Что он этим доказал? Свиньей он не хочет быть, свинопасом он не хочет
быть... Скучно ему! Ну и катись к такой матери со своей скукой!..
- Перестань реветь! - заорал он на Амалию. - Вытри сопли и ступай к
себе.
Он отшвырнул от себя бумаги, вскочил и снова подошел к окну.
На площади чернела огромная толпа. В центре этой толпы было пустое
серое пространство, оцепленное голубыми мундирами, и там копошились люди в
белых халатах. Карета "скорой помощи" надрывно завывала сиреной, пытаясь
расчистить себе дорогу...
...Ну и что же ты все-таки доказал? Что не хочешь с нами жить? А
зачем это было доказывать и кому? Что ненавидишь нас? Зря. Мы делаем все,
что нужно. Мы не виноваты, что они свиньи. Они были свиньями и до нас, и
после нас они останутся свиньями. Мы можем только накормить их и одеть, и
избавить от животных страданий, а духовных страданий у них сроду не было и
быть не может. Что мы - мало сделали для них? Посмотри, каким стал город.
Чистота, порядок, прошлого бардака и в помине нет, жратвы - вволю, тряпок
- вволю, скоро и зрелищ будет вволю, дай только срок, - а что им еще
нужно?.. А ты, ты что сделал? Вот отскребут сейчас санитары кишки твои от
асфальта - вот и все твои дела... А нам работать и работать, целую махину
ворочать, потому что все, чего мы пока добились, это только начало, это
все еще нужно сохранить, милый мой, а сохранивши - приумножить... Потому
что на Земле, может быть, и нет над людьми ни Бога, ни дьявола, а здесь -
есть... Демократ ты вонючий, народник-угодник, брат моих братьев...
Но перед глазами у него все стоял Денни, каким он был в последнюю их
встречу, месяц или два назад, - усохший весь какой-то, замученный, словно
больной, и тайный какой-то ужас прятался в его потухших печальных глазах,
- и как он сказал в самом конце беспорядочного и бестолкового спора, уже
поднявшись и бросив на серебряное блюдечко смятые бумажки: "Господи, ну
чего ты расхвастался передо мной? Живот он кладет на алтарь... Для чего?
Людей накормить от пуза! Да разве же это задача? В задрипанной Дании это
уже умеют делать много лет. Ладно, пусть я не имею права, как ты
выражаешься, распинаться от имени всех. Пусть не все, но мы-то с тобой
точно знаем, что людям не это надо, что по-настоящему нового мира так не
построишь!.." "А как же, мать твою туда и сюда, его строить? Как?!" -
заорал тогда Андрей, но Денни только махнул рукой и не стал больше
разговаривать.
Зазвонил белый телефон. Андрей нехотя вернулся к столу и взял трубку.
- Андрей? Это Гейгер говорит.
- Здравствуй, Фриц.
- Ты его знал?
- Да.
- И что ты об этом думаешь?
- Истерик, - сказал Андрей сквозь зубы. - Слякоть.
Гейгер помолчал.
- Письмо ты получил от него?
- Да.
- Странный человек, - сказал Гейгер. - Ну ладно. Жду тебя к двум.
Андрей положил трубку, и телефон зазвонил снова. На этот раз звонила
Сельма. Она была очень встревожена. Слух о взрыве уже докатился до Белого
Двора, по дороге, разумеется, исказился до неузнаваемости, и теперь на
Белом Дворе царила тихая паника.
- Да цело, цело все, - сказал Андрей. - И я цел, и Гейгер цел, и
Стеклянный Дом цел... Ты Румеру звонила?
- Какой, к черту, Румер? - возмутилась Сельма. - Я без памяти из
салона прибежала - Дольфюсиха туда ворвалась, вся белая, штукатурка
сыплется, и вопит, что на Гейгера было покушение и полдома снесло...
- Ну ладно, - сказал Андрей нетерпеливо. - Мне некогда.
- Ты можешь мне сказать, что произошло?
- Один маньяк... - Андрей остановился, спохватившись. - Болван
какой-то тащил взрывчатку через площадь и уронил, наверное.
- Это точно не покушение? - настойчиво спросила Сельма.
- Да не знаю я! Румер этим занимается, а я ничего не знаю!
Сельма подышала в трубку.
- Врешь ты все, наверное, господин советник, - сказала она и дала
отбой.
Андрей обогнул стол и вернулся к окну. Толпа уже почти рассосалась.
Санитаров не было, "скорой помощи" - тоже. Несколько полицейских поливали
из брандспойтов пространство вокруг неглубокой выщерблины в бетоне. И
ковыляла в обратном направлении старуха, толкая перед собой коляску с
младенцем. И все.
Он подошел к двери и выглянул в приемную. Амалия была на своем месте
- строгая, с поджатыми губами, совершенно неприступная - пальцы с обычной
бешеной скоростью порхают по клавишам, на лице - никаких следов слез,
соплей и прочих эмоций. Андрей смотрел на нее с нежностью. Молодец баба,
подумал он. Хрен тебе, сказал он Варейкису с огромным злорадством. Я
скорее уж тебя отсюда вышибу к чертовой матери... Амалию вдруг заслонили.
Андрей поднял глаза. На нечеловеческой высоте над ним искательно маячила
сплющенная с боков физиономия Эллизауэра из транспортного.
- А, - сказал Андрей. - Эллизауэр... Извините, я вас сегодня не
приму. Завтра с утра, пожалуйста.
Не говоря ни слова, Эллизауэр переломился пополам в поклоне и исчез.
Амалия уже стояла с блокнотом и карандашом наготове.
- Господин советник?
- Зайдите на минутку, - сказал Андрей.
Он вернулся к столу, и сейчас же снова зазвонил белый телефон.
- Воронин? - проговорил гнусавый прокуренный голос. - Румер тебя
беспокоит. Ну, как ты там?
- Прекрасно, - сказал Андрей, показывая Амалии рукой: не уходи, мол,
я сейчас.
- Жена как?
- Все хорошо, привет тебе передавала. Кстати, пошли к ней сегодня
двоих из отдела обслуживания, там по хозяйству надо...
- Двоих? Ладно. Куда?
- Пусть ей позвонят, она скажет. Пусть сейчас прямо и позвонят.
- Ладно, - сказал Румер. - Сделаю. Не сразу, может быть, но сделаю...
Я тут, понимаешь, совсем с этим барахлом зашился. Официальную версию
знаешь?
- Откуда? - сердито сказал Андрей.
- В общем, так. Несчастный случай со взрывчаткой. При переносе
взрывчатых веществ. Во время транспортировки. Подробности выясняются.
- Понял.
- Шел, значит, какой-то работяга-взрывник, ну и нес эту взрывчатку...
Или скажем, ее вез куда-то там... Пьяный.
- Да понял, понял я, - сказал Андрей. - Правильно. Молодец.
- Ага, - сказал Румер. - Ну там споткнулся он или... В общем,
подробности выясняются. Виновные будут наказаны. Информашку сейчас
размножат и тебе принесут. Ты только вот что. Письмо ты ведь получил? Кто
его у тебя там читал?
- Никто.
- А секретарь?
- Я тебе говорю: никто. Личные письма я всегда вскрываю сам.
- Правильно, - сказал Румер с одобрением. - Это у тебя правильно
поставлено. А то у некоторых, понимаешь, такой кабак развели с письмами...
Кто попало читает... Значит, у тебя никто не читал. Это хорошо. Ты его
спрячь хорошенько, это письмо, - по форме два нуля. Там к тебе сейчас
зайдет один мой холуек, так ты ему отдай, ладно?
- Это зачем? - спросил Андрей.
Румер затруднился.
- Да ведь как сказать... - промямлил он. - Может, и пригодится... Ты
его, вроде бы, знал?..
- Кого?
- Ну, этого... - Румер хихикнул. - Работягу этого... со
взрывчаткой...
- Знал.
- Ну, по телефону мы с тобой не будем, а этот холуек мой, он задаст
тебе пару вопросов, ты уж ему ответь.
- Некогда мне с ним, - сказал Андрей сердито. - Меня Фриц к себе
вызвал.
- Да ну, пять минут, - заныл Румер, - ну чего тебе стоит, ей-богу...
На два вопроса ответить уже не можешь...
- Ну ладно, ладно, - нетерпеливо сказал Андрей. - У тебя все?
- Я ведь его к тебе уже направил, через минуту у тебя будет. Цвирик
его фамилия. Старший адъютор...
- Ну хорошо, хорошо, договорились.
- Два вопроса всего. Не задержит он тебя...
- У тебя все? - снова спросил Андрей.
- Все. Мне тут еще других советников обзвонить надо.
- Ты вот людей к Сельме не забудь направить.
- Да не забуду. Я тут у себя записал. Пока.
Андрей повесил трубку и сказал Амалии:
- Имей в виду, ты ничего не видела и не слышала.
Амалия испуганно взглянула на него и молча ткнула пальцем в сторону
окна.
- Вот именно, - сказал Андрей. - Не знаешь никаких имен и не знаешь,
что вообще произошло...
Дверь приотворилась, и в кабинет просунулась смутно знакомая бледная
физиономия с кислыми глазками.
- Подождите! - резко сказал Андрей. - Я вас вызову.
Физиономия исчезла.
- Поняла? - сказал Андрей. - За окном грохнуло, и больше ты ничего не
знаешь. Официальная версия такая: шел пьяный работяга, нес взрывчатку со
склада, виновные выясняются. - Он помолчал раздумывая. - Где я эту харю
видел? И фамилия знакомая... Цвирик... Цвирик...
- Зачем же он это сделал? - тихо спросила Амалия. Глаза у нее снова
подозрительно увлажнились.
Андрей нахмурился.
- Давай-ка сейчас не будем об этом. Потом. Иди позови сюда этого
холуя.
2
Когда они уселись за стол, Гейгер сказал Изе:
- Угощайся, мой еврей. Угощайся, мой славный.
- Я не твой еврей, - возразил Изя, наваливая себе на тарелку салат. -
Я тебе сто раз уже говорил, что я - свой собственный еврей. Вот твой
еврей, - он ткнул вилкой в сторону Андрея.
- А томатного сока нет? - спросил брюзгливо Андрей, оглядывая стол.
- Хочешь томатного? - спросил Гейгер. - Паркер! Томатный сок
господину советнику!
В дверях столовой возник рослый румяный молодец - личный адъютант
президента, - малиново позванивая шпорами, приблизился к столу и с легким
поклоном поставил перед Андреем запотевший графинчик с томатным соком.
- Спасибо, Паркер, - сказал Андрей. - Ничего, я сам налью.
Гейгер кивнул, и Паркера не стало.
- Дрессировочка! - прошамкал Изя набитым ртом.
- Славный парнишка, - сказал Андрей.
- А вот у Манджуро за обедом водку подают, - сказал Изя.
- Стукач! - сказал ему Гейгер с упреком.
- Почему это? - удивился Изя.
- Если Манджуро в рабочее время жрет водку, я должен его наказать.
- Всех не перестреляешь, - сказал Изя.
- Смертная казнь отменена, - сказал Гейгер. - Впрочем, точно не
помню. Надо у Чачуа спросить...
- А что случилось с предшественником Чачуа? - невинно осведомился
Изя.
- Это была чистая случайность, - сказал Гейгер. - Перестрелка.
- Между прочим, отличный был работник, - заметил Андрей. - Чачуа свое
дело знает, но шеф!.. Это был феноменальный человек.
- Н-да, наломали мы тогда дров... - сказал Гейгер задумчиво. -
Молодо-зелено...
- Все хорошо, что хорошо кончается, - сказал Андрей.
- Еще ничего не кончилось! - возразил Изя. - Откуда вы взяли, что все
уже кончилось?
- Ну, пальба-то, во всяком случае, кончилась, - проворчал Андрей.
- Настоящая пальба еще и не начиналась, - объявил Изя. - Слушай,
Фриц, на тебя были покушения?
Гейгер нахмурился.
- Что за идиотская мысль? Конечно, нет.
- Будут, - пообещал Изя.
- Спасибо, - сказал Гейгер холодно.
- Будут покушения, - продолжал Изя, - будет взрыв наркомании. Будут
сытые бунты. Хиппи уже появились, я о них и не говорю. Будут самоубийства
протеста, самосожжения, самовзрывания... Впрочем, они уже есть.
Гейгер и Андрей переглянулись.
- Пожалуйста, - сказал Андрей с досадой. - Уже знает.
- Интересно, откуда? - проговорил Гейгер, рассматривая Изю
прищуренными глазами.
- Что я знаю? - спросил Изя быстро. Он положил вилку. -
Погодите-ка!.. А! Так, значит, это было самоубийство протеста? То-то я
думаю - что за бред собачий? Взрывники какие-то пьяные с динамитом
шляются... Вот оно что! А я, честно говоря, вообразил, что это - попытка
