору, и коридор показался ему очень пустым. Он постучал
по крышке каждого амортизатора и прослушал ответный стук. Потом он
вернулся в рубку.
Быков сидел на месте старшего пилота. Он был в костюме для
перегрузок. Костюм был похож на кокон шелкопряда, из него торчала рыжая
растрепанная голова. Быков был совершенно обыкновенный, только очень
сердитый и усталый.
- Все готово, Алексей Петрович, - сказал Жилин.
- Хорошо, - сказал Быков. Он косо поглядел на Жилина. - Не боишься,
малек?
- Нет, - сказал Жилин.
Он не боялся. Он только хотел, чтобы все скорее кончилось. И еще ему
вдруг очень захотелось увидеть отца, как он вылезает из стратоплана,
грузный, усатый, со шляпой в руке. И познакомить отца с Быковым.
- Ступай, Иван, - сказал Быков. - Десять минут в твоем распоряжении.
- Спокойной плазмы, Алексей Петрович, - сказал Жилин.
- Спасибо, - сказал Быков. - Ступай.
"Это надо выдержать, - подумал Жилин. - Черт, неужели я не выдержу?"
Он подошел к двери своей каюты и вдруг увидел Варечку. Варечка тяжело
ползла, прижимаясь к стене, волоча за собой сплющенный с боков хвост.
Увидев Жилина, она подняла треугольную морду и медленно мигнула.
- Эх ты, бедолага! - сказал Жилин.
Он взял Варечку за отставшую на шее кожу, приволок ее в каюту,
сдвинул крышку с амортизатора и поглядел на часы. Потом он бросил Варечку
в амортизатор - она была очень тяжелая и грузно трепыхалась в руках - и
залез сам. Он лежал в полной темноте, слушал, как шумит амортизирующая
смесь, а тело становилось легче и легче. Это было очень приятно, только
Варечка все время дергалась под боком и колола руку шипами. "Надо
выдержать, - подумал Жилин. - Как он выдерживает".
В рубке Алексей Петрович Быков нажал большим пальцем рифленую клавишу
стартера.
ЭПИЛОГ. АМАЛЬТЕЯ, "ДЖЕЙ-СТАНЦИЯ"
ДИРЕКТОР "ДЖЕЙ-СТАНЦИИ" НЕ ГЛЯДИТ НА ЗАХОД ЮПИТЕРА,
А ВАРЕЧКУ ДЕРГАЮТ ЗА ХВОСТ
Заход Юпитера - это тоже очень красиво. Медленно гаснет желто-зеленое
зарево экзосферы, и одна за другой загораются звезды, как алмазные иглы на
черном бархате.
Но директор "Джей-станции" не видел ни звезд, ни желто-зеленого
сияния над близкими скалами. Он смотрел на ледяное поле ракетодрома. На
поле медленно, едва заметно для глаза, падала исполинская башня
"Тахмасиба". "Тахмасиб" был громаден - фотонный грузовик первого класса.
Он был так громаден, что его не с чем было сравнить здесь, на
голубовато-зеленой равнине, покрытой круглыми черными пятнами. Из
спектролитового колпака казалось, что "Тахмасиб" падает сам собой. На
самом деле его укладывали. В тени скал и по другую сторону равнины мощные
лебедки тянули тросы, и блестящие нити иногда ярко вспыхивали в лучах
солнца. Солнце ярко озаряло корабль, и он был виден весь, от огромной чаши
отражателя до шаровидной жилой гондолы.
Никогда еще на Амальтею не опускался такой изуродованный планетолет.
Край отражателя был расколот, и в огромной чаше лежала густая изломанная
тень. Двухсотметровая труба фотореактора казалась пятнистой и была словно
изъедена коростой. Аварийный ракеты на скрученных кронштейнах нелепо
торчали во все стороны, грузовой отсек перекосило, и один сектор его был
раздавлен. Диск грузового отсека напоминал плоскую круглую консервную
банку, на которую наступили свинцовым башмаком. "Часть продовольствия,
конечно, погибла, - подумал начальник. - Какая чушь лезет в голову! Не все
ли равно. Да, "Тахмасибу" теперь не скоро уйти отсюда".
- Дорого нам обошелся куриный суп, - сказал дядя Валнога.
- Да, - пробормотал директор. - Куриный суп. Бросьте, Валнога. Вы же
этого не думаете. При чем здесь куриный суп?
- Отчего же, - сказал Валнога. - Ребятам нужна настоящая еда.
Планетолет опустился на равнину и погрузился в тень. Теперь было
видно только слабое зеленоватое мерцание на титановых боках, потом там
сверкнули огни и мелькнули маленькие черные фигурки. Косматый горб Юпитера
ушел за скалы, и скалы почернели и стали выше, и на мгновение ярко
загорелась какая-то расщелина, и стали видны решетчатые конструкции
антенн.
В кармане директора тоненько запел радиофон. Директор вытащил гладкую
коробку и нажал кнопку приема.
- Слушаю, - сказал он.
Тенорок дежурного диспетчера, очень веселый и без всякой
почтительности, сказал скороговоркой:
- Товарищ директор, капитан Быков с экипажем и пассажирами прибыл на
станцию и ждет вас в вашем кабинете.
- Иду, - сказал начальник.
Вместе с дядей Валногой он спустился в лифте и направился в свой
кабинет. Дверь была раскрыта настежь. В кабинете было полно народу, и все
громко говорили и смеялись. Еще в коридоре директор услыхал радостный
вопль:
- Как жизьнь - хороше-о? Как мальчушки - хороше-о?
Директор не сразу вошел, а некоторое время стоял на пороге,
разыскивая глазами прибывших. Валнога громко дышал у него над ухом, и
чувствовалось, что он улыбается до ушей. Они увидели Моллара с мокрыми
после купания волосами. Моллар отчаянно жестикулировал и хохотал. Вокруг
него стояли девушки - Зойка, Галина, Наденька, Джейн, Юрико, все девушки
Амальтеи, - и тоже хохотали. Моллар всегда ухитрялся собрать вокруг себя
всех девушек. Потом директор увидел Юрковского, вернее, его затылок,
торчащий над головами, и кошмарное чудище у него на плече. Чудище вертело
мордой и время от времени страшно зевало. Варечку дергали за хвост. Дауге
видно не было, но зато было слышно не хуже, чем Моллара. Дауге вопил:
- Не наваливайтесь! Пустите, ребятушки! Ой-ой!
В сторонке стоял огромный незнакомый парень, очень красивый, но
слишком бледный среди загорелых. С парнем оживленно разговаривали
несколько местных планетолетчиков. Михаил Антонович Крутиков сидел в
кресле у стола директора. Он рассказывал, всплескивая короткими ручками, и
временами подносил к глазам смятый платочек.
Быкова директор узнал последним. Быков был бледен до синевы, и волосы
