- Нет, - говорит он. - Если Стервятник не наврал, то и я не наврал.
Профессор, теперь уже не отрываясь, смотрит на спуск.
- Глянуть смерти в лицо, - бормочет он, - сами мы не могли. Нам глаза
завязали и к ней привели... Может быть, хоть жребий бросим все-таки?
- Нет. Жребий мы бросать не будем. Это не игра. Это вы все в игры
играете, а мне нельзя. У меня дочка калека. Я по Зоне ходил, а она за это
расплачивается. Ребенок. Дразнят ее. И ничего нельзя сделать. Все, что
приносил, на докторов ухлопал. Все без толку. Они уже и не обещают ничего.
У меня это последняя надежда. Мне рисковать нельзя. Иди, Филипп, иди. Не
бойся. Все обойдется. Иди.
Профессору очень страшно. Он делает несколько шагов к спуску, и
видно, как у него подгибаются ноги. Потом он останавливается и стоит,
понурив голову. Виктор вынимает из кармана нож и, заведя руку за спину,
щелкает выскочившим лезвием.
- Это больно? - спрашивает Профессор, не оборачиваясь.
- Нет, - говорит Виктор. - Нет! И не почувствуешь ничего... Да что я
говорю - ничего с тобой не будет! Иди, старик, иди!
И Профессор идет. Сначала медленно, спотыкаясь на колдобинах, затем
все быстрее и быстрее, и вот он уже бежит, выставив перед лицом согнутую
руку.
Виктор отворачивается. Глаза его крепко зажмурены, кулак с зажатым в
нем ножом он прижимает ко рту, голова его втягивается в плечи. Несколько
секунд он еще слышит за спиной удаляющееся буханье подкованных сапог
Профессора, а потом этот звук внезапно обрывается, и раздается короткий
сдавленный вопль. Виктор прижимает к ушам ладони, и к его ногам падают и
вдребезги разбиваются очки.
Некоторое время он стоит неподвижно, затем осторожно отводит ладони
от ушей.
Тишина. Нет, не совсем тишина. Слышится слабое тиканье. Виктор
нагибается, подбирает оправу, зажимает ее в кулаке и осторожно
оборачивается.
На спуске - никого. И ничего. А тиканье все громче. Это тикает
экспресс-лаборатория, торчащая из развязанного рюкзака Профессора. В злобе
и отчаянии Виктор пинает ее сапогом, и она тяжело заваливается набок.
Ждать больше нечего.
Поминутно утирая единственным уцелевшим рукавом залитое потом лицо,
Виктор начинает спускаться в карьер. Губы его беззвучно шевелятся, глаза
полузакрыты. Он похож на одержимого. Он и есть одержимый.
Увязая по щиколотку в белом песке, он бредет по дну карьера и
подходит к краю огромного желто-сверкающего диска. Не задерживаясь, он
ступает на него, и нога его проваливается, и он бредет по золотой пленке,
оставляя за собой черные рваные дыры, не переставая что-то беззвучно
твердить, шевеля губами, полузакрыв глаза и откинув голову назад... И он
сходит на песок и идет по песку, а в карьере сгущаются сумерки, а он все
идет по песку, и карьер погружается во мрак, и слышится скрип, словно
отворяется деревянная дверь, и шорох шагов по песку сменяется стуком
каблуков по камню, и в сером свете Виктор поднимается по лестнице и
вступает на лестничный пролет своего дома. Здесь все тот же режущий яркий
свет лампочки без плафона, грязноватая лестница, уродливая карикатура на
стене, и только пьяный в цветастом шарфе теперь уже не стоит, а сидит в
том же углу, широко раскинув ноги, бессильно уронив голову на грудь.
Трясущейся рукой Виктор отпирает дверь своей квартиры и входит в
пустую прихожую, распахивает дверь в гостиную и останавливается на пороге.
Жена стоит у стола и смотрит на него, а рядом с нею стоит
девочка-калека, опершись на костылики и высоко подняв острые плечи,
косолапо поставив тоненькие больные ноги, и тоже смотрит - не на него, а
немного мимо, сквозь черные очки.
Он сразу сникает. Опустив голову, он неловко стягивает с себя рюкзак
и бросает его на пол. И рюкзак лопается во всю длину, и из прорехи
извергается на пол поток золотых монет вперемешку с обандероленными
пачками банкнот.
Он тупо смотрит на эту кучу, и жена его с окаменевшим лицом смотрит
на эту кучу, и только девочка смотрит черными очками куда-то в сторону.
Они молчат. И в тишине слышно нарастающее тиканье. Это тиканье вдруг
прерывается, и ослепительный свет заливает окна. Виктор и его жена,
вскрикнув, закрывают лица руками, а девочка быстро поворачивает голову к
окнам. Свет за окнами меркнет, и страшный удар сотрясает дом. С лязгом и
дребезгом вылетают стекла, распахиваются рамы, и в опустевших проемах
видно, как над черными силуэтами домов вспухает, раздувается гнойным
пузырем огненный гриб атомного взрыва.
И тогда Виктор опускает взгляд на свой сжатый кулак и разжимает
пальцы. Черная искореженная оправа очков соскальзывает с его ладони и
падает на поток золота, еще продолжающий медленно изливаться из прорехи в
рюкзаке.
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є ЭТОТ ТЕКСТ СДЕЛАН HARRYFAN SF&F OCR LABORATORY є
є В РАМКАХ ПРОЕКТА САМ-СЕБЕ ГУТЕНБЕРГ-2 є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є !!! Текст предназначен исключительно для чтения !!! є
є !! SysOp не отвечает за коммерческое использование текста !! є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є HARRY FAN STATION SYSOP HARRY ZAGUMENNOV FIDO 2:463/2.5 є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є ОДНО ИЗ САМЫХ БОЛЬШИХ СОБРАНИЙ ТЕКСТОВ (ОСОБЕННО ФАНТАСТИКИ) є
є НА ТЕРРИТОРИИ EX-USSR є
МНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН№
є Если у вас есть тексты фантастики в файловом виде - є
є присылайте на 2:463/2, на 2:5020/286 или на 2:5030/106 є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
