по-прежнему только задняя стенка товарного вагона.
- Вы для меня оба новички, - говорит Виктор. - Я вас в Зоне не видел
и ничего хорошего от вас не жду. Вы меня наняли, и я постараюсь, чтобы вы
остались живы как можно дольше. А поэтому не извольте обижаться. В Зоне
церемониться некогда. Буду просто лупить чем попадя, если что не так...
- Только, пожалуйста, не но левой руке, - говорит Антон.
- А почему не по левой? - удивился Виктор.
- Она у меня сломана с детства. Я ее берегу.
- А... - Виктор усмехается. - А я думал - ты левша, пишешь левой.
Ладно, буду по голове. Как она у тебя с детства?
- Уж очень вы с нами суровы, шеф, - говорит Антон и тянется к
бутылке.
Но Виктор перехватывает бутылку, накрепко завинчивает пробку и сует
бутылку в рюкзак.
- Хватит, - говорит он.
- Эхе-хе-хе-хе, - произносит Антон и наливает себе еще кофе.
- Тихо как, - говорит Профессор. Он задумчиво курит, откинувшись
спиной на рычаг.
- Здесь всегда тихо, - говорит Виктор. - До пулеметов далеко,
километров пятнадцать, а в Зоне шуметь некому.
- Неужели пятнадцать километров? - говорит Профессор. - Я и
представления не имел, что можно так далеко углубиться...
- Можно. Углублялись. Сейчас вот туман рассеется, увидишь, как они
тут углублялись.
Длинный скрипящий звук доносится вдруг из тумана. Все, даже Виктор,
вздрагивают.
- Что это? - одними губами произносит побелевший Антон.
Виктор молча мотает головой. Он все еще прислушивается, но вокруг
снова стоит ватная тишина.
- А может быть, это все-таки правда, что здесь... живут? - говорит
Профессор.
- Кто? - презрительно говорит Виктор.
- Не знаю... Но есть легенда, будто какие-то люди остались в Зоне...
- Болтовня это, а не легенда, - обрывает его Виктор. - Никого здесь
нет и быть не может. Зона это, понятно? Зона!
На протяжении этого разговора Антон вертит головой, переводя взгляд с
одного на другого. Он все еще бледен, но постепенно успокаивается.
- Я, конечно, понимаю, - говорит он, - что Зона - это именно Зона, а
не лоно, не два газона и не три, скажем... э... бизона. Но на всякий
случай я с собой кое-что прихватил. - Он похлопывает себя по заднему
карману.
- Что прихватил? - Виктор уставился на Антона неподвижным взглядом. -
Что ты там еще прихватил, голова два уха?
Антон продолжает многозначительно похлопывать себя по заду.
- Дай сюда, - говорит Виктор и протягивает руку.
- Зачем?
- Дай сюда, говорю!
Антон колеблется. Выражение многозначительного превосходства сходит с
его лица. Он растерянно глядит на Профессора.
- В Зоне стрелять не в кого, дурак, - говорит Виктор. - Давай свою
пушку.
- Не дам, - решительно говорит Антон, но сейчас же добавляет тоном
ниже: - Мне нужно, понимаете, шеф?
- Понимаю, - говорит Виктор неожиданно мягко. - Только на самом деле
ничего такого тебе там не понадобится. Если долбанет тебя по-настоящему,
то ничего тебе уже не поможет. А если прикуют тебя или, скажем, прижмет,
то я тебя вытащу. Мертвого - да, брошу. Ну, а живого - вытащу. Это я тебе
обещаю. Зря денег не беру. Давай.
Антон нехотя вытаскивает из заднего кармана и протягивает ему
крошечный дамский браунинг.
- Там всего один заряд, - бормочет он. - В стволе.
- Поня-атно... - Виктор выщелкивает патрон и небрежно бросает оружие
на шпалы. - В Зоне стрелять нельзя, - говорит он поучительно. - В Зоне не
то что стрелять - камень бросить иной раз опасно. А у тебя? - обращается
он к Профессору.
- У меня на этот случай ампула... - говорит он виновато.
- Чего-чего?
- Ампула зашита. Яд.
Виктор ошеломленно крутит головой.
- Н-ну, ребята!.. Нет, этого я не понимаю. Вы что сюда - помирать
пришли? - По-прежнему крутя головой, он соскакивает на шпалы. -
Облегчиться никто не хочет? Смотрите, потом, может, и некогда будет... Или
негде...
Он отходит от дрезины и сейчас же скрывается в тумане. Профессор
смотрит на Антона, высоко задирая брови.
- А действительно, Антон, зачем вы сюда пришли? Модный писатель,
вилла... женщины, наверное, на шею гроздьями вешаются...
- Этого вам не понять, Профессор, - рассеянно отзывается Антон,
подбрасывая на ладони складной стаканчик. - Есть у писателей такое
понятие: вдохновение. Так вот у меня это понятие есть, а самого
вдохновения нет. Иду выпрашивать.
- То есть вы что же - исписались? - негромко говорит Профессор.
- Что? А, да. То есть у меня его никогда не было. Это неинтересно. А
вы?
Профессор не успевает ответить. Появляется Виктор, на ходу оправляя
комбинезон.
- Ч-черт, сбруя проклятая... - Он задирает голову. - Ага, вот скоро и
пойдем. Укладывайтесь...
Тумана больше нет.
Слева от насыпи расстилается до самого горизонта холмистая равнина,
совершенно безжизненная, погруженная в зеленоватые сумерки. А над
горизонтом, расплываясь в ясном небе, разгорается жуткое, спектрально
чистое зеленое зарево - неземная, нечеловеческая заря Зоны. И вот уже
тяжело вываливается из-за черной гряды холмов разорванное на несколько
неровных кусков раздутое зеленое солнце.
- Вот за этим я тоже сюда пришел... - сипло произносит Антон.
Лицо его зеленоватое, как и у Профессора. Профессор молчит.
- Не туда смотрите, - раздается голос Виктора. - Вы сюда смотрите.
Антон и Профессор оборачиваются.
Справа от насыпи тоже тянется холмистая равнина, но вдали виднеются
какие-то строения, торчит церквушка, среди холмов видна дорога. Насыпь
здесь изгибается широкой дугой, и от последнего вагона, где стоят наши
герои, хорошо видна голова состава. Этим составом доставлена была сюда
когда-то танковая часть. Но что-то случилось там впереди: тепловоз и
первые две платформы валяются под откосом; несколько следующих стоят на
рельсах наперекосяк - танки с них сползли и валяются на боку и вверх
гусеницами на насыпи и под насыпью. Десяток-другой машин удалось, видимо,
благополучно спустить под насыпь; видимо, их даже пытались вывести на
дорогу, но до дороги они так и не дошли - остались стоять между дорогой и
насыпью небольшими группами, пушками в разные стороны, некоторые почему-то
без гусениц, некоторые вросшие в землю по самую башню, некоторые наглухо
закупоренные, а некоторые - с настежь распахнутыми люками. Это было похоже
на поле танковой битвы, но там были не сгоревшие остовы, не искореженные
взрывами металлические коробки - машины были целы, если не считать
сорванных гусениц у некоторых. Целы и безнадежно мертвы.
- А где же... люди? - тихо спрашивает Антон. - Там же люди были.
- Это я тоже каждый раз здесь думаю, - понизив голос, отзывается
Виктор. - Я ведь видел, как они грузились у нас на станции. Я тогда еще
мальчишкой был. Тогда все еще думали, что пришельцы нас завоевать хотят.
Вот и двинули этих... стратеги... - Он сплевывает. - Никто ведь не
вернулся. Ни одна душа. Углубились. Ну, ладно. Значит, общее направление у
нас будет вон на ту церквушку... - Он протягивает руку, указывая. - Но вы
на нее не глядите. Вы под ноги глядите. Я вам уже говорил и скажу еще раз.
Оба вы дерьмо, новички. Без меня вы ничего не стоите, пропадете, как
котята. Поэтому я пойду сзади. Идти будем гуськом. Путь прокладывать
будете по очереди. Первым пойдет Профессор. Я указываю направление - не
отклоняться, вам же будет хуже. Берите рюкзаки.
Когда они разобрали и подняли на плечи рюкзаки, Виктор снял дрезину с
тормоза и, навалившись, сдвинул ее с места. Дрезина сначала медленно,
потом все набирая скорость, постукивая все чаще на стыках, катится
обратно. Все провожают ее взглядом.
- Пошла старуха, - с какой-то нежностью произносит Виктор. - Даст
бог, еще послужит... Так, Профессор, первое направление - вон тот белый
камень. Видишь? Пошел.
Профессор первым начинает спускаться с насыпи. Отпустив его на пяток
шагов, Виктор командует:
- Как тебя... Антон! Пошел следом!
И, подождав немного, начинает спускаться сам.
Зеленое утро Зоны закончилось, растворилось в обычном солнечном
свете.
Они уже довольно далеко отошли от насыпи и медленно, гуськом
поднимаются по склону пологого холма. Насыпь отсюда видна как на ладони.
Что-то странное происходит там, над поверженными танками, над разбитыми
платформами, над опрокинутым тепловозом: словно бы струи раскаленного
воздуха поднимаются над этим местом, и в них время от времени вспыхивает и
переливается яркая клочковатая радуга.
Но они не смотрят туда. Профессор идет впереди и перед каждым шагом
настороженно высматривает место, куда поставить ногу. Антона мучает плохо
уложенный рюкзак, но и он не вертит головой, хотя смотрит не столько под
ноги себе, сколько под ноги Профессору. Дистанцию он соблюдает плохо, но
Виктор пока молчит. Взгляд его с привычной автоматической быстротой
скользит от собственных ног к затылку Антона и затылку Профессора, вправо
от Профессора, влево от Профессора и снова к себе под ноги.
Профессор добирается до вершины холма, и Виктор сейчас же командует:
- Стой!
Профессор замирает на месте и осторожно приставляет поднятую было для
следующего шага ногу. Они сбиваются в кучку, смотрят вниз. Ниже по склону,
метрах в тридцати - сорока лежит обширная проплешина, начисто лишенная
растительности, гладкая и даже отсвечивающая на солнце, как мутное стекло.
Посередине ее красуется что-то вроде большой металлической лепешки, в
которой только по вдавленным в проплешину лопастям можно узнать остатки
вертолета.
- Господи, - произносит Антон, вытирая со лба пот. - Что это с ним?
- Гравиконцентрат, - объясняет Профессор.
- Как вы сказали?
- Заткнитесь, - говорит Виктор.
Прищуренными глазами он внимательно разглядывает проплешину и ее
окрестности. Он колеблется. Потом решительным движением запускает руку в
набедренный карман и извлекает несколько гаек.
- Это область повышенной гравитации, - вполголоса втолковывает
Профессор Антону. - В этом месте сила тяжести в тысячи раз выше обычной...
Антон пораженно цокает языком, но, судя по всему, не очень хорошо
понимает, о чем идет речь.
Виктор, нешироко размахнувшись, бросает гайку. Описав высокую дугу,
она падает в десятке метров впереди.
- Идите за мной, - произносит Виктор. - Шаг в шаг.
Остановившись на месте падения гайки, он бросает вторую, целясь
правее края проплешины. Несколько первых метров гайка летит по обычной
дуге, а потом словно кто-то невидимый срывает ее с траектории, и она
вкось, со страшной скоростью уходит влево по прямой и врезается в почву в
метре от края проплешины.
- Ага! - удовлетворенно говорит Виктор. - Расползлась жаба.
И он бросает следующую гайку еще правее от проплешины. На этот раз
гайка летит, как ей положено, и падает в тридцати шагах впереди.
- За мной, - командует Виктор. - Шаг в шаг.
Они переходят на место падения третьей гайки, причем Антон следует за
Профессором в ногу, прижимаясь грудью к его рюкзаку и опасливо косясь
влево, на страшную проплешину.
Виктор кидает следующую гайку, забирая еще правее.
Проплешина осталась позади и выше.
- Теперь впереди Антон, - распоряжается Виктор. - Вон тот кустик
видишь?
Профессор трогает его за рукав.
- Простите, Виктор. Могу я вас попросить...
- Ну?
- Разоритесь на одну гайку. Бросьте в самый центр.
- Зачем это тебе? - осведомляется Виктор подозрительно.
- Просто я хочу посмотреть. Никогда этого не видел. Только в кино.
