- Хм... Что ж... Так ведь она до центра и не долетит, наверное...
- А вы киньте повыше.
Виктор выбирает гайку покрупнее и, размахнувшись, изо всех сил
швыряет ее вверх в сторону проплешины. Им удается проследить полет гайки
только до верхней точки траектории. Потом она исчезает, в то же мгновение
раздается громовой удар, и они хватаются друг за друга, потому что земля
сильно вздрагивает под ногами, а по проплешине и раздавленному вертолету
словно бы проходит какая-то рябь. Некоторое время все трое молчат. Затем
Виктор произносит с досадой:
- Черт бы тебя драл с твоими опытами... Что тут тебе - институт, что
ли, в самом деле? И я тоже, дурак битый, за тобой... Эй, как тебя...
Антон! Направление на тот кустик - марш!
...Ведет Антон. Профессор, идеально выдерживая дистанцию и глядя себе
под ноги, идет за ним. Виктор, ни на секунду не переставая смотреть по
сторонам и под ноги, говорит в спину Профессору:
- У нас эту штуку называют "комариная плешь", а у вас как-то
по-другому?
- Гравиконцентрат.
- И что это, по-вашему, такое, по-научному?
- Участок повышенной...
- Да нет. Не о том речь. Откуда это взялось? Как она работает?
- Этого никто не знает, - говорит Профессор.
- Вот и у нас никто не знает... А сколько народу на этих плешаках
приковалось! Особенно в первое время. Каждый дурак думал: обойду, дескать,
ее стороночкой, а его как швырнет на бок, и либо сразу расплющит, либо еще
хуже, так и подыхает с голоду прикованный... - Совершенно механически он
вытягивает в сторону левую руку и вдруг кричит:
- Стой!
Профессор послушно замирает, а Антон делает еще пару шагов и
оборачивается, очень недовольный. Виктор стоит неподвижно, полузакрыв
глаза, и шевелит пальцами вытянутой руки, словно что-то ощупывая в
воздухе.
- Ну, что там еще, шеф? - брезгливо осведомляется Антон.
Виктор осторожно опускает руку и бочком-бочком придвигается ближе к
Профессору. Лицо его напряженное и недоумевающее.
- Не шевелитесь... - хрипло говорит он. - Стоять на месте, не
двигаться...
Антон испуганно озирается, втянув голову в плечи.
- Не шевелись, дурак! - севшим голосом шипит Виктор.
Они стоят неподвижно, как статуи, а вокруг - мирная зеленая травка,
кусты тихонько колышутся под ветерком, и над всем этим яркое ласковое
солнце. Потом Виктор вдруг говорит на выдохе:
- Обошлось... Пошли. Нет, погоди, перекурим.
Он присаживается на корточки и тянет из кармана пачку с сигаретами.
Губами вытягивает сигарету и протягивает пачку Профессору, который
присаживается рядом. Антон спрашивает с раздражением:
- Ну хоть подойти-то к вам можно?
- Можно, - отзывается Виктор, затягиваясь. - Подойти можно. Подойди.
- Голос его крепнет. - Я тебе что говорил? (Антон останавливается на
полпути.) Я тебе что говорил, дура? Я тебе говорю "стой", а ты прешься, я
тебе говорю "не шевелись", а ты башкой вертишь... Нет, не дойдет он, -
сообщает Виктор Профессору.
- У меня реакция плохая, - жалобно говорит Антон. - С детства. Дайте
сигаретку, что ли...
- А реакция плохая - сидел бы дома, - говорит Виктор и протягивает
ему пачку.
Они прежним осторожным аллюром движутся вдоль поваленной изгороди:
Профессор - Антон - Виктор. Солнце уже поднялось высоко, на небе ни
облачка, припекает. Слева - изгородь, справа - канава, наполненная черной
стоячей водой. Очень тихо: не слышно ни птиц, ни насекомых. Только шуршит
трава под ногами.
Антон приостанавливается, вытирает со лба пот, подбрасывает спиной
рюкзак, прилаживая поудобнее, и засовывает большие пальцы за лямки. Через
несколько шагов он начинает насвистывать, еще через несколько шагов
наклоняется, подбирает прутик и идет дальше, похлопывая себя прутиком по
ноге.
Виктор тяжелым взглядом наблюдает за его действиями. И когда Антон
принимается своим прутиком сшибать пожухлые цветочки справа и слева от
себя, Виктор достает из кармана гайку и очень точно запускает ее прямо в
затылок модному писателю. Веселый свист обрывается тоненьким взвизгом,
Антон хватается за голову и приседает на корточки, согнувшись в три
погибели. Виктор останавливается над ним.
- Вот так вот оно и бывает, - говорит он. - Только вот взвизгнуть ты
на самом деле не успеешь... В штаны не наложил?
Антон медленно распрямляется.
- Что это было? - с ужасом спрашивает он, ощупывая затылок.
- Это я тебе хотел показать, как бывает, - объясняет Виктор. -
Неужели и тут не понял? Ну что, по морде тебе дать? Самоубийца...
- Не надо, - отвечает Антон, облизывая губы. - Понял.
Они бредут через свалку, по слежавшимся грудам мусора, мимо
облупленных и ржавых ванн, расколотых унитазов, мимо покореженных
автомобильных кузовов... блестит битое стекло, валяется мятый
электрический самовар, кукла с оторванными ногами, рваное тряпье, россыпи
ржавых консервных банок...
Впереди опять идет Антон, лицо у него злое и напряженное, губы
кривятся. Он шепчет сквозь зубы:
- Опять дерьмо... и опять дерьмо... и всюду дерьмо... и даже здесь
дерьмо... дерьмо, и только дерьмо, и ничего, кроме дерьма, и да поможет
мне бог! Аминь.
Посвистывает ветер, катит мятую бумагу, вздымает клубочки пыли. На
небе появились облака, они временами закрывают солнце.
Идет Профессор, сосредоточенно глядя себе под ноги. Лицо у него
спокойное и даже какое-то умиротворенное. Он меланхолически декламирует
вполголоса:
- Кто знает, что ждет нас? Кто знает, что будет? И сильный будет, и
подлый будет. И смерть придет и на смерть осудит. Не надо в грядущее взор
погружать... Не надо в грядущее взор погружать.
Идет Виктор. Он ничего не шепчет. Он работает: взгляд прямо, взгляд
вправо, взгляд влево, взгляд вниз... Время от времени он поднимает над
головой руку и снова шевелит пальцами, словно бы что-то ощупывая в
воздухе. Очень не нравится ему эта свалка.
И вот в равномерный шум ветра вмешивается новый, посторонний звук.
Какое-то тиканье. Стрекотание какое-то. Виктор останавливается и наклоняет
голову, прислушиваясь. Стрекотание постепенно усиливается, словно
приближается.
- Стой! - командует Виктор.
Все замирают на месте. И вдруг слева, над кучками мусора возникает из
ничего темный полупрозрачный вертящийся столб. Он похож на маленький
смерч, но это не смерч. Он похож на "пылевого чертика", но это и не
"чертик". Он неподвижно стоит, крутясь вокруг оси, над кучей битых
бутылок, и от него исходит шуршащее металлическое стрекотание, как будто
стрекочет гигантский кузнечик. Виктор, не шевелясь, только скосив глаза,
наблюдает за ним. Призрачный столб вдруг сдвигается с места и, описывая
замысловатую кривую, скатывается с кучи мусора и проходит между Антоном и
Профессором.
- Стоять! Стоять! Не шевелиться! - хриплым шепотом кричит Виктор.
Крутящийся столбик на мгновение задерживается возле Профессора и
легко уходит вправо в заросли пыльных лопухов, тая, рассеиваясь,
распадаясь на ходу. Стрекотанье, достигнув нестерпимо высокой ноты,
обрывается.
Все стоят неподвижно. А вокруг снова тишина, только посвистывает
ветер и шуршит мятая грязная газета, обмотавшаяся вокруг ноги Профессора.
- Вперед, - говорит Виктор и прокашливается.
Но двое впереди не двигаются.
- Погодите, шеф, - говорит Антон. - Ноги что-то шалят...
- Что это было? - спрашивает Профессор, не оборачиваясь.
Антон нервно хихикает, а Виктор говорит:
- Не знаю я... Было и прошло, и слава богу. Вперед, вперед! Скоро
привал! - И шипит, озираясь: - Экое дрянное место!
Они расположились в тени церквушки на окраине поселка. Виктор
разливает в протянутые стаканчики спиртное. Все выпивают и принимаются за
еду.
- Как у вас аппетит, Профессор? - спрашивает Антон, с отвращением
откусывая от крутого яйца.
- Признаться, тоже неважно, - отзывается тот.
- Пива бы сейчас, - вздыхает Антон. - Холодненького! В глотке
пересохло.
Виктор сейчас же разливает еще по стопке. Он единственный из троих,
кто ест и пьет с аппетитом. Профессор осторожно спрашивает его:
- Далеко нам еще?
Виктор долго молчит, а потом угрюмо отвечает:
- Не знаю.
- А по карте?
- А что по карте? Масштаба там нет. Стервятник обернулся за двое
суток, так то Стервятник...
- Кто это такой - Стервятник? - спрашивает Антон.
Виктор усмехается, неторопливо закуривает.
- Стервятник - это, брат, не нам чета. Последний из стариков. С
первых же дней начал, меня водил, когда я подрос. Большой был человек. Ас.
- А почему - был? - спрашивает Антон.
Виктор продолжает, как бы не слыша вопроса.
- И большая была сволочь. Сколько он новичков загубил! Уходили
вдвоем-втроем, а возвращался один. Вот вам бы с ним сходить... - Он
неприятно смеется, переводя взгляд с Профессора на Антона и обратно. - А
впрочем, досюда вы бы и с ним дошли. Ладно! - обрывает он себя. - Вы как
хотите, а я прикорну. Да не галдите здесь. И из тени не выходите.
Виктор спит, положив голову на рюкзак, а Профессор с Антоном,
прислонившись спинами к кирпичной стене церкви, курят и беседуют.
- А что с ним все-таки случилось, с этим Стервятником? - спрашивает
Антон.
- Он был единственным человеком, который добрался до Золотого Круга и
вернулся, - отзывается Профессор. - Легенда существует много лет, но
Стервятник первый подтвердил эту легенду. Вернувшись, он в два дня
невероятно, невообразимо разбогател... - Профессор замолкает.
- Ну?
- А потом вдруг повесился.
- Почему?
Профессор пожимает плечами.
- Это какая-то темная история. Он собирался снова идти к Золотому
Кругу, вдвоем с нашим Виктором. Виктор пришел к нему в назначенное время,
а тот висит, и на столе карта и записка с пожеланием всяческих успехов.
Антон с сомнением смотрит в сторону похрапывающего Виктора.
- А может быть, наш шеф его... того?
- Все может быть, - легко соглашается Профессор.
Некоторое время они молча курят.
- А как вы полагаете, Профессор, этот самый Золотой Круг -
действительно Машина Желаний?
- Стервятник разбогател. Он всю жизнь мечтал быть богатым.
- И повесился...
- И повесился. Тут нет никакого противоречия. Просто на самом деле
человек никогда не знает, чего он хочет. Человек - существо сложное.
Голова его хочет одного, спинной мозг - другого, а душа - третьего... И ни
один человек не способен в этой каше разобраться.
- Это верно, - говорит Антон. - Это очень верно вы говорите. Давеча
вот я сказал вам, что иду сюда за вдохновением... Вранье это. Плевал я на
вдохновенье...
Профессор с любопытством смотрит на него. Антон, помолчав,
продолжает:
- Нет, это не объяснить. Может быть, и в самом деле за вдохновеньем.
Откуда я знаю, как назвать то, чего я хочу? И откуда мне знать, что я
действительно не хочу того, чего я не хочу? Это какие-то чертовски
неуловимые вещи: стоит их назвать, и они пропадают... Как тропическая
медуза - видели? В воде волшебный цветок, а вытащишь - комок мерзкой
слизи... А вы тоже не знаете?
- Не знаю. Знаю только, что надо многое менять, что так дальше
продолжаться не может... Нет, не знаю. Иду за знанием.
- Во многие знания - многие печали... - бормочет Антон.
- Тоже верно, - со вздохом говорит Профессор. - Давайте считать, что
я иду ставить эксперимент - чисто, точно, однозначно... Просто научный
эксперимент, связанный с неким фактом. Понимаете?
