он не догонял их, хотя мог бы догнать - даже сейчас он слышал, как
панически стучат их башмаки в конце тоннеля. А те, кто не успел уйти, те
лежат, и некоторые из них умрут, а некоторые уже мертвы, и он понимал
теперь, что это все-таки люди, а не обезьяны и не панцирные волки, хотя
дыхание их было зловонно, прикосновения - грязны, а намерения - хищны и
отвратительны. И все-таки он испытывал какое-то сожаление и ощущал потерю,
словно потерял некую чистоту, словно потерял неотъемлемый кусочек души
прежнего Максима, и знал, что прежний Максим исчез навсегда, и от этого
ему было немножко горько, и это будило в нем какую-то незнакомую
гордость...
- Пойдем, Максим, - тихонько сказала Рада.
И он послушно пошел за нею.
"ВЫ ЕГО УПУСТИЛИ..."
- Короче говоря, вы его упустили.
- Я ничего не мог сделать... Вы сами знаете, как это бывает...
- Черт побери, Фанк! Вам и не надо было ничего делать. Вам достаточно
было взять с собой шофера.
- Я знаю, что виноват. Но кто мог ожидать...
- Хватит об этом. Что вы предприняли?
- Как только меня выпустили, я позвонил Мегу. Мегу ничего не знает.
Если он вернется, Мегу сейчас же сообщит мне... Далее, я взял под
наблюдение все дома умалишенных... Он не может уйти далеко, ему просто не
дадут, он слишком бросается в глаза...
- Дальше.
- Я поднял своих людей в полиции. Я приказал следить за всеми
случаями нарушения порядка... вплоть до нарушения правил уличного
движения. У него нет документов. Я распорядился сообщать мне обо всех
задержанных без документов... У него нет ни единого шанса скрыться, даже
если он захочет... По-моему, это дело двух-трех дней... Простое дело.
- Простое... Что могло быть проще: сесть в машину, съездить в
телецентр и привезти сюда человека... Но вы даже с этим не справились.
- Виноват. Но такое стечение обстоятельств...
- Я сказал, хватит об обстоятельствах. Он действительно похож на
сумасшедшего?
- Трудно сказать... Больше всего он, пожалуй, похож на дикаря. На
хорошо отмытого и ухоженного горца. Но я легко представляю себе ситуацию,
в которой он выглядит сумасшедшим... И потом эта вечная идиотская улыбка,
кретинический лепет вместо нормальной речи... И весь он какой-то дурак...
- Понятно. Я одобряю ваши меры... И вот что еще, Фанк... Свяжитесь с
подпольем.
- Что?
- Если вы не найдете его в ближайшие дни, он непременно объявится в
подполье.
- Не понимаю, что делать дикарю в подполье.
- В подполье много дикарей. И не задавайте глупых вопросов, а
делайте, что я вам говорю. Если вы упустите его еще раз, я вас уволю.
- Второй раз я его не упущу.
- Рад за вас... Что еще?
- Любопытный слух о Волдыре.
- О Волдыре? Что именно?
- Простите, Странник... Если разрешите, я предпочел бы об этом
шепотом, на ухо...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГВАРДЕЕЦ
5
Окончив инструктаж, господин ротмистр Чачу распорядился:
- Капрал Гаал, останьтесь. Остальные свободны.
Когда остальные командиры секций вышли, гуськом, в затылок друг
другу, господин ротмистр некоторое время разглядывал Гая, покачиваясь на
стуле и насвистывая старинную солдатскую песню "Уймись, мамаша". Господин
ротмистр Чачу был совсем не похож на господина ротмистра Тоота. Он был
приземист, темнолиц, у него была большая лысина, он был гораздо старше
Тоота, в недавнем прошлом - боевой офицер, танкист, участник восьми
приморских инцидентов, обладатель "Огненного Креста" и трех значков "За
ярость в огне"; рассказывали о его фантастическом поединке с белой
субмариной, когда его танк получил прямое попадание и загорелся, а он
продолжал стрелять, пока не потерял сознание от страшных ожогов; говорили,
что на теле его нет живого места, сплошь чужая пересаженная кожа, а на
левой руке у него не хватало трех пальцев. Он был прям и груб, как
настоящий вояка, и, не в пример сдержанному господину ротмистру Тооту,
никогда не считал нужным скрывать свое настроение ни от подчиненных, ни от
начальства. Если он был весел, вся бригада знала, что господин ротмистр
Чачу нынче весел, но уж если он был не в духе и насвистывал "Уймись,
мамаша"...
Глядя ему в глаза уставным взглядом, Гай испытывал отчаяние при
мысли, что ему каким-то неизвестным пока образом привелось огорчить и
рассердить этого замечательного человека. Он торопливо перебрал в памяти
свои собственные проступки и проступки гвардейцев своей секции, но ничего
не мог вспомнить такого, что уже не было отстранено небрежным движением
беспалой руки и хриплым, ворчливым: "Ладно, на то и гвардия. Плевать..."
Господин ротмистр перестал свистеть и покачиваться.
- Не люблю болтовни и писанины, капрал, - произнес он. - Либо ты
рекомендуешь кандидата Сима, либо ты его не рекомендуешь. Что именно?
- Так точно, рекомендую, господин ротмистр, - поспешно сказал Гай. -
Но...
- Без "но", капрал! Рекомендуешь или не рекомендуешь?
- Так точно, рекомендую.
- Тогда как я должен понимать эти две бумажки? - господин ротмистр
нетерпеливым движением извлек из нагрудного кармана сложенные бумаги и
развернул их на столе, придерживая искалеченной рукой. - Читаю:
"Рекомендую вышеозначенного Мак Сима, как преданного и способного..." -
н-ну, тут всякая болтовня... - "для утверждения в высоком звании кандидата
в рядовые Боевой Гвардии". А вот твоя вторая писулька, капрал: "...В связи
с вышеизложенным считаю своим долгом обратить внимание командования на
необходимость тщательной проверки прошлой жизни означенного кандидата в
рядовые Боевой Гвардии М. Сима". Массаракш! Чего же тебе в конце концов
надо, капрал?
- Господин ротмистр! - взволнованно сказал Гай. - Но я действительно
в трудном положении! Я знаю кандидата Сима как способного и преданного
задачам Гвардии гражданина. Я уверен, что он принесет много пользы. Но мне
действительно неизвестно его прошлое! Мало того, он сам его не помнит.
Полагая, что в Гвардии место только кристально-чистым...
- Да, да! - нетерпеливо сказал господин ротмистр. -
Кристально-чистым, без оглядки преданным, до последней капли, всей
душой... Короче говоря, вот что, капрал. Одну из этих бумаг ты сейчас же
заберешь и порвешь. Надо же соображать. Я не могу явиться к бригадиру с
двумя бумажками, либо да, либо нет. Мы в Гвардии, а не на философском
факультете, капрал! Две минуты на размышление.
Господин ротмистр извлек из стола толстую папку с делами и с
отвращением бросил ее перед собой. Гай уныло посмотрел на часы. Было
ужасно трудно сделать этот выбор. Бесчестно и не по-гвардейски было скрыть
от командования свое недостаточное знание рекомендуемого, даже если речь
шла о Максиме. Но с другой стороны, бесчестно и не по-гвардейски было
уклоняться от ответственности, взваливая решение на господина ротмистра,
который видел Максима только два раза, да и то а ротном строю. Ну, хорошо.
Еще раз. За: горячо и близко к сердцу принял задачи Гвардии по ликвидации
последствий войны и уничтожение агентуры потенциального агрессора; без
сучка и задоринки прошел освидетельствование в Департаменте общественного
здоровья; будучи направлен господином ротмистром Тоотом и господином
штаб-врачом Зогу в какое-то секретное учреждение, по-видимому, для
проверки, проверку эту выдержал. (Правда, это показание самого Максима,
документы он потерял, но как же иначе он мог оказаться не под надзором?);
наконец, отважен, прирожденный боец - в одиночку расправился с бандой
Крысолова - симпатичен, прост в общении, добродушен, абсолютно
бескорыстен. И вообще человек необычайных способностей. Против: совершенно
неизвестно, кто он и откуда; о прошлом своем либо ничего не помнит, либо
не желает сообщать... и у него нет никаких документов. Но так ли уж все
это подозрительно? Правительство контролирует только границы и центральный
район. Две трети территории страны до сих пор погрязают в анархии, там
голод, эпидемии, народ оттуда бежит, и все без документов, а молодые даже
не знают, что такое документы. И сколько среди них больных, потерявших
память, даже выродков... В конце концов, главное - что Максим не
выродок...
- Ну, капрал? - произнес господин ротмистр, листая бумаги.
- Так точно, господин ротмистр, - отчаянным голосом сказал Гай. -
Разрешите...
Он взял свой рапорт о проверке Максима и медленно разорвал его.
- Пр-равильное решение! - гаркнул господин ротмистр. - Вот это
по-гвардейски! Бумаги, чернила, проверки... Все проверит бой! Вот когда мы
сядем в наши машины и двинем в зону атомных ловушек, тогда мы сразу
увидим, кто наш, а кто - нет.
- Так точно, - без особой уверенности сказал Гай. Он хорошо понимал
старого вояку, но не менее хорошо он видел, что ветеран войны и герой
приморских инцидентов несколько заблуждается, как все ветераны и все
герои. Бой боем, а чистота чистотой. Впрочем, Максима это не касается.
Максим-то чист.
- Массаракш! - произнес господин ротмистр. - Департамент здоровья его
пропустил, а остальное - дело наше. - Произнеся эту загадочную фразу, он
сердито посмотрел на Гая и добавил: - Гвардеец другу доверяет полностью, а
если не доверяет, значит, это не друг, гнать его в шею. Ты меня удивил,
капрал. Ну ладно, марш к своей секции. Времени осталось мало... На
операции я сам присмотрю за этим кандидатом.
Гай щелкнул каблуками и вышел. За дверью он позволил себе улыбнуться.
Все-таки старый вояка не удержался и принял ответственность на себя.
Хорошее всегда хорошо. Теперь можно с чистой совестью считать Максима
своим другом. Мака Сима. Настоящую его фамилию не произнести. То ли он ее
придумал, пока был в бреду, то ли все-таки действительно он родом из этих
горцев... как-бишь звали ихнего древнего царя... Заремчакбешмусараи... Гай
вышел на плац и поискал глазами свою секцию. Неутомимый Панди гонял ребят
через верхнее окно макета трехэтажного здания. Ребята взмокли, и это было
плохо, потому что до операции оставался всего час.
- О-отста-авить! - крикнул Гай еще издали.
- От-ставить! - заорал Панди. - Становись!
Секция быстро построилась. Панди скомандовал "смирно", строевым шагом
подошел к Гаю и доложил:
- Господин капрал, секция занимается преодолением штурмового городка.
- Встаньте в строй, - приказал Гай, стараясь интонацией выразить
неодобрение, как это превосходно умел делать капрал Серембеш. Он прошелся
перед строем, заложив руки за спину, вглядываясь в знакомые лица.
Серые, голубые и синие глаза, выражающие готовность выполнить любой
приказ и потому слегка выкаченные, следили за каждым его движением. Он
ощутил, как они близки и дороги ему, эти двенадцать здоровенных парней -
шестеро действительных рядовых Гвардии на правом фланге и шестеро
кандидатов в рядовые - на левом, все в ладных черных комбинезонах с
начищенными пуговицами, все в блестящих сапогах с короткими голенищами,
все в беретах, лихо сдвинутых на правую бровь... Нет, не все. Посередине
строя, на правом фланге кандидатов башней возвышался кандидат Мак Сим,
очень ладный парень, любимец, как это ни прискорбно для командира иметь
любимцев, но... гм... То, что у него не выкачены его странные коричневые
глаза - ладно. Научится со временем. Но вот... гм..
Гай подошел к Максиму и застегнул ему верхнюю пуговицу. Затем встал
на цыпочки и поправил берет. Кажется, все... Опять он в строю растянул рот
до ушей... Ну, ладно. Отвыкнет. Кандидат все-таки, самый младший в
