- Ну ладно, - сказал вдруг Хинкус неожиданно жестко. - Поговорили и
хватит! Деньги мои - как хочу, так и трачу. Обедать не буду. Понятно? Все.
- Но, господин Хинкус... - начал несколько ошеломленный хозяин.
- Все! - повторил Хинкус.
Тогда инспектор взял хозяина под руку и повернул к двери.
- Пойдемте, Алек, - сказал он негромко. - Пойдемте...
Инспектор, устроившись у окошка со стаканом и сигаретой, рассеянно
наблюдал, как хозяин, грузно ступая, ходил по залу, выключал лишний свет,
переставлял в буфете бутылки. Лель, опустив голову, ходил за ним по пятам.
Инспектор поглядел в окно. Тень закутанного в шубу Хинкуса четко
рисовалась на освещенном луной снегу. Инспектор поднялся и подошел к
хозяину.
- Алек, - сказал он. - У меня к вам просьба. Проводите меня к номеру
Хинкуса.
Хозяин удивленно поднял брови.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом хозяин
поставил бутылку, с которой стирал пыль, и, не говоря ни слова, пошел из
столовой. Они вышли в коридор и повернули направо. Инспектор успел
заметить, что в конце коридора стоят, держась за руки, Брюн и Олаф. Хозяин
остановился перед дверью с номером одиннадцать и сказал: "Здесь".
Инспектор повернул ручку и вошел в номер.
Вид у номера был нежилой, кровать не смята, пепельница пуста и чиста.
Посредине комнаты стояли два закрытых баула. Инспектор, присев рядом с
ними на корточки, достал пилочку для ногтей.
- Вы будете свидетелем, Алек, - сказал он и открыл баул.
Баул оказался набит каким-то рваным тряпьем, старыми газетами и
мятыми журналами. Хозяин тихонько свистнул.
- Что это? - сказал он. - Что это значит?
- Это называется "фальшивый багаж", - объяснил инспектор.
Инспектор открыл второй баул. Здесь тоже был фальшивый багаж, только
поверх тряпья и мятой бумаги здесь лежал маленький дамский браунинг.
Инспектор и хозяин переглянулись. Потом инспектор взял браунинг, вынул
обойму и выщелкал патроны в ладонь.
- Значит, вызов был не ложный, - сказал хозяин медленно. - Ну и что
все это значит?
Инспектор не успел ответить. Пол в номере дрогнул, жалобно звякнули
оконные стекла, и послышался отдаленный мощный грохот.
- Ого! - сказал хозяин, поднимая голову. - А ведь это обвал. И
недалеко...
Грохот затих, и тут где-то в коридоре хлопнула дверь.
В каминной жарко полыхал уголь, кресла были старинные, уютные, ярко
светила большая люстра, в трубе посвистывало.
Инспектор стоял у окна, прислонившись лбом к стеклу, и смотрел на
тень Хинкуса, скрючившегося на крыше. Потом он огляделся, взялся за
ближайшее кресло и поставил его так, чтобы можно было одновременно следить
и за тенью Хинкуса, и за отражающейся в большом зеркале тускло освещенной
лестницей на крышу в конце полутемного коридора. Свет в каминной инспектор
выключил, а сам сел в кресло и закурил.
Послышались шаги, вошел хозяин с кувшином горячего портвейна и двумя
стаканами.
- Дело швах, Петер, - сказал он. - Связи с городом нет. Это значит,
что обвалом засыпало дорогу и забило ущелье. Нас откопают не раньше, чем
через неделю.
- Рация у вас есть? - спросил инспектор, отхлебывая из стакана.
- Нет. Но вы не беспокойтесь. Все остальное есть в избытке. А если мы
захотим разнообразить меню, то съедим этого Хинкуса... Кстати, вы знаете,
что нынче утром Хинкус отправил телеграмму?
Инспектор вопросительно взглянул на него.
- "Жду. Поторопитесь..." Или что-то в этом роде. Я слышал, как он
диктовал ее по телефону.
Инспектор хмыкнул.
- Между прочим, Петер, - осторожно сказал хозяин, - почему бы нам не
арестовать его сейчас? Все спят... Мне бы не хотелось волновать гостей...
Инспектор отхлебнул из стакана.
- Я не уверен, что его вообще надо арестовать, - сказал он. - Я лучше
здесь посижу и посмотрю, кто это так хочет выдать Хинкуса за гангстера.
Сдается мне, что этот Хинкус - не охотник, а дичь. Охотник, Алек, не
станет возить с собой дамский пистолетик. У него будет люгер 0,45 с
приставным прикладом... - Он замолчал.
Около чердачной лестницы появилась томная тоненькая фигурка -
постояла в кругу желтого света, словно в нерешительности, а потом
неуверенными шагами двинулась по коридору, ведя рукою по стене. Это было
чадо. Войдя в каминную, оно, не говоря ни слова, подошло к огню, присело
на корточки рядом с Лелем и принялось гладить его по голове. Багровые
блики от раскаленных углей светились в его огромных черных очках. Чадо
было очень одиноко, всеми забытое и маленькое.
- Холодно что-то... - сказало оно жалобно. - И выпить нечего...
- Ну почему же нечего, Брюн, - радушно сказал хозяин, берясь за
кувшин. - Хотите горячего портвейна?
- Да. И хочу домой.
- Брюн, - сказал инспектор, - дитя мое, снимите ваши ужасные очки.
- Зачем? - спросило чадо.
- Мне бы очень хотелось наконец понять: мальчик вы или девочка?
- Идите вы знаете куда... Лучше бы рассказали что-нибудь.
- Расскажите, Алек, - сказал инспектор со вздохом, - что-нибудь
таинственное.
Хозяин задумчиво посмотрел стакан на просвет.
- Таинственное... - повторил он. - Что же, слушайте. В сырых и жутких
джунглях Центральной Африки существует странное и страшное поверье...
В холле часы начали бить одиннадцать.
К полуночи хозяин с инспектором прикончили кувшин горячего портвейна.
Все было тихо, Хинкус по-прежнему торчал на крыше. Чадо заснуло в кресле,
и было решено его не трогать - пусть спит.
- Вы ничего не поняли, Петер, - тихонько объяснял хозяин. - Зомби -
это не мертвец. Но зомби - это и не живой человек. Понятно?
- Нет.
- Вы берете мертвеца и оживляете его. Он ходит, ест, пьет и выполняет
все ваши приказания.
- Пьет?
- Вы напрасно смеетесь над этим, Петер. Это не смешно. Это страшно. И
не приведи господь вам встретиться с зомби...
- Но ведь это в Африке. У нас они не водятся...
- Как знать, Петер, как знать! Я мог бы кое-что рассказать вам о
таких вещах...
Тут Лель вдруг вскочил и глухо гавкнул. Хозяин воззрился на него.
- Не понимаю, - сказал он строго.
Лель гавкнул снова и ворча бросился по лестнице в холл.
- Ага, - сказал хозяин, поднимаясь. - Кто-то пожаловал.
Инспектор тоже поднялся, и они последовали за Лелем.
Собака стояла перед парадной дверью и вела себя как-то странно. Она
была явно испугана - хвост поджат, голова опущена, шерсть на загривке
поднялась дыбом. Из-за двери доносились непонятные скребущие и скулящие
звуки.
Хозяин с инспектором переглянулись, потом хозяин протянул руку и
отодвинул засов. Дверь отворилась, и к их ногам сползло облепленное снегом
тело. Хозяин и инспектор бросились к нему, втащили его в холл и
перевернули на спину. Облепленный снегом человек застонал и вытянулся.
Глаза его были закрыты, длинный нос побелел. Одет он был явно не по
сезону: кургузый пиджачок, брюки дудочками, модельные туфли.
- Слушайте, - сказал инспектор. - Он попал под обвал...
- В душевую! - скомандовал хозяин. - Берите его под мышки...
В душевой они положили незнакомца на топчан, и хозяин торопливо
принялся его раздевать.
- А ведь это, наверное, приятель Хинкуса, - сказал инспектор. - Ну,
тот, которому он давал телеграмму...
- Возможно, - отрывисто сказал хозяин.
- Пойду приведу Хинкуса, - сказал инспектор. Он выскочил из душевой,
взбежал на второй этаж и бросился к чердачной лестнице.
Хинкус сидел в прежней позе, нахохлившись, уйдя головой в воротник,
сунув руки в рукава.
- Хинкус! - гаркнул инспектор.
Хинкус не шевелился, и тогда инспектор подскочил к нему, схватил за
плечо, потряс. Хинкус вдруг как-то странно осел и повалился на бок.
- Хинкус! - растерянно вскрикнул инспектор, непроизвольно подхватывая
его. Шуба раскрылась, из нее вывалилось несколько комьев снега, упала
меховая шапка - Хинкуса не было, было снежное чучело, облаченное в шубу
Хинкуса.
Инспектор схватил горсть снега, яростно растер лицо и огляделся. На
крыше было много следов - здесь то ли боролись, то ли собирали снег для
чучела. В двух метрах от тропинки из снега торчало что-то черное.
Инспектор наклонился, протянул руку и с усилием поднял тяжелый железный
швеллер - обрезок рельса, странно скрученный, словно завязанный узлом.
Неподалеку, припорошенная снегом, лежала груда таких швеллеров, только
прямых. Инспектор оглядел долину. Яркая маленькая луна висела прямо над
головой, долина была пуста и чиста; темная полоса дороги уходила на север,
теряясь в голубой дымке.
Инспектор бросил гнутое железо, повернулся и медленно направился
вниз. В душевой уже никого не было. Посредине холла стояла с обалделым
видом сонная Кайса в ночной рубашке, держа охапку мокрой, смятой одежды
незнакомца. Инспектор отобрал у нее одежду и вывернул карманы. В карманах
не оказалось ничего: ни денег, ни документов, ни сигарет, ни носового
платка - ничего.
Незнакомец уже лежал в постели, закутанный одеялом до подбородка.
Хозяин поил его с ложечки чем-то горячим и приговаривал:
- Надо, сударь, надо... Пропотеть надо хорошенько.
Один глаз у незнакомца был болезненно сощурен, другой и вовсе закрыт.
Он слабо постанывал при каждом вздохе.
- Вы один? - спросил его инспектор. - Кто-нибудь еще остался в
машине?.. Или вы ехали один?..
Незнакомец приоткрыл рот, подышал немного и снова закрыл рот.
- Слаб, - сказал хозяин. - У него все тело, как тряпка.
- Вы - друг Хинкуса? - раздельно спросил инспектор.
И тут незнакомец заговорил.
- Олаф... - сказал он без выражения. - Олаф Анд-вара-форс...
Позовите...
- Ага... - сказал хозяин и поставил кружку с питьем на стол.
Хозяин торопливо вышел, а инспектор сел на его место. Он ничего не
понимал.
- Кто-нибудь еще пострадал? - спросил он снова.
- Один... - простонал незнакомец. - Где Олаф Андварафорс?..
- Здесь, здесь, - сказал инспектор. - Сейчас придет.
Незнакомец закрыл глаза и затих. Инспектор откинулся на спинку стула.
Вернулся хозяин. Брови у него были высоко подняты, губы поджаты, в
руке он держал связку ключей.
- Странное дело, Петер, - сказал он негромко. - Дверь заперта
изнутри, Олаф не отзывается. Пойдем-ка вместе.
- Олаф... - простонал незнакомец. - Где Олаф?..
- Сейчас, сейчас... - сказал ему инспектор, поднимаясь. - Вот что,
Алек. Позовите Кайсу - пусть сидит около этого парня, пока мы не
вернемся...
Они вышли в коридор.
- Ага, - сказал хозяин, играя бровями. - Вот, значит, как!.. Лель, ко
мне!.. Сиди здесь. Сидеть! Никого не впускать, никого не выпускать!
Они поднялись по лестнице, остановились перед дверью Олафа, и
инспектор отобрал у хозяина связку ключей. Пока он возился, выталкивая
ключ из скважины, в коридоре появился господин Мозес.
- Что происходит, господа? - благодушно осведомился он, затягивая
пояс халата. - Почему постояльцам не дают спать?
- Тысяча извинений, господин Мозес, - сказал хозяин. - Но у нас тут
происходят кое-какие события, требующие решительных действий.
- Ах, вот как? - произнес Мозес с интересом. - Надеюсь, я не помешаю?
Инспектор наконец расчистил путь для своего ключа, отпер и распахнул
дверь. В прихожей на полу лежал человек. Света в номере не было, и видны
были только его огромные подошвы.
Инспектор наклонился над ним. Это был Олаф Андварафорс. Он был явно и
безнадежно мертв.
Инспектор зажег свет. Олаф лежал ничком, руки его были вытянуты и
почти касались небольшого чемодана, лежавшего у стены. Кресло, обычно
